Совсем не та экономика
Почему в России не работают стандартные меры регулирования
При построении любой гипотезы и в особенности при действиях на ее основе надо прежде всего помнить об исходных допущениях, на которых мы строим свои умозаключения, – и проверять их истинность. Ведь их изменение ставит под вопрос и все выводы из них.
Забвение этого вроде бы самоочевидного правила делает жизнь более насыщенной, увлекательной и даже парадоксальной – но порой менее долгой.
Скажем, все регулирование российской экономики по умолчанию исходит из ее безусловно рыночного характера – и при этом государство не проводит сколь-нибудь эффективной антимонопольной политики. Более того: трудно отделаться от ощущения, что единственной формой свободы предпринимательства, представляющей для регуляторов всех мастей хоть какую-то ценность, является свобода монополиста грабить потребителей своей продукции путем манипулирования рынком (и прежде всего вульгарным завышением цен).
Формально на большинстве рынков имеет место, конечно, не монополия, а олигополия. Но тесно взаимодействующие (пусть и без формальных сговоров, а простым наблюдением, вполне достаточным для действий по команде «все вдруг») предприниматели на деле складываются в коллективного монополиста, не просто «искажающего» рынки и рыночные мотивации, но и оказывающего на них порой решающее воздействие.
В результате цены определяются не столько балансом спроса и предложения и выбором потребителя, а простой монопольной алчностью – часто даже не производителя, а торговых сетей. (Мы оставляем за скобками реальности информационной эпохи, когда продавцу часто дешевле приспосабливать не товар к спросу, а вкусы потребителя к товару.)
В развитых странах государственное ограничение произвола монополий было успешно из-за политической влиятельности потребителей (промежуточных или конечных). В России в силу доминирования крупных корпораций с международными корнями потребители (прежде всего население и перерабатывающая промышленность) слабы – и государство не находит в самом себе сил для противодействия эффективно влияющим на него монополиям.
Результатом является их тотальный безнаказанный произвол, превращающий рыночную экономику в хороший политический лозунг, но плохое описание реальности. Ведь рынок – это в конечном итоге эквивалентный обмен, а монополии, систематически завышая цены, делают доминирующей формой хозяйственного взаимодействия обмен неэквивалентный, т. е. в конечном итоге нерыночный.
Понятно, что стандартные меры регулирования рынков в нерыночной, монополизированной экономике ведут к парадоксальным результатам. Можно вспомнить 90-е и нулевые годы, когда значимое повышение располагаемых доходов граждан (например, благодаря пенсионным выплатам) ускоряло рост цен не после получения денег людьми, а сразу после появления информации об этом. Можно вспомнить недавние (пусть и перемежающиеся) дефициты, не связанные с санкциями и в условиях рынка просто невозможные.
Классическим же в своей ясности примером служит ослабление рубля: оно подталкивает цены вверх не только через механическое удорожание импорта, но и – значительно сильнее – через страх, охватывающий предпринимателей, которые в силу своего монополистического положения закладывают свои возросшие представления о рисках в цену продукции. А представители офшорной аристократии включают в нее и свои возросшие расходы на содержание зарубежных активов (от недвижимости до семей).
Не менее важной особенностью российской экономики, игнорируемой регулированием, является ее недомонетизированность. Отношение денежной массы (М2) к ВВП составляло в 2020–2023 гг. 46–53% – примерно вдвое ниже нормального. Между тем вся теория (и вытекающая из нее практика регулирования) написана для принципиально иной ситуации достаточности или даже избыточности денежной массы. Состояние хронического «денежного голода» традиционной экономической науке (из брезгливости или инстинкта самосохранения уклоняющейся от исследования экономических колоний, существующих ради обеспечения метрополий сырьем и вывоза в них капитала) попросту неведомо.
Применение стандартных регуляторных мер, разработанных для экономик с избыточной денежной массой, к экономике с ее нехваткой столь же адекватно, что и лишение еды страдающего от дистрофии на том основании, что эта мера полезна для страдающих ожирением.
Так, для сдерживания инфляции в России традиционно используется ужесточение финансовой политики (например, повышением ставки Банка России). Если рост цен вызван избытком денег, это верно. Но в условиях «денежного голода» удорожание денег вызвано произволом монополий, на который оно в лучшем случае не влияет (а то и усиливает его последствия из-за тревоги монополистов), и динамикой издержек. А издержки растут из-за удорожания кредита (за счет которого живут, например, торговля, застройщики жилья и крупные производители АПК).
В результате теоретически антиинфляционная мера на деле оказывается проинфляционной. В то же самое время, как мы видели на практике правительства Примакова – Маслюкова и в IV квартале 2022 г., смягчение финансовой политики замедляет инфляцию, так как ослабление нехватки денег обеспечивает рост деловой активности, опережающий рост денежной массы и даже частично компенсирующий произвол монополий!
Подобное происходит и с «укреплением курса рубля». При избытке денежной массы, давящей на валютный рынок, ужесточение финансовой политики необходимо. Но применение стандартных мер в нестандартных условиях «денежного голода» оказывает парадоксальное влияние на структуру денежной массы: удорожание денег затрудняет развитие реального сектора, обессмысливает (в том числе через сжатие спроса) намеченные инвестиционные проекты и выталкивает его финансовые ресурсы на валютный рынок. В результате рубль падает.
Повышение ставки Банка России (кроме шоковых, невыносимых для экономики скачков), как мы видели и в преддверии дефолта 1998 г. (рост с 21 до 60% за сглаживанием кратковременных истерических колебаний до 150%), и в 2014, 2015 и 2023 гг. не снижает, а, напротив, увеличивает спрос на валюту – и ведет, соответственно, не к росту, а к падению рубля! (Оставим за скобками обвинения в адрес Банка России в инсайдерской игре: жулики вряд ли будут рисковать, обваливая валюту, – они предпочтут стричь купоны на малозаметных колебаниях, не привлекающих внимания.)
Реальным способом стабилизации рубля, как показали министр финансов Антон Силуанов в марте 2022 г. и президент России Владимир Путин в октябре 2023 г., является прежде всего расширение масштаба валютного рынка введением обязательной продажи части валютной выручки (не говоря об ограничении спекулятивных операций и вывода капитала как таковых). Последовательное же игнорирование реалий российской экономики при ее регулировании, как мы видим, оборачивается большим ущербом, чем любые враждебные действия извне.