Молчит наука

Как человек, посвятивший одну часть своей жизни научной и преподавательской деятельности, а вторую – проблемам практической дипломатии, я задаюсь вопросом: а куда подевались все эти профессора из Германии, США, Франции и т. д., которые в больших количествах трудились на преподавательской ниве в российских университетах? Несмотря на свой заметный вклад в формирование взглядов по меньшей мере трех поколений российских ученых, они более не осмеливаются открыто поддерживать контакты со своими российскими коллегами. Как признался мне один из них, даже те, кто уже вышел на пенсию, все равно опасаются возможных репрессий против собственных внуков или же санкций в отношении своих банковских счетов в Германии.

Напрасно вы будете искать людей с прочным внутренним стержнем и твердыми принципами и среди тех, кого еще буквально несколько лет назад ждал радушный прием в Петербурге или Владивостоке и кто охотно получал там зарплату. Сегодня все эти дамы и господа почему-то хранят молчание. Я начала свою преподавательскую деятельность в российских университетах в 2020 г. и продолжаю ее по сей день, несмотря на все оказывающееся на меня давление. Когда я занимаюсь организацией международных семинаров в Санкт-Петербургском государственном университете, я могу приглашать на них гостей из Франции и Германии, но так получается, что это дорога с односторонним движением. Ведь путь в обратном направлении моим российским коллегам отныне заказан, и даже статьи в международные академические журналы от них больше не принимают. Я тоже оказалась в их числе – и говорю об этом с гордостью и признательностью.

Где все те видные европейские ученые, которые специализировались на изучении истории своей страны в ее привязке к России и работали в составе так называемых совместных комиссий историков?

Были опубликованы тонны трудов, проведено бессчетное число конференций, посвященных обсуждению важнейших эпизодов общей истории наших стран, зачастую обагренной кровью. Для того чтобы российские, немецкие и австрийские историки смогли в итоге прийти к общему мнению в отношении исторического периода с 1933 по 1945 г., потребовалось преодолеть нелегкий и тернистый путь. Но теперь плоды всех этих усилий вроде бы вполне добросовестных ученых оказались преданы забвению. С 2022 г. Австрия запрещает официальным лицам из России посещать ежегодные памятные мероприятия, проводимые на территории концентрационных лагерей, где были умерщвлены или погибли от непосильного труда советские заключенные.

Сама я влилась в ряды постоянных читателей некоторых из этих высоконаучных публикаций о взаимоотношениях России с Австрией и Германией только в 2018 г. (основной предмет моего научного интереса – Западная Азия). И все эти многочисленные научные мероприятия на пространстве от Берлина до Вены и Брюсселя оставили у меня тогда впечатление добросовестного сотрудничества десятков университетов и высокооплачиваемых экспертов. Сотни австрийских ученых и руководителей в сфере культуры, включая, например, руководство Зальцбургского музыкального фестиваля, стремились войти в состав комиссий при министерстве иностранных дел и затем ездить в командировки в Россию по линии австрийско-российского диалога. Тогда, в свою бытность министром иностранных дел Австрии, я выступила инициатором организации Сочинского диалога между Россией и Австрией по аналогии с Петербургским и Трианонским диалогами России с Германией и Францией.

В 2020 г. Зальцбургский фестиваль готовился отметить свое столетие, и планировалось, что его юбилейная программа будет посвящена русской культуре. Российские компании, в том числе такие, как «Газпром», были готовы профинансировать значительную часть мероприятий фестиваля. Руководство Зальцбурга, отвечавшее за вопросы культуры, все это воспринимало с большим воодушевлением и готовилось к теплому приему высоких гостей из России. Пандемия нарушила планы. А спустя всего два года федеральный президент Австрии Александр Ван дер Беллен, который еще в 2020 г. приглашал российского президента Владимира Путина посетить фестиваль в Зальцбурге, в своей речи на открытии этого самого фестиваля окрестил всех, кто критически относится к санкциям против России, «коллаборационистами». Эти слова были встречены тогда бурными овациями, а сам Ван дер Беллен несколько месяцев спустя был вновь избран президентом Австрии. Все эти высказывания можно было бы списать на счет его стремления выгодно «воспользоваться удачным моментом», поскольку политики бывают настолько прагматичны, что их прагматизм порой переходит границы цинизма и даже оппортунизма. Меня же в данном случае занимает другой вопрос: а почему молчит научное сообщество – историки, политологи? Остался ли в этой среде хоть кто-то, кому небезразличны те общие позиции, которые были выработаны в процессе совместного прочтения истории XX в.?

Во время недавнего семинара, который я вела в Тихоокеанском государственном университете в Хабаровске, мне встретились студенты из Южной Кореи. Несмотря на то что Сеул в целом придерживается того санкционного режима, который ввели против России США и ЕС, все двусторонние программы академического обмена и научного взаимодействия с Кореей сохраняются. И в этом видится существенное отличие от позиции европейских ученых. Упомянутые выше Сочинский, Трианонский и Петербургский диалоги по-прежнему функционируют на территории России, работают их офисы и сотрудники, в то время как Вена, Париж и Берлин свою деятельность полностью свернули. В дополнение к этому, безусловно, следует упомянуть масштабное научное сотрудничество России с Китаем, Индией, странами Латинской Америки. Европа же в буквальном смысле сожгла все мосты, соединявшие ее с российской стороной Евразии.

8 февраля Санкт-Петербургский государственный университет празднует свое 300-летие. Университет был основан Петром I одновременно с Академией наук на основе рекомендаций немецкого философа и математика Готфрида Вильгельма Лейбница. Тогда преподавание велось в основном на немецком, французском и русском языках. Но времена изменились.