Два бича правосудия

Один английский поэт сказал, что судья – это солдат правосудия. Большая доля истины в этом есть. Солдат и комфорт несовместимы. Колоссальная ответственность и интеллектуальная нагрузка, присущие работе судьи, тоже не совместимы с комфортом. Однако развитие технологий не остановить. Человек ленив. Утверждают, что технологии — прямое следствие лени. Компьютер много где заменил собой большинство человеческого функционала. Ему не место только там, где результат труда – уникальный штучный продукт, идентичных которому нет. Продукт правосудия, судебный акт, должен быть только таким. Не бывает одинаковых дел. Влияние компьютера на процесс правосудия двояко, существуют и плюсы и минусы, и возникают из одного и того же: становится проще. Удобнее. При этом необходимый формат судопроизводства по внешним признакам сохраняется.

Можно написать самому, пропустить текст через себя и нести за него ответственность. Если приговор писать на пишущей машинке, где нет кнопки [ctrl], десять раз подумаешь, прежде чем напишешь. Теперь стало проще: ведь кто-то уже написал, и нужно лишь сказать себе: «написанному – верю». И поставить подпись.

Пока лишь несколько, в пределах двузначного числа, приговоров были отменены потому, что их содержание дословно, с теми же орфографическим ошибками, повторяло обвинительное заключение. Не отменено, думается, на порядок больше, потому что не все доходят с жалобами на такие приговоры до Верховного Суда, а кроме него никто такие приговоры пока не отменял.

Адвокаты получили возможность не вставая с кресла направлять в суд документы в электронном виде, дистанционно знакомиться с делом, участвовать в судебных заседаниях по видеосвязи и массу других плюсов, которые экономят массу времени и сил. Почти все эти новшества я не могу не приветствовать, потому что они не делают нашу работу хуже, мы одинаково все делаем в реале или on-line.

Другое дело – судьи. Простота обработки готового текста в Microsoft Word, с учетом безумной нагрузки и критической нехватки времени, — это соблазн легкого пути, а судье, если он на самом деле солдат правосудия, не пристало искать комфорта. Я вовсе не призываю писать приговор от руки гусиным пером при свече, но когда в судебном акте видишь целые абзацы, оставшиеся от другого акта, с другими фигурантами и обстоятельствами, — как к этому отнестись? Это ли продукт правосудия? Хотя это и пока не норма, но уже и не скандал, даже не всегда такие акты отменяются при обжаловании. Вышестоящая инстанция напишет, что эти лишние фрагменты следует рассматривать как техническую ошибку, которая никак не повлияла на справедливость и обоснованность судебного  акта (читай: все же люди, все ошибаются). Да, конечно. Однако речь не об ошибке, речь о ставшем стандартным modus operandi, который делает такие ошибки возможными.

Перед судьей лежат десятки томов экономического уголовного дела, и для его самостоятельного рассмотрения судье понадобились бы месяцы напряженного труда, и не исключено, что во многом придется разбираться впервые: специализация судей в первой инстанции, хотя формально и существует, но по факту не работает, судья может рассматривать и кражи из автомобиля, где много схожего, и сложнейшее дело о злоупотреблении полномочиями предправления крупного банка, которое предполагает детальное знание многочисленных инструкций ЦБ.

Но есть компьютер, это раз. И есть экспертизы, еще один фактор, повышающий уровень комфорта правосудия. Давно у нас бродила шутка о том, что перед экспертами сразу надо ставить вопрос «виновен ли N в совершении преступления?». Сейчас это не шутка. Почти любой вывод следствия сопровождается экспертизой, а эксперты стали готовы давать заключения по любым вопросам, в том числе и тем, которые относятся к компетенции суда. Выводы эксперта принимаются судом обычно без какой-либо критики. В некоторых составах преступления (например, т. наз. «экстремистские статьи») мнение эксперта почти всегда предопределяет для суда вопрос виновности, хотя судья мог бы и сам разобраться, с высшим образованием. Но зачем работать самому, если есть эксперты со своими специальными познаниями?

В свое время попался текст, часть которого я с некоторыми купюрами хочу процитировать.

«Профанация экспертных специальностей особенно гнусна в сочетании с пресловутой экспертократией. Эксперты же, которым (вопреки закону!) постоянно приходится фактически решать дело за судью, не несут за это никакой реальной ответственности: доказать, что заключение ложно заведомо, а не по дурости, почти невозможно.

При этом из юридического обихода напрочь исчезло понятие «общее знание», отражённое (тем не менее) во всех процессуальных кодексах. И незаметно выходит, что стороны процесса больше не владеют общей научной методологией и родным языком, не знают, что обычно рисуют дети, не смотрят кино, не читают книг и (что из перечисленного резонно вытекает) не обладают здравым смыслом, щедро заменяя его бесконечным доверием к эксперту. Так, исподволь, суд оказывается в дурацком положении: ведь оправдать-то и хотелось бы, а никак нельзя, потому что эксперты — сила, а судья — Великим Тайным Знанием эксперта не обладает». Это написал судебный эксперт, кстати.