Страна победившего каудильизма между США и Китаем

Новые руководители Филиппин, президент Фердинанд Маркос-младший и вице-президент Сара Дутерте, начинают свою деятельность в непростой ситуации. К тяжелому экономическому положению и удручающему наследию предыдущего правителя Родриго Дутерте по прозвищу Каратель (отца нынешнего вице-президента), при котором тысячи людей, заподозренных в преступлениях, были убиты без суда и следствия, добавилась внешнеполитическая напряженность. Демонстративный полет спикера палаты представителей США Нэнси Пелоси на Тайвань и угроза военного конфликта между США и КНР заставляют Филиппины, расположенные рядом с зоной противостояния, выбирать союзников.

Во время президентства Карателя такие проблемы перед Филиппинами не стояли. Дутерте демонстративно дружил с Китаем, говорил комплименты в адрес президента РФ Владимира Путина, а Барака Обаму обзывал неприличными словами. Правда, Дутерте продолжал придерживаться Договора о взаимной обороне с США и получал американскую военную помощь. С Россией Филиппины связывала заочная симпатия – торговля между двумя странами относительно невелика.

Став президентом, Маркос-младший резко повернул штурвал внешней политики. Филиппинский посол в США Хосе Мануэль Ромуальдес в связи с напряженностью между США и Китаем заявил, что в случае войны в Тайваньском проливе Филиппины поддержат США. Одновременно Манила заявила о разрыве контракта с Россией на поставку вертолетов Ми-17 – вместо них будут приобретены американские CH-47 Chinook. В Маниле дали понять, что Филиппины не желают подпасть под антироссийские санкции. Под угрозой оказались также планы масштабных закупок Филиппинами российских удобрений.

Возвращение Филиппин в сферу влияния США, конечно, вызвано множеством факторов – экономических, военных и иных. Но важную роль среди них играет политическая традиция. Победа Маркоса-младшего в связке с Дутерте-младшей стала победой каудильистской традиции, доминирующей в политике Филиппин с момента провозглашения независимости в 1946 г. Хотя каудильизм (добровольное подчинение сильной личности, пользующейся неограниченной властью) традиционно ассоциируется с Латинской Америкой, это наследие испанской политической культуры укрепилось на Филиппинах не менее сильно. Более того, в Латинской Америке каудильизм сдает позиции, уступая место демократии европейского типа. На Филиппинах же он демонстрирует поразительную живучесть. В 2019 г. Манильская школа управления Атенео подсчитала, что 80% губернаторов, 67% депутатов конгресса и 53% мэров представляют олигархические кланы. Неудивительно, что бывший вице-президент Лени Робредо, боровшаяся за президентский пост под антикаудильистскими лозунгами, потерпела поражение: против нее выступила сплоченная группировка, контролирующая на Филиппинах все, что можно.

Исторические партии Филиппин, националистическая и либеральная, ориентировались на каудильо – вождей, опиравшихся на те или иные регионы и этнические группы. Фердинанд Маркос-старший, железной рукой правивший страной в 1965–1986 гг., был истинным воплощением каудильизма. Герой Второй мировой войны, получивший самое большое количество наград из всех ветеранов-филиппинцев, он правил страной, как своей собственностью. Маркос провел радикальную аграрную реформу и разоружил частные армии всех других каудильо, что является его безусловной заслугой. При этом оппозиционеры подвергались пыткам и истреблялись, госаппарат формировался на основе личной преданности диктатору, а сам Маркос и его семья тратили на личные цели невероятные суммы (считается, что всего ими было присвоено около $10 млрд). Диктатор ориентировался на США – все-таки он когда-то был майором американской армии. США оказывали ему помощь в борьбе с коммунистическими повстанцами и исламистскими сепаратистами, а он отправлял филиппинских военных воевать во Вьетнам в составе американских войск.

Во главе разношерстной оппозиции Маркосу стоял другой каудильо – Бенигно Акино-младший, сын известного коллаборациониста, крупный землевладелец, сенатор и вождь влиятельного клана. Стремясь свергнуть Маркоса, Акино пошел на необычный для олигарха шаг: он заключил союз с маоистской «Новой народной армией» (ННА). В 1969 г. в имении Акино, расположенном на побережье, высадилась первая группа обученных в Китае коммунистических повстанцев. Там же разгружались суда, перевозившие китайское оружие и все необходимое для повстанческой войны (кстати, лидер маоистов Хосе Мария Сисон – тоже типичный каудильо из влиятельного олигархического рода).

