Бразильский бунт, бессмысленный и бесперспективный

Несколько тысяч противников только что вступившего в должность президента Бразилии Лулы да Силвы 8 января ворвались в президентскую резиденцию, здания конгресса и федерального суда. Сторонники экс-президента Жаира Болсонару, прозванного «тропическим Трампом», в точности повторили акцию приверженцев Трампа, захвативших Капитолий два года назад. Через несколько часов полиция очистила от бунтовщиков правительственные здания, задержав около 400 человек, но в столице ввели режим чрезвычайного положения.

Болсонару, как и Трамп, не признал поражения на выборах, но поведение «тропического Трампа» после выборов в корне отличалось от действий его северного прообраза. Болсонару в отличие от Трампа не призывал своих сторонников к насильственным действиям. Он сразу осудил беспорядки. «Грабежи и проникновения в общественные здания <...> нарушают установленный порядок», – написал Болсонару в Twitter.

Ничего удивительного в произошедшем нет. Бразилия примерно поровну расколота на сторонников социалиста Лулы и правого радикала Болсонару, и правые восприняли победу противников как катастрофу. Сразу после объявления результатов президентских выборов они начали блокировать дороги, требуя не допустить Лулу во дворец Планалту. Они призывали армию и полицию не подчиняться левому президенту и совершить государственный переворот. Но силовые структуры остались в казармах, а после получения приказа властей расчистили перекрытые трассы.

Беспорядки в столице, по-видимому, связаны с тем, что Лула стал озвучивать свою президентскую программу. И его противники поняли, что президент, уже правивший страной в 2003–2007 гг., намеревается повторить то, что он уже делал и что, по мнению его оппонентов, ввергло страну в длительный и жестокий кризис. Лула заявил, что его правительство будет в первую очередь оказывать помощь беднякам, численность которых, по словам избранного президента, составляет 100 млн человек, или половину населения. А это значит, что деньги на социальные программы будут изыматься у другой половины, которая трудится в поте лица. Противники Лулы уверены, что деньги на соцпрограммы правительство будет изымать не у олигархов и транснациональных корпораций (те откупятся взятками), а у малого и среднего бизнеса, в котором работает большинство бразильцев. Так было в первый и второй сроки Лулы, и он намерен делать то же самое. Малый и средний бизнес не только страдал от высоких налогов – он подвергался жесткому, зачастую бессмысленному бюрократическому давлению и мелочному регулированию. При Болсонару бизнес задышал, а теперь все должно вернуться к ситуации 2003–2007 гг.

Болсонару обвиняли в недостатке внимания к вырубке лесов Амазонии и прекращении возврата земель индейским племенам – Лула обещает это исправить. Но фермеры смотрят на эти проблемы под другим углом. Они считают, что вправе осваивать земли, которые, по их мнению, объявляются заповедными только для того, чтобы выбить из них деньги за переоформление земель в сельхозугодья. То же и с землями, передаваемыми индейцам: по мнению фермеров, выгодоприобретателями становятся не коренные жители, а чиновники, коррумпирующие вождей племен.

Горожане, противники Лулы, опасаются, что возобновится практика «позитивной дискриминации», предусматривающей процентную норму при поступлении в вузы и приеме на госслужбу. В соответствии с ней в вузах и учреждениях число «белых» и «цветных» студентов и работников должно соответствовать расовому соотношению в соответствующем штате или городе. По мнению многих бразильцев, в такой дискриминации нет ничего позитивного и она дает возможность занимать места бездельникам.

И наконец, противники Лулы обеспокоены проблемой преступности. После оглашения итогов выборов в тюрьмах Бразилии начался настоящий карнавал: заключенные бурно праздновали победу «своего» кандидата. Потому что при правлении Лулы уголовное преследование преступников было резко смягчено (ведь преступники – «жертвы капиталистической эксплуатации»!), а ответственность полицейских, напротив, ужесточена. В результате фавелы перешли под контроль гангстеров, да и на благополучных улицах стало опасно находиться. При Болсонару полиции удалось жесткими мерами снизить уровень преступности, но теперь разгул бандитизма, скорее всего, возобновится.

