Самим мало

Нефтяная отрасль может претендовать на звание «витрины глобального мира». Несмотря на постоянную борьбу за энергоресурсы, порой выливающуюся в экономические кризисы и кровопролитные военные конфликты, именно нефть стала одним из основных «глобальных» товаров, успешно переодевающих национальные границы. Благодаря развитию трубопроводного транспорта и танкерного флота возможна доставка черного золота практически из любой точки мира, где оно добывается, туда, где за него дают наиболее высокую плату. О мировых ценах на нефть осведомлены даже люди, которых трудно заподозрить в глубоком интересе к нюансам мировой торговли. Параметры функционирования мирового рынка – от механизмов ценообразования до условий контрактов на разработку месторождений – в высокой степени унифицированы. Чем не образец для других отраслей, стремящихся к глобализации? Однако в этой витрине в последнее время появляются все более заметные трещины.

На фоне санкционной войны, развернутой Западом против крупнейших нефтедобывающих стран (России, Ирана, Венесуэлы), трещит по швам весь «глобальный проект», и это проявляется, в частности, в возрождении изрядно подзабытого ресурсного национализма. Первоначально он возник в 1960-х, когда бывшие колонии и полуколонии получали возможность распоряжаться своими ресурсами и поставили под вопрос справедливость тогдашнего глобального порядка. К тому моменту в нефтяной отрасли действовал картель крупнейших американских и европейских корпораций, возникший благодаря заключению в 1928 г. в шотландском замке Ахнакарри соглашения об условиях ценообразования и фактическом разделе мирового рынка. В послевоенную эпоху правительства Третьего мира начали пересматривать прежние контракты и заставили зарубежных инвесторов делиться прибылью. Именно эти разумные действия получили в западных источниках презрительное наименование «ресурсного национализма»: он ставился в упрек государствам, которые покусились на глобальный проект в нефтяной сфере.