Так образовался геополитический раскол между основными филиппинскими политическими лагерями: националисты Маркоса – в союзе с США; антидиктаторская оппозиция, костяком которой остается либеральная партия, основанная в основном бывшими коллаборационистами, – в негласном союзе с Китаем. Правда, это разделение срабатывало не всегда: после убийства Акино в 1983 г. Рональд Рейган отказал Маркосу в поддержке, и в 1986 г. тот был свергнут. С тех пор Филиппинами правили в основном либеральные кланы, в том числе вдова убитого Акино Корасон и его сын Бенигно Акино III. Им приходилось продолжать войну с прокитайской ННА, но отношения с Китаем у них были довольно теплыми. Да и с повстанцами либералы больше пытались заключить мир, чем решить проблему на поле боя.

Но влияние националистов и клана Маркосов оставалось сильным: для филиппинцев он воплощал воинскую доблесть, защиту «простого человека» и непримиримость к повстанцам и сепаратистам. Вдова Маркоса Имельда, прозванная за изящество и силу воли «стальной бабочкой», трижды избиралась в конгресс и всячески поддерживала культ умершего супруга.

Годы, прошедшие после свержения Маркоса-старшего, не привели Филиппины ни к экономическому процветанию, ни к политическому успокоению. Страна развивалась медленнее, чем соседние Индонезия, Малайзия и Таиланд; коррупция, кумовство и непотизм никуда не делись. Не удалось разгромить ни маоистских повстанцев, ни исламистских террористов, ряды которых пополнились совершенно зверским местным ответвлением ИГ (запрещена в РФ) под названием «Абу Сайяф». К этому добавился и невероятный рост наркомании и связанной с ней преступности. В такой обстановке ностальгия филиппинцев по «сильной руке» Маркоса-старшего была естественной.

Тоска по «сильной руке» вывела на политическую арену Родриго Дутерте, бывшего мэра южного города Давао. Город фактически прифронтовой: в его окрестностях начинаются территории, контролируемые исламскими сепаратистами. Дутерте начал войну с преступностью, при этом он включил в городскую власть представителей коренных народов. Дутерте открыл клинику для наркозависимых и ввел пособия для бедных. При этом он создал «эскадроны смерти», убивавшие преступников без суда и следствия, за что журнал Time и прозвал его Карателем. Но слава борца с преступностью перекинулась из провинциального Давао в другие города – филиппинцы наконец-то дождались «сильной руки». А нарушения прав человека и вольное отношение к законам у большинства населения не вызывали отторжения: каудильо и должен править, не считаясь с законами.

В 2016 г. Дутерте стал президентом. Страна становилась похожей на прифронтовой Давао, где гремели выстрелы, а с улиц убирали трупы убитых «эскадронами смерти». Тысячи преступников погибли, около 700 000 сдались добровольно, чтобы избежать линчевания активистами, вершившими суд и расправу с разрешения Карателя. Масштабы преступности на Филиппинах снизились, но почва для нее никуда не делась – население оставалось очень бедным. Инвесторы опасались вкладывать средства в экономику государства, где льется кровь, глава которого называет президента США «сыном шлюхи», генсека ООН – «дураком», а Евросоюзу, критиковавшему его за жестокие меры, отвечает: «Идите на ...!»

Хотя Дутерте заявлял: «Отныне мы втроем – Китай, Филиппины и Россия – против остального мира», никаких действий по ослаблению контактов с США он не предпринимал. Повстанцы-маоисты официально перестали получать китайскую помощь лет 30 назад, но вряд ли Дутерте мог поверить, что их отряды умудряются обходиться без китайских денег и калашниковых.

За шесть лет правления Карателя на Филиппинах изменилось сознание людей. Они перестали слушать тех, кто предостерегал их от возврата к диктатуре. Филиппинцы привыкли и к внесудебным расправам, и к публичным оскорблениям иностранных деятелей. Это вполне укладывалось в каудильистскую традицию. Поэтому Дутерте, ушедший на покой, до сих пор пользуется большой народной поддержкой. Более того, именно он проторил путь к власти Маркосу-младшему, постоянно прославляя бывшего диктатора. По сути, олигархия Филиппин пополнилась еще одним мощным кланом – семейством Дутерте, сохранившим власть благодаря союзу с Маркосами.

Показательно, что дуэт Маркос – Дутерте не предложил избирателям никакой программы – ни в экономике, ни в социальной сфере. А зачем, если всем и так было понятно, что голосуют не за программы и законы, а за вождей?

Каудильизм торжествует: на губернаторских постах и в сенате заседают родственники Маркоса, один из сыновей Карателя – мэр Давао, второй – конгрессмен. Но торжество каудильизма не будет вечным: там сохраняются демократическая система, многопартийность и свободные выборы. Это значит, что идея «сильной руки» со временем потеряет привлекательность в глазах избирателей и политические качели начнут движение в обратную сторону – к более либеральной системе, без «эскадронов смерти».