«Снегирь»: морские волки и овцы

Первокурсники мореходного училища Макс (Олег Савостюк, известный по фильму «Я иду искать») и Никита (сын режиссера Макар Хлебников, сыгравший главную роль в сериале «Пингвины моей мамы») в растерянности застыли перед неказистым траулером «Снегирь», где им предстоит проходить стажерскую практику. «И чего вы, асисяи, встали? Трап не видите?» – кричит им старпом (Василий Шипицын, известный по полицейским сериалам и фильму «Движение вверх»).

На борту – десяток мужиков, недовольных, что теперь придется нянькаться с салагами. «Лучше б я дома остался телевизор смотреть», – в сердцах бросает эмоциональный Геннадий (Александр Робак – Леня из «Эпидемии»). Он, как и остальные, немного лукавит: сквозь показное равнодушие к новичкам сквозит живая заинтересованность. Старшие должны обучить младших, инициация должна быть пройдена, а племя морских волков – принять пополнение.

«Снегирь» поставлен по роману Георгия Владимова «Три минуты молчания», написанному в 1969 г. и рассказывающему о трудовых буднях и душевных метаниях моряков с рыболовного судна. Продюсер Сергей Сельянов («Брат», «Брат-2») предложил адаптировать книгу Борису Хлебникову (режиссер фильмов «Свободное плавание», «Аритмия») и Наталье Мещаниновой (автор сценария «Аритмии», режиссер сериалов «Пингвины моей мамы», «Алиса не может ждать»). Из соприкосновения тихой хлебниковской манеры с таким вроде бы не подходящим для нее материалом должно было родиться нечто очень интересное, и так оно и произошло.

Авторы радикально переписали фабулу романа, оставив лишь шторм, спасение утопающих шотландцев (которых заменили на географически более близких норвежцев) и персонажа, которого все называют «Дед» (немногословная роль любимого хлебниковского актера Евгения Сытого). И если в романе корабельная жизнь показывалась изнутри – глазами взрослого моряка в экзистенциальном кризисе, то Хлебников – быть может, из боязни сфальшивить – показывает ее со стороны, глазами двух чистеньких современных подростков.

Двухминутный трейлер обещает сюжет воспитания пополам с производственной драмой и фильмом-катастрофой. И поначалу все и вправду идет в этом направлении. Действие развивается стремительно, сразу завязывается сеть драматических конфликтов. Между Максом, который быстро адаптируется, и Никитой, у которого дела идут не очень: и морковку он не любит, и душевую комнату занимает по полчаса. Между Никитой и местным шутником Юрой (Тимофей Трибунцев – Иван из «Монаха и беса») – человеком не злым, но, что называется, отбитым на всю голову. Между Никитой и взявшим его под отеческую опеку Геннадием, для которого, как для персонажа библейской притчи, непутевый сын дороже путевого.

Хлебников отлично справляется с поэтикой остросюжетного жанрового кино – отчасти потому, что в традиционной модели морской истории находит близкие себе вещи, словно это самый типичный его материал. Здесь есть и маленький, замкнутый в себе мир корабельной команды, и забавные производственно-бытовые скетчи. И фактурные «простые мужики» – как обычно у Хлебникова, немного утрированные.

Зритель видит знакомые жанровые приметы и, как ему кажется, легко может предугадать, что будет дальше. Перед лицом опасности противоречия испарятся, поколения сблизятся, а оба новичка (как же иначе?) проявят себя и вольются в коллектив. Однако в какой-то момент происходит резкий и не предполагаемый жанровыми конвенциями сюжетный поворот – как удар палкой по голове, оставляющий неприятный звон в ушах вплоть до финальных титров. Такое сюжетное решение (о котором, конечно, не будем спойлерить) может показаться драматургически небезупречным. Да, наверное, так оно и есть. Но хлебниковское кино – несовершенное, словно запинающееся – благодаря своему «косноязычию» порой и находит самые точные обороты и выражения.

Жанр ломается изнутри, смысловые акценты смещаются, зрительские ожидания разбиваются вдребезги. Современный, склонный к саморевизии кинематограф нередко деконструирует героические повествования, но так радикально и буднично, как Хлебников, это не делал еще, наверное, никто. История про шторм и отвагу простых рыбаков идет своей дорогой – а куда ей деваться, раз буря уже началась, а рядом вон норвеги тонут? Но из нее убирается самое важное – то, ради чего такие истории обычно и рассказываются: преодоление противоречий и ощущение восстановленной гармонии. И самое страшное здесь происходит не в захватывающих дух сценах борьбы со стихией, а помимо них и словно в другом, параллельном измерении.

Книга Владимова была о людях, способных на самоотверженный подвиг и не способных к нормальной жизни. Избегающие прямолинейности Хлебников с Мещаниновой сглаживают это противопоставление: их персонажи не владимовские портовые «бичи», а вполне обычные люди, не хуже нас с вами. Но какими бы они ни были – витальными гопниками (как Юра) или примерными отцами семейств (как Геннадий) – их героизм не может ничего искупить и не может исправить фатальные изъяны мира. После подвига остаются лишь растерянные лица тех, кого общая вина сплачивает крепче общей победы. Маленькая, словно случайно выхваченная камерой фигурка, решительно и без оглядки уходящая вдаль. И горький привкус катастрофы, которая все-таки произошла.