Владимир Жириновский: «После выборов работу потеряют тысячи чиновников»

Вчера Центризбирком зарегистрировал федеральный список ЛДПР на выборах в Госдуму. Бессменный первый номер списка Владимир Жириновский в интервью «Ведомостям», открывающем серию интервью с лидерами партий – участников выборов, объясняет, почему ЛДПР будет легче конкурировать с единороссами во главе с Дмитрием Медведевым, а не с Владимиром Путиным, почему бывших уголовников можно было включать в списки в 1999 г., а теперь нельзя, чем отличается коррупционная покупка мест в списках от помощи партии, почему ЛДПР раньше выступала и за русских, и за бедных, а теперь только за русских и кого следует считать русским человеком.

«Мы есть правая партия»

– Ваша партия скорее правая по европейским меркам?

– Конечно. Недавно слышал: у нас нет правой партии. Ну что за бред! 22 года мы правоцентристская партия, всегда себя так заявляли, никогда не имели отношения к левым, всегда с ними боролись. В демократии и экономике мы полностью праволиберальная партия. Опора на частный бизнес, на многоукладность экономики, независимость судов, свободная пресса и выборы, консерватизм, электронное правительство – все. Кроме одного, чем мы от них отличаемся, за что они нас ненавидят и не считают правыми, – мы за территориальное устройство как в Америке ими любимой или Германии. То есть не должно быть национального деления. А в целом мы сходимся с правыми в Европе.

– Сходитесь на поле, которое называется просвещенным национализмом?

– Конечно. Сегодня они в открытую сказали, что мультикультурализм кончился, а наши все еще спят, все еще у них права нацменьшинств выше любых других.

– А не может ли у нас на том же поле вновь появиться Дмитрий Рогозин?

– Пожалуйста, нет запретов. Просто КРО не является политической партией, в выборах участвовать не будет, идет в составе фронта и занимает очень яркую националистическую позицию, что фронту невыгодно: он резко потеряет в национальных регионах, где ему пытаются обеспечить результат голосования до 90%. Поэтому единороссы ничего не будут говорить про русский народ. Единственно возможный лозунг – усиление контроля за миграцией. Все. А то, что делаем мы 22 года, пока ни одна партия не смогла.

– Но есть же шанс, что Рогозин возродит «Родину» на следующих выборах.

– Пускай, нет границ на этом поле. Но он от власти и вынужден в этом признаться. От оппозиции послами не направляют. Оппозиция не вступает во фронт. Все понимают, что власть не защищает русский народ. А он вдруг от власти будет защищать. Кто ему поверит?

– На прошлых выборах у вас был лозунг «Хорошо русским – хорошо всем». Теперь же – «За русских». Что с тех пор изменилось?

– Мой первый лозунг был таким: «Я буду защищать русских». Это было еще 20 лет назад, в мае 1991 г.! Тогда был еще СССР. Я делал плакат в издательстве ЦК КПСС, и они попросили: давай напиши еще «и малые народы». Я согласился. Но главное – защищать русских.

– И все же в последнее время ваши лозунги радикализируются. Предпоследний слоган был «Мы за русских, мы за бедных». Но теперь слово «бедные» не звучит. Почему?

– Мы хотим, чтобы было понятно. Ведь это для билбордов, а на них можно успеть прочитать только 1–2 слова.

– А в республиках вы лозунги скорректируете?

– В республиках будет просто «За ЛДПР». Мы готовы также написать на билбордах, допустим, в Калмыкии: «ЛДПР за русских и за калмыков». Или там «За русских и за татар», «За русских и за бурят». То есть мы не говорим «только русские». Вот правозащитники не понимают. Если бы мы поставили вопрос «ЛДПР только за русских», тогда можно было бы нас в чем-то укорить, что мы отвергаем другие народы. Это не так, мы всех любим и уважаем. Но есть проблема русского народа. И эта проблема не осени 2011 г., а уже 100 лет в зоне дискриминации, в зоне подавления, уменьшения качества жизни как целенаправленная политика советской власти с первых дней ее существования. В открытую об этом говорили и Ленин, и Троцкий, и Бухарин, и все остальные.

«Многие не хотят быть русскими»

– А как определить, что значит «русский»? Наверное, вы не имеете в виду состав крови?