Поэтому противники Лулы и не могут успокоиться. Они устроили беспорядки в столице Бразилии – этом бастионе среднего класса, где сильны правые настроения. Но вот что показательно: протестующие, хотя и устраивали погромы в захваченных зданиях, вели себя куда более смирно, чем поклонники Трампа, штурмовавшие Капитолий. Дело в том, что противники Лулы уверены в поддержке полицейских и военнослужащих и не хотели их провоцировать. Те, в свою очередь, тоже поначалу демонстрировали лояльность по отношению к бунтовщикам: в сети распространялись видеозаписи, на которых полицейские мирно беседуют с протестующими, не предпринимая против них никаких действий. Когда власть приказала силовикам очистить правительственные здания и разогнать бунтовщиков, те подчинились, но действовали весьма аккуратно.

Беспорядки в Бразилиа вряд ли были кем-то срежиссированы – слишком уж очевидна их бессмысленность и бесперспективность. Одно дело, когда Трамп призывал своих сторонников к «восстановлению справедливости», и совсем другое – полное молчание Болсонару; а других вождей у правого движения в Бразилии нет. По крайней мере пока.

В краткосрочной перспективе бунт в Бразилии может упрочить позиции Лулы. В частности, он может провести чистку силовых структур, не проявивших энтузиазма при разгоне протестующих. И конечно, беспорядки станут поводом для политического давления на противников Лулы и дискредитации правых сил; этому уже способствует дружное осуждение беспорядков лидерами Латинской Америки, США и Европы.

В долгосрочной перспективе Лулу ждут серьезные проблемы. Его противники не смирятся с возвращением социалистической политики. А они многочисленны и хорошо организованы. Правая оппозиция контролирует нижнюю палату конгресса и имеет относительное большинство в верхней палате. Она также управляет 10 штатами из 26, в том числе самыми экономически значимыми – Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро и Минас-Жерайс. Таким образом, оппозиция может организовать эффективное противодействие начинаниям Лулы, а в случае нарастания социальных проблем даже попытаться отстранить его от власти – такой опыт в Бразилии имеется.

Обострение противостояния между левыми и правыми способно угрожать не только правлению Лулы, но даже территориальной целостности страны. С 1990-х гг. в самом экономически мощном штате Сан-Паулу и в самых богатых штатах Паране, Санта-Катарине и Риу-Гранди-ду-Суле действуют сепаратистские движения. В их основе лежит нежелание кормить нищие регионы северо-востока и жителей фавел (тем более что и те и другие в основном темнокожие, а жители четырех южных штатов – условно «белые»). Сепаратизм на «белом юге» не то чтобы силен, но постепенно нарастает. Он появился как реакция на социальные программы, касающиеся северо-востока и фавел, но оплачивать которые приходится южанам. Обострение этих проблем будет означать и усиление сепаратизма.

Вряд ли в обозримом будущем южные штаты Бразилии отделятся и на карте Южной Америки появятся четыре отдельные республики или единая Республика Пампа (или Гаучо). Но, согласно данным социологических опросов, 95% южан симпатизируют идее выхода их штата из состава Бразилии. Это не значит, что они готовы пойти на баррикады (хотя в Сан-Паулу, Санта-Катарине и Риу-Гранди-ду-Суле бывало и такое). При любом кризисе ситуация на юге может накалиться, и федеральной власти придется что-то предпринимать.

Вероятно, что Лула, все-таки не экстремист и политик с большим опытом, сможет успокоить ту половину сограждан, которая не желает его принимать. Но для этого ему придется договариваться с оппозицией и идти на уступки бизнесу, фермерам и не согласным с «позитивной дискриминацией», ужесточать борьбу с преступностью – в общем, в какой-то мере позаимствовать установки правых. Тогда нынешний бунт останется как мелкий эпизод бразильской истории.