Уполномоченному Астахову не нужно подходить к детям

Буква указа требует от него заниматься чиновниками
Ну что, как поплавали?
Павел Астаховуполномоченный по правам ребенка при президенте России

Мимо этой цитаты, какой бы заезженной она ни была, пройти никак нельзя. Обстоятельства, на всякий случай, таковы: уполномоченный Астахов разговаривает с подростками, которые пережили гибельную опасность, близко видели смерть друзей, едва спаслись и теперь пытаются как-нибудь справиться с жутким своим состоянием.

«Ну что, как поплавали?» – «Хорошо, что живы остались», – отвечают ему девочки-подростки.

Дальше выясняется, что уполномоченный Астахов не один такой, точнее, с таким вопросом. Вот, извольте, официальный представитель Следственного комитета России Владимир Маркин: «Мы уже давно задали вопрос «Как поплавали?» тем, кто непосредственно отправил и сопровождал детей в этом смертельном плавании. И следователи в отличие от омбудсмена применяют любые психологические приемы при беседе с детьми исключительно в тандеме с квалифицированными психологами».

Но уполномоченный-то Астахов вторит официальному представителю Маркину; уполномоченный, выясняется, не ляпнул, а намеренно спросил, как они поплавали: «Есть специальные психологические приемы, которые помогают раскрыть напуганного ребенка и дать ему возможность выговориться, выплеснуть эмоции <...> А мы поговорили очень откровенно, очень многое выяснилось. Они дали много полезной информации, которая будет использована в рамках расследования». И еще: «Прежде чем задавать им [выжившим девочкам] вопросы, от которых зависит, удастся ли определить виновных и понесут ли они наказание, надо попытаться поговорить на их языке. Нельзя было говорить гробовым голосом и с мрачным видом требовать фактов. Это верный путь напугать детей еще больше».

«Как поплавали» – это на их языке. «Нельзя было говорить гробовым голосом». Кажется, вообще не стоило говорить. Не стоило и рассуждать об интересах расследования, о виновных; задача уполномоченного, судя по указу № 986, определяющему его деятельность, – смотреть, чтобы органы власти сверху донизу не нарушили прав детей; иными словами, уполномоченный Астахов мог бы спросить со Следственного комитета, если бы тот как-то некорректно себя повел, – но не с детей.

Уполномоченному Астахову по букве указа вообще не нужно подходить к детям; предметом интереса должны быть чиновники, любые, к ним он беспрепятственно имеет право приходить; а иногда – эксперты, которые должны помочь ему составлять заключения о нарушении прав детей.

В официальном фейсбуке уполномоченного Астахова за июнь месяц нет ни единого такого заключения, ни единого сообщения о визите к чиновникам; на сайте уполномоченного дата последней инспекционной поездки – июль 2015 г. Зато много сообщений об участии уполномоченного в сборе средств на лечение или питание детей – получается, Астахов не заставляет бесплатную российскую медицину выполнять конституционные обязанности, не предписывает ей соблюдать права больных детей.

Потом можно будет спросить, как полечились.