– Конечно, по ощущениям. Даже язык мы не считаем главным. Пусть человек даже русского языка не знает, но если он по ощущению русский, поскольку живет в этом пространстве, – пожалуйста. Ни почва, ни кровь, ни происхождение, ни папа, ни мама, а именно ощущения. При этом мы не говорим: «Замолчите все другие!» Нет, кто хочет, пусть говорит что он чеченец, а вот он кабардинец, якут. Мы никому не навязываем – всем быть русскими. Мы берем самую безобидную тему. Многие не хотят быть русскими, но мы абсолютно здесь демократичны. Сверхдемократичны. Но некоторые не понимают...

– Нет опасности в этом случае, что, например, татары будут создавать партию «Мы за татар!»?

– Это уловки тех, кто хочет поломать предложения ЛДПР: а вдруг другие захотят? Давайте лозунг будет «Мы за молодежь». И что, пенсионеры обидятся? Так у пенсионеров внуки и внучки, за которых мы выступим. Давайте за мужчин партия будет. А женщины что, скажут: как это так, а мы, женщины? Да сами женщины будут рады тому, что улучшится положение мужчин с их здоровьем и зарплатой. Это же все делается для страны и для общества! Русские оказались в тяжелом положении, мы считаем, что им надо помочь, но не создавать привилегии, об этом речь не идет, а чтобы было правильное понимание состояния русского народа в современной России.

– А разве кто-то из этнических групп не оказался в тяжелом положении?

– Пожалуйста, ищите, кто еще оказался, и давайте тоже будем решать их проблему. Пусть партию цыганскую создают, «за цыган России». Каждая партия вправе определить свой лозунг. Мы берем лозунг в защиту самого многочисленного народа.

– «За русских» выходили погромщики на Манежную площадь. Вы поддерживали или осуждали этих людей?

– Мы никак не участвовали, это не наше мероприятие, мы проводим только санкционированные митинги. Но мы не согласны с оценкой, когда говорят, что там были маргиналы, экстремисты. Там была русская молодежь, молодые москвичи, которые не хотят, чтобы русские были в каком-то угнетенном состоянии. Они хотят, чтобы прозвучало, что есть русский народ, и чтобы было правильное понимание проблемы.

– Социологи прогнозируют, что вы получите больший процент, чем на прошлых выборах. Не за счет ли актуализации «русского вопроса»?

– Возможно, но мы же не выдумали его сами. И мы всегда этим занимаемся. Вот если бы решили в этом году, можно было бы сказать: воспользовались обострением национального вопроса. 22 года мы об этом каждый день говорим.

– Но в 1993 г. уровень вашей поддержки был 20%, потом снизился до 7%, а сейчас вырос до 10%. Настроения меняются?

– Это наша программа. Если люди будут нас поддерживать, мы будем только рады и никогда наших избирателей не предадим.

«Все делалось за нашей спиной»

– Что, на ваш взгляд, произошло с Михаилом Прохоровым? Почему его «выкинули»?

– Неумение выстроить свое собственное положение в политической партии. Он действовал как глава торговой компании. Ребята, я наберу менеджеров своих, продавцов, консультантов, товар закуплю, все сам продам. Так не делается, потому что партия – это люди. Надо, чтобы голосовали за них. Можно создать великолепную компанию: офис, оргтехника, все есть, но вся продукция идет на склад. Здесь же нельзя на склад работать, нужно работать с избирателями. А они допускают наличие в списках преступников, людей с уголовным прошлым. 29 августа в Сочи [на встрече лидеров партий с президентом] мы договорились, что в списках партий, участвующих в выборах, не будет лиц, не только имевших судимость, а вообще с сомнительными фактами в биографии. А он берет [Евгения] Ройзмана – это правая рука. А левая рука – [Рифат] Шайхутдинов. Мы от него избавились, на него уголовное дело заведено.

– Но он же во фракции ЛДПР оставался – и после весны 2007 г., когда об этом деле стало известно, и сейчас в ней состоит.

– А при чем тут фракция? Давно бы выгнали, но мы-то не знали всю подноготную. Все делалось за деньги, за нашей спиной. Проплачивалось – и документы из следственных органов отсылались обратно. Сейчас, когда все выяснилось, мы сами обратились к руководству СК направить сюда представление. И даже когда все направлено, мы сами требуем снять неприкосновенность, а большинство мандатной комиссии против. Вот и думайте, кто его защищает, кому проплачивают деньги до сих пор, чтобы избежать уголовной ответственности, так что вопросы не к нам.

– Шайхутдинов заявил, что он купил депутатский мандат.

– Ради бога, пусть любые заявления делает, нам он ничего не платил. Где он купил, у нас?

– У кого именно, он не уточнял. Во время публичной лекции у него спросили, как он попал в Думу, он ответил, что купил мандат.

