Волошин: пришел конец, и это я старался донести до Березовского

ЛОНДОН - В понедельник в Высоком суде Лондона адвокат Бориса Березовского Лоуренс Рабинович начал допрос свидетелей стороны Романа Абрамовича. Первым (на русском языке) выступал бывший руководитель президентской администрации Александр Волошин, в 90-х гг. связанный с компаниями Березовского «ЛогоВАЗ» и AVVA.

Рабинович: Арест Владимира Гусинского и его противостояние с правительством широко освещалось, так?

Волошин: Да. И я вспоминаю, что Борис Березовский где-то в феврале или марте сделал публичное заявление, что попросит генпрокуратуру расследовать связи Гусинского с чеченскими террористами. Когда Гусинского арестовали, Березовский был единственным бизнесменом, не подписавшим письмо с просьбой о его освобождении.

Вернувшись к этому моменту позднее, Рабинович указал, что Роман Абрамович также не подписал это письмо.

Волошин: Я не помню, кто точно подписал, но отсутствие Березовского привлекло внимание, потому что он был также активной политической фигурой.

Рабинович: Но к тому моменту, как вы встретились с Березовским в конце августа, вы уже знали, что Гусинский арестован и ему во время ареста пришлось продать «Медиа-мост»?

Волошин: Нет, насколько я помню, он продал «Медиа-мост» позднее, не во время ареста. Думаю, что документы о продаже были подписаны гораздо позже того времени, как Гусинский содержался под арестом. Сделка должна подтверждаться документами, а не утверждением ЕСПЧ о том, что она состоялась.

Рабинович: обсуждает критическое освещение катастрофы подлодки «Курск» и действий Путина телеканалами ОРТ и НТВ. И вскоре после этого Путин публично выказал недовольство тем, как ОРТ и НТВ освещали эту историю

Волошин: Честно говоря, я не помню такого заявления со стороны Путина.

Рабинович в ответ приводит несколько выдержек из прессы, в частности из Financial Times, как Путин обвинил некоторые СМИ в том, что они пытаются делать себе политический капитал на трагедии. Путин сказал - явно, как отмечает Рабинович, имея в виду Березовского и Гусинского - что лучше бы люди, организовавшие сбор пожертвований семьям экипажа, продали свои виллы во Франции и Испании [у Березовского – вилла во Франции, у Гусинского – в Испании].

Волошин: В этом есть толика правды, что пишет FT. У Путина были причины быть столь эмоциональным, потому что он считал, и я в этом с ним согласен, что Березовский и подконтрольные ему журналисты использовали трагедию [Курска], чтобы приобрести политический капитал. Так он считал, был в этом уверен и полагал, что освещение трагедии необъективно. И я полностью с ним в этом согласен.

Рабинович: Путин выступил 23 августа, теперь поговорим о встрече с Березовским 24 или 25 августа. В своих свидетельских показаниях вы указываете, что сами попросили его о встрече.

Волошин: Обсуждение ОРТ было единственной темой этой встречи. Общая позиция власти была, чтобы Березовский перестал использовать ОРТ в своих политических и финансовых интересах.

Рабинович: И вы включаете сюда и Путина?

Волошин: Было бы трудно его не включить. Он был президентом страны. Я дал Березовскому четко понять, что это наша общая позиция.

Рабинлвич: И перед этим вы обсуждали это с Путиным?

Волошин: Это было бы логично. Я не помню конкретного обсуждения, но такова была логика процесса.

Рабинович: Почему вы решили встретиться с Березовским именно в этот момент?

Волошин: Раньше или позже… Стало ясно, что нужно положить конец неформальному управлению ОРТ Березовским.

Рабинович: Но спровоцировало эту встречу освещение трагедии «Курска»?

Волошин: Это было очевидно, все это было так сильно связано с трагедией, я бы не стал отрицать, что это было одной из важных причин. У меня была одна реальная и очень серьезная цель во время встречи – объяснить Березовскому, донести до него, что пришел конец его власти на ОРТ. Это был конец. Пришел конец, и это я старался донести до него. Это была очень драматичная встреча, как и вторая, о которой вы, наверное, будете спрашивать.

Рабинович: То есть эти две встречи были очень эмоциональными?

Волошин: Да.

Рабинович: Вернемся к встрече с Березовским 24 или 25 августа. Хотя вы утверждаете, что не помните, обсуждали ли ситуацию вокруг Гусинского, возможно ли, что вы все-таки это обсудили, учитывая, что его телеканал также критично освещал действия властей во время «Курска»?

Волошин: Не помню позицию НТВ. Помню, что были драматичные события вокруг ОРТ. Но ничего конкретного относительно освещения «Курска» на ОРТ я не припомню. Я хорошо помню, что следовал своей главной цели: я объявил Березовскому, что он больше не должен инструктировать журналистов ОРТ, как освещать события, и что руководство ОРТ должно получать информацию от нас, чтобы передавать ее. Остальные детали я не помню точно. Встреча длилась около получаса.

Рабинович: А Березовский говорит, что вы заявили, что Путин хочет, чтобы Березовский ушел с ОРТ и отдал свои акции ОРТ.

Волошин: Нет, это не так. Об этом я не говорил. Главная цель была – показать ему, что для него шоу закончилось, концерт закончился, и что журналисты должны быть свободны от его влияния. И мы это быстро реализовали. Например, вскоре была закрыта программа Сергея Доренко, и этого было достаточно.

Он не мог с 49% влиять на деятельность канала, нельзя никого назначать, контролировать деятельность канала. Фактически у него было менее 49%, потому что часть пакета, вроде 6,5%, была заложена под кредит ВЭБа.

Рабинович: Но Березовский мог блокировать назначения, ведь для принятия решений нужно две трети голосов?

Волошин: У нас не было необходимости что-то радикальное делать с ОРТ. Константин Эрнст, талантливый журналист, продолжал руководить ОРТ, главное было освободить его от влияния Березовского. Березовский со своим пакетом не мог ни на что влиять. За несколько дней мы все сделали.

Судья: Что конкретно вы сделали?

Волошин: Не так много. Поговорил с Эрнстом, сказал, что он остается директором. Сказал, что никакое решение Березовского больше не должно учитываться Эрнстом и журналистами. Что Эрнст будет свободен от влияния Березовского. И Эрнст был рад услышать это от меня. Никаких формальных процедур для этого не требовалось, потому что влияние Березовского было неформальным: он звонил журналистам, говорил, что они должны сообщать. Никаких формальных механизмов в уставе ОРТ для таких мер не было предусмотрено.

Рабинович: Вы сказали Березовскому, что он должен покинуть ОРТ?

Волошин: Точные слова не помню.

Рабинович: Вы в гневе не угрожали ему, что он закончит как Гусинский, если не подчинится?

Волошин: Нет, не было необходимости.

Судья: Как Березовский осуществлял влияние?

Волошин: Когда я стал работать в президентской администрации, ситуация уже была такая – Березовский осуществлял неформальное влияние. Какое-то время это еще можно было терпеть, но не после «Курска».

Рабинович: Но он мог назначать директоров в совет ОРТ? Летом 2000 г. он назначил свою дочь Екатерину и Доренко.

Волошин: Я этого не помню. Но совет директоров не определяет редакционную политику, он занимается общими и финансовыми аспектами.

Рабинович: Но люди Березовского не были уволены из совета до того, как он продал акции ОРТ.

Волошин: Никогда за этим не следил. Не знаю.