Их университеты

На площадке Научно-технологического университета «Сириус» открывается Пятый конгресс молодых ученых, который соберет более 7000 участников из шести десятков стран. Перед молодыми учеными собираются выступить глава государства и несколько важнейших стейкхолдеров – вице-премьер Дмитрий Чернышенко, президент РАН Геннадий Красников, президент НИЦ «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук, а также помощник главы государства Андрей Фурсенко, участник всех реформ российской высшей (и не только) школы последних двух десятилетий. Все они непременно дадут понять, что молодые ученые в современной России – престижная социальная категория, люди, которым отводится важная роль в конструировании будущего.

Правда, контуры будущего не слишком отчетливы даже в головах тех, кто готов звать в него – в том числе и с трибуны конгресса в «Сириусе». Дело здесь не только в быстро меняющейся геополитической реальности или российской специфике. Во всем мире университеты переживают кризис идентичности. На протяжении нескольких столетий они были точками, где формировалось понимание мира. Они совмещали пребывание на переднем крае познания с известной неторопливой социальной стабильностью: возглавлять кафедру можно было десятилетиями, а каждый абитуриент носил в сумке с учебниками не маршальский жезл, но мантию ректора. Сегодня университетские сообщества не знают, в каком состоянии они будут через пять, десять или пятнадцать лет: сохранится ли престиж классического высшего образования? Будет ли на него спрос в быстро меняющейся экономике? И если нет, чем будут заняты уважаемые преподаватели?

Подчеркивая свою приверженность классическим отечественным моделям высшего образования, правительство уже ставит перед университетскими сообществами трудные для них вопросы. Задан тренд на повышение престижа среднего профессионального образования, которое быстро дает школьникам в руки нужные профессии. Количество платных мест по ряду вузовских специальностей теперь регулирует государство. Университеты пробуют взаимодействовать с работодателями и производственниками, чтобы сделать более внятными карьерные треки нынешних студентов и сократить дистанцию между новаторской идеей и запуском продукта в серию. Все эти шаги направлены на то, чтобы сделать систему высшего образования компактней и эффективней. А оставшимся студентам и молодым преподавателям дать возможность принять участие в очередном перезапуске страны, что открывает перед ними перспективы, которых были, пожалуй, лишены их предшественники в предыдущее десятилетие.

С другой стороны, университетские сообщества как никто чувствительны и к новым ограничениям – теперь они живут в мире, гораздо менее открытом, чем пять и тем более десять лет назад, а трансграничное взаимодействие даже с «правильными» странами ассоциируется скорее с уголовно-правовыми рисками, чем с престижем и глобальным прогрессом. Будущее, в котором не вполне ясно, сохранится ли через пять лет спрос на знания и навыки, предлагаемые alma mater, скорее настораживает, чем манит. А призывы считать университет не только местом учебы, но и пространством взросления, где должны приниматься важные решения вроде создания семьи и рождения первого ребенка, вызывают аккуратный скепсис. Да, родители многих из них встретились именно в университетской аудитории – но во времена родителей и стипендии были сопоставимы с зарплатами. Словом, у российских молодых ученых хватает вопросов к тем, кто управляет отраслью, – и конгресс оправдает свое проведение, если хотя бы на часть этих вопросов удастся найти ответ.