– Он у нас работал по Забайкальскому краю. Я туда приезжал редко, и вот он там стал перекупать наших активистов, чтобы они шли под знаменами Прохорова, это длится уже с лета.

– Стал деньги им предлагать?

– Да. Я ему говорю: что ты делаешь? Он говорит: я ничего не делаю, это мой друг Прохоров, я его знаю с детства, а сам у него уже правая рука. Но это все кончилось: Прохорова нет, Шайхутдинова нет. Но коррупция! Кого Прохоров себе взял, если Шайхутдинов на самом деле купил себе место? В этом и есть ошибка Прохорова: ставка на Ройзмана и на Шайхутдинова.

– Недавно вы заявили, что пытается купить место [депутат Сергей] Шишкарев. Вообще, вот эта практика покупки мест остается?

– Напрямую здесь нельзя сказать: покупка мест. Человек может нести деньги в избирательный фонд. Мы же собираем деньги. Сейчас у нас есть право иметь фонд по 700 млн руб. в центре и на местах. Естественно, если кто-то в состоянии помочь финансово, это нормально, это не покупка мест. Человек в партии давно, накопил деньги, но постоянно заниматься партийными делами не может, и он готов помочь партии материально. Поэтому напрямую о покупке мест здесь говорить не приходится. Коррупция – когда человеку нужно решение от чиновника, а он не дает, тогда он покупает решение. А здесь, если это в рамках одной партии... Вот когда Шишкарев бежит к коммунистам, это аморально, он бросает свою партию, ему не нужна «Единая Россия», и он бежит в другую партию. А как его та партия примет, когда для КПРФ «Единая Россия» – враг № 1? Вот там у нас может появиться мнение, что идет коррупционная схема. Так и Прохоров. Как он людей получает на местах? Бешеные деньги дает. Один губернатор стал работать на Прохорова – тоже подозрение, что небескорыстно. Начал уверять, что «сделает» Прохорову 15%. Представляете? Они уже заранее решили, в какой губернии сколько получат. То есть тотальная коррупция. Слава богу, что Прохоров понял свою ошибку и вовремя ушел. И чтобы он никогда больше не появлялся на политическом поле.

«Проплатила мафия»

– Если сравнивать, а вы прошли все думы, все кампании, чище стало?

– Да, чище. Потому что, когда была смешанная система, по одномандатным округам проходило много криминальных элементов. Тот же Ройзман был депутатом [Госдумы от одномандатного округа]. Как его остановить? Через партию. Поэтому мы всегда предлагали отменить одномандатников, и они пошли на пропорциональную систему, как во всем мире. То же самое предлагали по всей вертикали законодательной власти.

– Вы говорите, сейчас есть установка, чтобы не было людей с уголовным прошлым. Почему же этого нет в законе?

– По закону не имеют права быть избранными только те, кто сидит в тюрьме, по приговору, вступившему в силу. Или по решению суда признанные недееспособными.

– То есть закон позволяет, но есть негласная договоренность...

– Гласная, на всю страну мы сказали, что мы договариваемся. Это моральный аспект. Юридически можно, почему Прохоров и упирался. Юридически он прав: кого хочет, того и берет. Но есть и моральный аспект.

– Но когда в 1999 г. у вас в списке были Анатолий Быков, Сергей Михайлов...

– Всех вычеркнули, чтобы был абсолютно чистый список, в этом смысле мы свою ошибку исправили. Но тогда, при [Борисе] Ельцине, они были в фаворе. О них говорили, что это наша новая деловая элита. И мы эту ошибку исправили, и больше у нас близко никого не было.

– Однако Ашота Егиазаряна вы оставили, и он числится во фракции до сих пор, уже находясь в международном розыске. А ведь и в 1999 г. он был фигурантом дела Скуратова.

– Не было дела. Вот был бы приговор, тогда бы его и близко у нас не было. Да и сейчас ничего не было. Вот сняли неприкосновенность год назад, в тюрьму его сажают? Адрес его известен, но ничего же не делают. Проплатила мафия. Им нужна гостиница. Ремонтировали гостиницу, он и московское правительство, через какие-то фирмы. Егиазарян деньги достал в Германии, взял кредит в «Дойче банке», все построил, а теперь они хотят все у него забрать. Вообще забрать, представляете? Ее цена – $5 млрд. Как его заставить отдать акции этой гостиницы? Угрозой посадить в тюрьму. А он депутат. Снята неприкосновенность, он уехал за границу, но адрес-то известен. Передавайте дело в суд. Но дело не передают! То есть это чисто хозяйственный спор, никакой его вины нет, и он обязательно гостиницу отобьет в свою пользу.

