Кому пора примерить седло?

У России сейчас есть две беды, и это не дураки и дороги, а... высокие и «низкие» нефтегазовые доходы. Действительно, когда речь заходит о поступлениях в казну средств от углеводородных отраслей ТЭКа, возникает, как модно говорить, когнитивный диссонанс. С одной стороны, информация об увеличении доли нефтегазовых денег в казне традиционно порождает волну эмоциональных комментариев в стиле «Россия сидит на нефтяной игле, диверсификации отечественной экономики не происходит, мы превратились в большую бензоколонку» и т. п. Тут можно вспомнить громкие заявления известного «либерала», сравнивавшего отечественный нефтегазовый комплекс с дохлой лошадью, с которой пора слезть. С другой стороны, стоит только заикнуться кому-то о даже гипотетическом сокращении нефтяных доходов, то вместо слов о пресловутой диверсификации, о необходимости развивать глубокие переделы и высокотехнологичные производства появляются новые инициативы финансовых властей по усилению налоговой нагрузки на отрасль. Реальность такова, что именно черное золото и голубое топливо обеспечивают львиную долю валютных поступлений и объема ВВП. Здесь хотел бы отметить, что речь в первую очередь идет о нефтяных доходах, доля которых в настоящее время значительно выше.

Не будем отступать от «добрых традиций» и попробуем также увидеть плюсы и минусы в свежем сообщении Минфина об объемах поступлений в казну в I квартале нынешнего года. По данным ведомства, за этот период доходы бюджета оказались на 53,5% выше год к году, составив 8,7 трлн руб., из них 2,9 трлн обеспечил нефтегаз. При этом если рост по сектору составил почти 80%, то по прочим отраслям – 43,2%.

Во-первых, тут прежде всего надо порадоваться тому, что наша нефтяная отрасль смогла оперативно диверсифицировать экспортные потоки. Показатели роста свидетельствуют о том, что западные санкции оказались неэффективными и не привели ни к обвалу добычи и экспорта нефти в объемном выражении (увы, в отличие от газа), ни к проседанию доходной части бюджета. Во-вторых, полученные доходы – результат благоприятной внешней конъюнктуры, т. е. высоких цен на нефть, что также большой плюс для России.

Какие же тогда имеются минусы? Безусловно, здесь не стоит вспоминать вышеупомянутую аргументацию про «нефтяную иглу» и «дохлую клячу». Наоборот, мы видим, что «лошадь» прекрасно себя чувствует и тянет воз государственного бюджета. Неуместны были бы и причитания в стиле Греты Тунберг о чрезмерной зависимости от грязных отраслей и о необходимости искусственно ограничивать добычу и экспорт ископаемого топлива.

Но сложно разделить оптимизм Минфина, отчитывающегося об успехах. Ведь ключевую роль в его статистике сыграли в первую очередь эффект низкой базы и разовые несистемные выплаты со стороны нефтяных компаний. Речь идет, в первую очередь, о единовременной (осуществленной в феврале) доплате по НДПИ за IV квартал прошлого года, что, в свою очередь, было обусловлено возвратом полного объема выплат по демпферу в составе обратного акциза на нефть. Конечно, это не умаляет того факта, что в целом нефтяные компании в прошлом году, вопреки всем трудностям, продемонстрировали хорошие производственные и финансовые результаты. Но заставляет задуматься о том, а есть ли ресурс для дальнейшего увеличения объема нефтяных доходов бюджета?

Ответ на поставленный вопрос скорее отрицательный, ибо база для развития отрасли в последние годы существенно подорвана именно вследствие особенностей российской фискальной системы. Хотя нефтяной сектор находится под наибольшим санкционным давлением, в нем фиксируется самый высокий уровень налоговой нагрузки в отечественной экономике. Так, за последние пять лет доля налогов в финансовом результате отрасли превысила 75%. А если учитывать постоянно растущие тарифы естественных монополий (которые можно рассматривать как косвенные выплаты в адрес государства) и процентные расходы (включая платежи госбанкам), то нагрузка на финансовый результат нефтянки составит более 85%.

Такое изъятие средств из отрасли подрывает ее инвестиционный потенциал и ставит под сомнение ее возможности по долгосрочному наполнению государственной казны. Проще говоря, дойная корова действительно может сдохнуть – не потому, что время нефти прошло, а потому, что фискальная система страны морит ее голодом.

Но прежде чем призывать пересесть с этой лошади (ну или коровы), надо понять – а куда? Причитания о том, что наша экономика не диверсифицирована и у нас нет альтернативы нефтяным доходам, уже набили оскомину. Но справедливы ли они? Цифры показывают – не совсем. У нас уже сегодня есть все возможности для того, чтобы снять условное седло и водрузить его на другие отрасли, которые пока усиленно избегают роли подобных «тяжеловозов», хотя и могут с нею справиться.

Данную задачу президент Владимир Путин уже поставил в своем послании Федеральному собранию, призвав «продумать подходы к модернизации нашей фискальной системы, к более справедливому распределению налогового бремени в сторону тех, у кого более высокие личные и корпоративные доходы». Где же кроются эти избыточные корпоративные доходы? В целом ряде высокодоходных отраслей – к примеру, таких, как банковский сектор, электроэнергетика, телекоммуникации, химическая промышленность, производство минеральных удобрений, добыча алмазов и драгоценных металлов, горнорудная и металлургическая отрасли. По экспертным оценкам, за прошлый год их совокупная налогооблагаемая прибыль превысила 11 трлн руб., что на 74% выше аналогичного показателя 2022 г. То есть даже на фоне санкций они чувствуют себя вполне неплохо и могли бы подставить плечо федеральному бюджету, подстраховав, по сути, единственного нынешнего «атланта» – нефтянку.

