Отрезвляющий февраль

Для того чтобы оценить переломные исторические процессы, нередко нужен взгляд с дистанции – иногда длиною в годы. Сегодня мы мысленно возвращаемся к событиям, произошедшим 10 лет назад. Февраль 2014 г. должен был стать кульминацией четвертьвековой интеграции России в мир победившей глобализации. Сочинская Олимпиада, стартовавшая 7 февраля, задумывалась не только как важнейшее спортивное состязание, но и как символ открытости нашей страны, воплощение ее успешной встроенности в мировые социокультурные процессы – в отличие от московских Игр 1980 г., проходивших на пике холодной войны и в условиях бойкота со стороны коллективного Запада. Однако трагические события в Киеве, омрачившие последние дни «праздника мира» в Сочи, направили путь развития и нашего государства, и всей международной политики в совершенно иное русло.

Могла ли история сложиться по-другому? Теоретически можно вообразить альтернативную реальность, в которой Запад проявляет больше выдержки и терпения, не подталкивает украинских радикалов к перевороту и заставляет дождаться выборов. В этой реальности «национально-языковой вопрос» в Крыму и Донбассе продолжает тлеть, принося очередные конфликты в политическую жизнь Незалежной; раз в пять лет сменяют друг друга президенты условно проевропейской и пророссийской ориентации, а Верховная рада остается «торговой площадкой», облюбованной олигархами и внешними игроками; Москва и «западные партнеры» продолжают обмен колкостями и дежурными репликами про «общее пространство безопасности от Ванкувера до Владивостока». Вся эта затхлая атмосфера притворства и лицемерия могла надолго растянуть деградацию диалога России и Запада. Но результат в любом случае оказался бы тем же.

Киевский переворот 21–22 февраля помог нам избавиться от иллюзий, взглянуть правде в глаза. Взаимодействие Москвы с США и Европой до 2014 г. базировалось на самообмане, причем с обеих сторон. Россия убеждала себя, что Запад рано или поздно сможет оставить позади эйфорию начала 1990-х и воспринять нашу страну в качестве равноправного партнера по глубокому диалогу о глобальных и региональных проблемах. В свою очередь, США и их младшие партнеры жили в ожидании неких внутрироссийских «перестроечных» процессов, которые позволили бы привести к власти в Москве более покладистых политиков, смотрящих на Вашингтон и Брюссель с позиции послушных учеников. Расставание с этими заблуждениями было болезненным и травмирующим, но необходимым.

Запад, прикрываясь прекраснодушной риторикой, давно исходил в своей политике из принципа «игры с нулевой суммой», в которой выигрыш одного игрока обязательно означает проигрыш другого. В том числе и в отношениях с Россией. Это показали и «цветные революции» 2000-х, и поведение США во время «арабской весны», когда Москву цинично попытались выдавить из стратегически важного региона. По всей видимости, соответствующая линия проводилась бы и дальше, но спровоцированное «Евромайданом» отрезвление помогло нашей дипломатии и обществу в целом перестроиться, взвешенно оценить вызовы и реальные цели наших так называемых партнеров. При всей болезненности украинского кризиса он открыл путь и к более решительной – вплоть до решений, которые до этого нельзя было представить, – защите русского населения Крыма и Донбасса; к успешному созданию противовесов западной экспансии на Ближнем Востоке (включая спасение сирийской государственности) и в Африке; к активизации деятельности по интеграции с лидерами «мирового большинства».

Наконец, шок февраля 2014 г. помог запустить процесс придания нашей экономике самодостаточности и созданию страховочных механизмов на случай новых санкционных атак. 10 лет назад такие шаги, как обсуждаемая сегодня в ЕС экспроприация многомиллиардных российских активов, стали бы тяжелейшим ударом по устойчивости нашего государства. Сегодня эту новость сопровождают публикации в западной прессе о «неожиданной упругости российской экономики», посрамившей идеологов «санкций из ада», а пресловутая конфискация активов воспринимается как давно ожидаемый и неизбежный акт гибридной агрессии, к которому Москва успела подготовиться. И за такую трансформацию нашего стратегического мышления мы в некотором смысле можем даже поблагодарить идеологов и архитекторов «Евромайдана», выигравших битву, но проигравших войну.