– Возвращаясь к теме коррупции... Вы много нелестного говорили о ситуации в Краснодарском крае и Подмосковье, требовали отставки губернаторов Александра Ткачева и Бориса Громова. И не только вы этого требуете – после Кущевки, после историй в Химках и т. д. Почему, на ваш взгляд, им удается так долго удерживаться на своих местах, в чем секрет непотопляемости?

– Боятся, что слишком зашатается вертикаль власти. Можно было бы сейчас еще 30 губернаторов убрать, но они могут сомкнуться с местным криминалом, с национал-сепаратистами. И ситуация может дестабилизироваться. Поэтому постепенно убирают. Тульская область более-менее спокойна, и то экс-губернатора [Вячеслава] Дудку держат под домашним арестом, чтобы не очень переживал. Уберут и Громова, и Ткачева, и [Амана] Тулеева [Кемерово], и [Леонида] Полежаева [Омская обл.], многих уберут, половину уже убрали.

– Вы же регулярно общаетесь с руководством страны, недовольство этими губернаторами есть наверху?

– Есть. Я бы убрал быстрее. Но они стараются делать медленно. А после 4 марта сотни и тысячи чиновников потеряют свою работу. Это просто осторожно делается, чтобы не дестабилизировать ситуацию накануне 4 декабря и 4 марта.

«Это быстро решит все вопросы»

– А правительство тоже серьезным образом изменится?

– Изменится процентов на 70. Состав Госдумы, состав региональных парламентов. Гадать не будем, все изменится. Я занимаюсь своими делами, а они пусть решают сами.

– Вы предсказывали многие вещи. Например, вы в свое время говорили, что губернаторов надо назначать, что и случилось.

– Мы исходили из того, что немедленно уберут таких, как Юрий Лужков и Громов. Прошло семь лет, с трудом убрали 5–6 человек.

– Вы говорили об укрупнении территорий, и их стали укрупнять.

– Да. Но убрали только шесть субъектов, а надо еще 30. То есть они все делают не так, как мы бы хотели, и нам потом приходится чуть ли не оправдываться за наши идеи.

– А как вы думаете, какие еще нужны глобальные структурные реформы? Или какие вы будете инициировать и предлагать помимо этого?

– Я думаю, что возможен переход к парламентской республике. Это быстро решит все вопросы. Например, при парламентской республике президента избирают на заседании парламента. Если у вас в парламенте большинство есть, то не надо думать ни о каких тандемах. Как в Германии. У всех есть глава государства и глава правительства. И у нас изберут президента с усеченными полномочиями: принимать послов, решать о помиловании, давать награды. И назначать председателя правительства и министров будет парламент. Тогда поднимется роль партий, роль парламента. Дешевле все будет и быстрее. Все будет решать парламент. Вот к этому все и идет.

– Тогда нужны поправки в Конституцию, а это возможно только через референдум.

– Разве референдум трудно провести при их административной машине? Они все сделают, все рычаги власти в их руках. Тогда им будет мягче, проще, не надо будет искать варианты, они же могут не обязательно иметь большинство. Достаточно иметь коалицию двух партий, 70% – конституционное большинство, но из двух партий, их никто не упрекнет ни в чем.

– Модель тандема просуществовала три года, может быть, сейчас закончится. Как вы считаете, она показала эффективность?

– Думаю, что это было лучше, чем [президент Борис] Ельцин и [премьер Виктор] Черномырдин, например, Ельцин и [премьер Сергей] Кириенко, Ельцин и [премьер Егор] Гайдар. Но это малоэффективно, менее эффективно, чем парламентская республика. Менее эффективно, чем когда президент никак не связан с премьер-министром.

– Была заявлена модернизация. Есть ощущение, что она произошла?

– Какие-то вопросы решаются. Резкого скачка нет ни в чем. Приняты какие-то вопросы по расширению демократии, но тоже можно было сделать более существенно.

– То есть происходит такая мягкая эволюция.

– Ну и хорошо. Лучше мягкая эволюция, чем длительный застой или ельцинская революция.

– А как вы думаете, будет ли дальше идти демократизация?

– Будет. Барьер для прохождения в Госдуму снижен до 5% уже в 2016 г., в 2021 г., может быть, сделаем 3%. Сократим минимальную численность членов для создания партии, разрешим блоки и т. д.

«Тандем лучше, чем Ельцин с Черномырдиным»

– Судя по предвыборному списку, в вашей фракции произойдет несколько изменений. Почему, к примеру, Андрея Лугового нет в федеральной части списка?