Но почему-то этого не происходит. Возьмем, к примеру, банковский сектор. В прошлом году он показал рекордную прибыль, но при этом уровень налоговой нагрузки для него составляет 27%. Да, цифры не перепутаны – именно 27, а не 72! Основной налог, который уплачивают банковские организации в РФ, – на прибыль. Напомним, в нашей стране его уровень один из самых низких в мире – всего 20%, тогда как в странах с развитыми банковскими системами ставки данного налога находятся в диапазоне 25–34%. И уж тем более нагрузка для «банкиров» не идет ни в какое сравнение с нагрузкой в нефтяной отрасли, где действуют свои индивидуальные и уникальные налоги и платежи в виде НДПИ и экспортной пошлины (при сохранении того же налога на прибыль, который по сравнению с другими видами поборов – что комариный укус).

К чему приводит подобная ситуация? Так, Сбербанк в 2023 г. получил рекордную чистую прибыль в 1,5 трлн руб., обеспечив себе рентабельность капитала на уровне 25%. Это существенно превышает показатели банков США, Европы, Китая и Индии (например, рентабельность капитала крупнейших банков КНР – 11–12%). За счет высоких процентных ставок банк демонстрирует повышенный уровень процентной маржи – 6% за 2023 г. (для сравнения: у ближайшего российского конкурента, ВТБ, аналогичный показатель равен 3%, у крупнейших банков Китая – 1,7%), а маржа – ключевой драйвер рекордной прибыли «Сбера». Конечно, можно порадоваться, что ведущая отечественная финансовая структура процветает на фоне зарубежных санкций, но нет ли у нее желания поделиться с государством (возможности, как видим, есть)? Нет ли стремления на деле доказать возможность диверсификации российской экономики (или хотя бы источников наполнения бюджета) и слезания с нефтяной иглы? Почему-то нет... Хотя, по мнению экспертов, запас прочности у банка имеется и даже существенное повышение налоговой нагрузки не помешало бы ему соблюсти все регуляторные требования ЦБ. По последним прогнозам рейтингового агентства «Национальные кредитные рейтинги», российскому банковскому сектору по силам повторить прошлогодний рекорд по прибыли (3,3 трлн руб.), а может, даже и побить его.

Но вместо поддержки российского бюджета банковский сектор сегодня предпочитает вкладывать деньги в непрофильные активы, в частности в развитие так называемых экосистем, тем самым создавая конкуренцию другим отраслям российской экономики и одновременно частично проедая доходы от сверхприбыльного банковского бизнеса (поскольку прибыльность самих экосистем под большим вопросом).

Каким конкретно образом можно было бы повысить вклад банковского сектора в бюджетную систему РФ? Например – за счет отмены пониженной ставки налога на прибыль (15%) для купонных доходов по долговым обязательствам. Не секрет, что их основными держателями являются именно кредитные организации и другие участники финансового рынка РФ.

Какие еще имеются источники дополнительных доходов бюджета? Возьмем уже упомянутые химическую промышленность и производство минеральных удобрений (текущий уровень налоговой нагрузки – 27%), добычу алмазов и драгметаллов (30%), горнорудную и металлургическую отрасли (33%). Как видим, у них наблюдается как минимум двукратный разрыв с нефтянкой по тяжести фискального пресса. Почему бы не уравнять правила игры? Для этого уже есть отработанные инструменты, в частности взимание НДПИ в привязке к экспорту, налог на сверхдоходы (в мировой практике распространен механизм windfall tax), оборотные штрафы за получение сверхприбыли за счет поддержания монопольно высоких цен и т. д. Например, в начале 2022 г. ФАС признала НЛМК, ММК и «Северсталь» виновными в установлении монопольно высоких цен на горячекатаный прокат на внутреннем рынке в 2021 г. (штрафы в полном объеме, кстати, не выплачены до сих пор). Но премиальность внутреннего рынка сохранялась также и в последующие годы, однако ФАС свое расследование почему-то не повторила.

На первый взгляд тут можно было бы возразить – все перечисленные отрасли также испытывают на себе санкционное давление и нуждаются в инвестициях для своего развития. Нельзя, мол, душить ростки «новой альтернативной экономики», которая только приходит на смену доминирующему (и якобы отмирающему) нефтегазу. Но беда в том, что ряд действующих сегодня льгот для упомянутых секторов не отвечает ни задачам пополнения бюджета, ни развития производств. Субсидии, выделяемые для стимулирования инвестиций, подчас используются бизнесом для извлечения дополнительной прибыли, выплачиваемой в виде дивидендов частным акционерам, в том числе зарубежным. В частности, в аграрном комплексе есть компании, которые одновременно получали субсидии и выплачивали налог на сверхприбыль (иными словами, субсидии предоставляют тем, за кем признается получение сверхприбыли). В этой связи требуется жесткая оценка эффективности применения преференций разного уровня с последующей отменой неработающих инструментов. Только при соблюдении этого условия возможна реальная, а не показная диверсификация российской экономики и источников наполнения государственной казны. В противном случае нефтянка всегда останется крайней, и на нее по привычке будут списывать все изъяны государственной экономической и финансовой политики.