Луиджи Ноно: серийная премьера
В России впервые будут исполнены два знаковых сочинения итальянского авангардиста-шестидесятника
Коммунист-авангардист Луиджи Ноно всегда просил, чтобы его изощренные сочинения исполняли не в филармонических и оперных залах, пусть самых престижных, а в фабричных цехах и университетских аудиториях. Так что он наверняка бы одобрил, что для российских премьер (сильно запоздавших, прямо скажем) его сочинений выбран не филармонический зал, а площадка с индустриальным прошлым – ночной клуб Mutabor. Он открылся четыре года назад на месте бывшей компрессорной станции шарикоподшипникового завода.
Именно в этой брутальной и в то же время праздничной обстановке – концерт как раз и приурочен к четырехлетию клуба – 26 мая впервые в России живьем прозвучат два больших и знаковых сочинения Ноно. Сами их названия и составы исполнителей красноречивы.
Первое – A Floresta È Jovem E Cheja De Vida (1965–1966), для сопрано, трех голосов-чтецов, кларнета, пяти ударных на металлических пластинах и электроники. Название в переводе с португальского означает «Лес молод и полон жизни», что звучит поэтично, но речь идет о прячущихся в джунглях партизанах Вьетнамской войны.
Второе – Quando stanno morendo. Diario Polacco N.2 («Когда они умирали. Польский дневник № 2», 1982 г.), для двух сопрано, меццо-сопрано, контральто, басовой флейты, виолончели и электроники. На тексты Чеслава Милоша, Эндре Ади, Александра Блока, Велимира Хлебникова, Бориса Пастернака. В нем композитор на свой лад обличает авторитаризм и борьбу с инакомыслием.
Для своего времени эти сочинения казались неслыханно авангардными. Впрочем, от Ноно иного ждать и не приходилось. Луиджи Ноно родился в 1924 г. не только в самом артистическом городе Италии – Венеции, но и в семье потомственных артистов. Его дед и полный тезка, Луиджи Ноно, – знаменитый венецианский художник XIX в., а брат деда – скульптор. Немудрено, что мальчик из обеспеченной и культурной семьи, выросши, воплотил, можно сказать, все успехи и все противоречия послевоенного итальянского искусства.
Став смолоду, подобно многим итальянским интеллектуалам его поколения, коммунистом (и подружившись лично с Пальмиро Тольятти), он охотно использовал в своих сочинениях не только тексты крупнейших поэтов XX в., но и газетные вырезки, и прямые политические манифесты. А сами эти сочинения после занятий Ноно в Дармштадской школе новой музыки, которые он посещал все 1950-е гг. вместе с Эдгаром Варезом и Карлхайнцем Штокхаузеном, стали таковы, что на сложность их восприятия и исполнения жаловались не только слушатели, но и сами музыканты.
Ноно работал в так называемой сериальной технике – при которой музыкальная ткань, в том числе вокальная, можно сказать, раскладывается на серию отдельных состояний-точек. Это можно сравнить с пуантилизмом в живописи, но сам Ноно, вероятно, сказал бы, что он развивает музыкальные идеи додекафонизма. В первую очередь Арнольда Шенберга – собственного тестя, между прочим.
Подход Ноно к музыке ярко проявился уже в первом его сочинении, принесшем ему мировую славу, – Il canto sospeso («Прерванная песнь», 1955 г.), для солистов, хора и оркестра. В этом вокальном сочинении использованы подлинные тексты писем героев Сопротивления, приговоренных фашистами к смерти. Но по воле композитора они разделены и перемешаны так, что становятся самодостаточной звуковой картиной, почти утрачивая лексический смысл.
Среди произведений, прославивших композитора, – опера с позаимствованным из поэзии Рембо названием Al gran sole carico d’amore («Под жарким солнцем любви», 1974 г.). Речь в ней, однако, идет не столько о любви, сколько о классовой борьбе. Неудивительно, что поставить оперу в La Scala пригласили советского режиссера Юрия Любимова – и это оказался его первый оперный опыт. Кстати, сам Ноно впервые приехал в СССР еще в 1972 г. и очень хотел встретиться с единомышленниками – Шнитке, Денисовым, Каретниковым, но советские товарищи уверяли, что они все время где-то в отъезде. Зато на месте всегда почему-то оказывался Тихон Хренников. Но товарищу Луиджи говорить с правоверным соцреалистом от музыки было совершенно не о чем.
Зато ему явно было о чем говорить с авангардистами следующего поколения – рок-музыкантами. Фрэнк Заппа упомянул его в благодарностях на обложке своего дебютного альбома 1966 г. Freak Out! А The Beatles в 1968 г. включили в свой «Белый альбом» шумовую композицию Revolution № 9, явно выросшую как раз из экспериментов Ноно с предзаписанными на магнитофонную пленку шумами и прочими звуками.
Но удастся ли сейчас сыграть и воспринять сочинения Луиджи Ноно с таким же изумлением, которое они вызывали при появлении? Если это кому и под силу, то именно Ensemble Kymatic – молодым музыкантам с академической выучкой и широкими мультимедийными интересами. Они-то и организовали московские премьеры A Floresta È Jovem E Cheja De Vida и Diario Polacco N.2. Загадочное слово Kymatic в названии этого ансамбля восходит к греческому κύμα – «волна». Что, по объяснениям музыкантов, подчеркивает их задачу – исследование влияния различных звуковых волн на материю и окружающее пространство. Присоединиться к исследованию могут все желающие.