– А зачем в федеральной части? Тогда был, а сейчас поставили на Иркутск, это же наше право.

– Логика какая?

– Логика одна: пусть работает в регионе. Из федеральной части в регионе работать не будет. А для нас главное – работа в регионах, и подальше от Москвы, туда, где тяжелее. В Рязани мы и сами можем обеспечить, а в Иркутскую область уже надо ехать.

– А вы брали в список Лугового как яркого публичного политика?

– При чем здесь яркий и публичный? Просто известный человек. Совпадали наши взгляды по политике Британии в отношении нашей страны. И обо всем, что связано с ним, я говорил еще в 2007 г.

– Как вы думаете, Алексей Островский останется председателем комитета по СНГ, он справился с работой?

– Справился, в отношении его я слышал только положительные отзывы.

– Есть шанс, что он продолжит?

– Конечно.

– Новый человек в списке – [Сергей] Калашников может возглавить какой-нибудь комитет?

– Да, по социальной политике, по экономической политике, он был министром труда, директором департамента по социальной политике в аппарате правительства, последнее место работы – руководитель фонда соцстраха, т. е. он хороший специалист по всем социально-экономическим вопросам.

– Как правило, ЛДПР пропагандирует политическую часть своей программы. Хотелось бы уточнить про экономическую.

– У нас как минимум два тезиса, которых нет ни у одной партии. Первое – перейти к безналоговой экономике на территории Дальневосточного федерального округа. Это единственный путь решить все проблемы Дальнего Востока. Все остальное, свободная экономическая зона, какие-то коэффициенты, льготы не помогут. Только резкий рывок, полностью снять все налоги на территории с граждан и юридических лиц. Второе – вернуть деньги из-за рубежа. Сначала добровольно, потом через принятие закона. И амнистию, и все другие правовые регуляторы, чтобы большую часть денег вернуть и вложить в российскую экономику.

– Надо стимулировать или принуждать?

– Ни у кого ничего не отбирать, а действовать правовыми нормами.

– А не получится в Приморье, как когда-то с внутренними офшорами в Калмыкии?

– Не получится. И все прогнозы оставьте другим партиям. Я говорю, как мы считаем нужным. У нас четкая программа.

– Вы говорите: отменить налоги. А за счет чего наполнять бюджет?

– За счет остальных частей России, потому что на Дальнем Востоке проживает только 5%. А остальные 95% соберут больше налогов, чтобы компенсировать выпадающие. Например, часть людей поедет туда, и нам надо будет меньше нести государственные расходы. Здесь проблемы не будет. На всей территории страны вводить тяжело. А в самой малонаселенной части можно, мы даже не почувствуем этого.

– Идете ли вы на президентские выборы?

– Мы пока идем на выборы в Госдуму 4 декабря. 5 декабря мы будем думать про выборы 4 марта.

– Вы говорили об омоложении партии, о ротациях. Вы думаете о том, что в партии могут появиться через какое-то время новые лидеры, подхватят ваше знамя. Может ли появиться если не ваш прямой преемник, то просто новые яркие фигуры?

– Мы ведем обычную работу. Никаких паровозов себе не подыскиваем. Никаких липовых ярких лидеров не пестуем. Появится – хорошо, не появится – будем работать в том же формате. Мы не ставим задачу, чтобы где-то кого-то срочно подготовить.

– У вас уже появились во фракции достойные люди, которые могут войти в руководство?

– Есть, и они входят в состав высшего совета партии, возглавляют региональные организации, будут возглавлять комитеты. Все есть.

– Может ли ЛДПР при каких-то обстоятельствах создать правящую коалицию с «Единой Россией»?

– Мы бы с удовольствием поучаствовали в коалиции, которая создаст большинство в Государственной думе. Не просто статус ЛДПР повысить, но и иметь более реальные рычаги воздействия на политическую ситуацию в стране, играть свою законную роль при принятии всех решений российского парламента.

– Будет ли ЛДПР легче конкурировать с «Единой Россией» во главе с Медведевым, чем если бы во главе ее списка остался Путин?

– Я думаю, особой разницы нет. Но конкурировать с «Единой Россией» во главе с Медведевым нам несколько легче, ибо он придерживается взглядов более либеральных, чем Путин, взгляды которого консервативнее. В этом смысле не исключено, что на ближайших выборах «Единая Россия» займет более мягкую позицию. Будем надеяться, что результаты не будут отличаться от того, какими их хотели бы видеть сами избиратели. Возможно, в этом Медведев сыграет более позитивную роль.