«Хороший, плохой, злой»: неизвестный Борис Григорьев в Музее Фаберже

В Музее Фаберже открылась ретроспективная выставка «Борис Григорьев: «Первый мастер на свете». Представленная экспозиция – впечатляющий пример того, как на основе разрозненных экспонатов можно собрать цельный портрет художника, из произведений которого, в свою очередь, складывается облик России начала ХХ в.

В картинах Бориса Григорьева ощутимо сквозит его характер, словно сотканный из противоречий и острых углов, которых художник и в творчестве не избегает, а подчеркивает, выстраивая именно на них образы и характеры. Маэстро фантасмагории, Григорьев долгое время оставался для широкой российской аудитории художником малоизвестным, знакомство с творчеством которого ограничивалось хрестоматийным портретом Мейерхольда 1916 г.

После эмиграции имя талантливого мастера надолго исчезло с радаров официального российского искусства. Григорьева заклеймили в Большой советской энциклопедии за искажение светлого образа отечественного крестьянства. И, казалось, забыли о нем навсегда. В культурную повестку страны художник вернулся только в 1990-е, когда его работы стали активно приобретать отечественные коллекционеры.

Современники прозвали Григорьева художником, который «не умел льстить». Такой задачи он перед собой и не ставил. Его взгляд в равной степени далек и от романтизации, и от обличения. Григорьевские портреты напоминают кривые зеркала, но особого свойства: такие, в которых намеренная угловатость линий высвечивает сущность персонажа. В своей живописи, всегда искренней, он стремился стать голосом «настоящей русской жизни» и порицал эмигрантские круги за «торговлю совестью» и предательство «честного русского слова».

В берлинской эмиграции, где Григорьев скрывался от большевистского режима, за близость к крестьянской теме его парадоксальным образом поначалу сочли певцом новой реальности. Такое восприятие было в корне неверным. Изначально поддержав революцию и даже успев поучаствовать в оформлении Петрограда по случаю первой годовщины октябрьского переворота, уже через год художник разочаровался в идеалах диктатуры пролетариата. В 1919 г. он перебрался в Финляндию, а затем в Берлин.

В живописи Григорьева переплетаются сентиментальность и гротеск, сарказм и ирония. А в раннем цикле «Расея» звонко звучит и особая григорьевская злость. Бумага, графический карандаш, острые скулы, натруженные руки, грубые рубахи, настороженный взгляд и сквозящая в глазах готовность к новым тяготам судьбы – рисунки, вошедшие в цикл, были написаны с натуры в деревнях Петроградской и Олонецкой губерний. Григорьевская «Расея» – территория патриархального уклада, приземистых деревянных домов и сермяжной правды. Формально работу над циклом «Расея» художник закончил в середине 1920-х гг., но по сути именно оттуда родом большинство его героев и в более поздних периодах творчества.

Организатором выставки «Первый мастер на свете», где представлено около 200 картин, рисунков, книжных иллюстраций Григорьева, выступил культурно-исторический фонд «Связь времен». Работы художника для экспозиции предоставили также более 10 государственных музеев и частных галерей, в числе которых Третьяковская галерея, Русский музей, Тульский музей изобразительных искусств и др.

Одна из центральных работ выставки – монументальное полотно «Лики России», созданное Григорьевым в 1921 г., уже в эмиграции. Коллективный портрет России окружен мистическим флером, а главные действующие лица словно погружены в небытие. Никто из персонажей намеренно не прячет глаз. Однако ни с одним из простолюдинов на картине встретиться взглядом не удается: крестьяне улыбаются или хмурятся своим собственным мыслям. Этот несколько отрешенный и самоуглубленный, а вместе с тем взбудораженный, блаженный вид роднит персонажей картины с юродивыми.

Смысловым продолжением идеи собирательного портрета страны стал и «Ревизор», написанный в 1930-е гг. в США под впечатлением от гастролей МХАТа во главе с Михаилом Чеховым. Свойственные Григорьеву остроумие и гротеск звучат объемно и выразительно, а фирменная «злость» мастера трансформируется в фантасмагорию, ставшую его личной творческой подписью.

В историю искусства художник вошел в первую очередь как мастер русской темы и гениальный портретист. Но его талант сверкал множеством граней, многие из которых впервые раскрывает перед российским зрителем новая выставка. Борис Григорьев был выдающимся книжным иллюстратором, в рамках экспозиции представлена серия иллюстраций к роману Достоевского «Братья Карамазовы». Четырехтомник Достоевского представлен в 58 рисунках, расположенных близко друг к другу, что создает эффект плавного развития сюжета. Григорьевские иллюстрации лишены дотошности и этнографичности. Художник выбрал кинематографичный подход – крупные планы, срезанные края, атмосферные жанровые сцены. Этот цикл создавался в течение 16 лет в американский период эмиграции и выставлялся на публике лишь однажды, в 1933 г. в Нью-Йорке.

Парадоксальным образом, будучи верным русской теме и питаясь ее мотивами, свой творческий уникальный почерк Григорьев сформировал за пределами родной страны. И при этом не стал, подобно Кандинскому, «французским художником русского происхождения». Ценность выставки не только в возможности увидеть новые грани мастерства одного из самых одаренных художников ХХ в. Перед нами история об умении сохранить принадлежность культуре страны, с которой расстался навсегда, но остался верным своему взгляду на нее, несмотря на смену городов, континентов, политических режимов и жизненных обстоятельств.

Выставка «Борис Григорьев: «Первый мастер на свете» в Музее Фаберже (Санкт-Петербург) продлится до 28 января 2024 г.