Молебен собрал в Москве около 50 000 человек

В половине второго я был на Волхонке. Эту улицу, ведущую к храму Христа Спасителя, перекрыли от самого Каменного моста, и прохожие - православные и другие – с удовольствием брели по разделительной полосе, игнорируя светофоры и знаки.

Напротив Пушкинского музея нас встретила цепь полицейских и пара десятков металлоискателей. «Граждане, пользуемся рамочками! - надсаживался человек с мегафоном. – Все рамочки работают!»

Столпотворения у металлоискателей не наблюдалось. Пропускали толерантно, не вдаваясь в содержимое сумок и пакетов. Хотя юношу передо мной завернули, обнаружив у него непонятную синюю жидкость в бутылке. «Это я не пропущу, - сказал возмущенный человеческим легкомыслием сержант. – Кто знает, что у вас за химический состав». По ту сторону рамок уже было не протолкнуться. На молитвенное стояние вышли влюбленные пары, подростки в форме ВДВ, скауты, студенты, казаки в черкесках с газырями и очень много пожилых женщин в пестрых платках. Над головами колыхались золоченые хоругви, черно-желтые транспаранты движений «Георгиевцы» и «Русь Cвятая», андреевские флаги. Кто-то держал плакат «Нет предела милосердию (патриарх Алексий)». Больше всего было зонтиков от солнца – некоторые весьма солидных марок.

До начала молебна оставалось 15 минут. Толпа заполнила все пространство перед центральным входом в храм. Тем временем на гигантском экране транслировали выступления известных телеведущих и простых российских граждан.

- Стреляют в патриарха – стреляют в церковь. Стреляют в церковь – стреляют в народ, - разносился по площади многократно усиленный женский голос. - Эти девушки – просто не очень умные создания, потому что их грязно использовали. А вот тот, кто за ними стоит, – очень умный и злой. Этому кому-то мы сильно мешаем.

- Нет способа вернуть оскорбление обратно, - внимательно глядя с экрана, объявил Петр Толстой. – Даже сто раз принеся извинения, все равно каждый из нас рано или поздно предстанет перед Богом, и там извиняться будет уже поздно.

Звук на площади был не просто хороший, а великолепный. Особенно если сравнивать с митингами оппозиции. Но люди, по правде говоря, слушали невнимательно. Все ждали выхода патриарха, а до того момента убивали время кто как может. Дети играли на мобильных телефонах, взрослые читали газету «Русь державная». В задних рядах кто-то тихо пел хором.

Наконец грянул колокольный бой. Толпа встрепенулась. Торжественная процессия во главе с патриархом Кириллом несколько раз обошла вокруг храма, неся поруганные святыни – иконы и крест из Великого Устюга и Невинномысска. Затем колокола умолкли, и патриарх, взойдя на помост, заговорил крепким, поставленным голосом.

Начал он с истории о Фоме, который не поверил в воскресение Христа. В этом эпизоде, как выразился патриарх, пульсирует нерв мировой истории. Если человек верует, ему откроется перспектива, то есть жизнь вечная. Но разглядеть ее мешает слишком много препятствий: то яркое солнце, то тьма, то сильный ветер. «В прямом и переносном смысле», - уточнил патриарх.

На площади было совершенно тихо. Казалось, люди слушают не дыша. Девушка рядом со мной то сжимала пальцы в кулак, то разжимала их снова.

- Ничего нового за эти две тысячи лет не происходит! – гремел Кирилл. – Та же ложь и клевета! Те же политические махинации. Кощунство над святыней сегодня предлагается считать проявлением свободы! Такой подход задел каждого верующего человека. Но церковь не устраивает митингов. Мы просто пришли помолиться Богу о стране нашей, дорогие мои. Помолиться о народе. Чтобы не был извращен наш дух и наша сила. Я призываю вас всех сейчас сосредоточиться и предстать пред Господом в чистоте помыслов и сердец!

Певчие, а вместе с ними - очень нестройно - вся толпа пропели пасхальный тропарь «Христос воскресе из мертвых». После этого патриарх начал молитву. Коротко говоря, он попросил Бога сменить гнев на милость и не отвращать от нас, людей, своего лица. Эта часть молебна подействовала на людей сильнее всего. Многие женщины начали всхлипывать. Мужчины растерянно улыбались.

Окончив молитву о стране и народе, патриарх Кирилл призвал не реставрировать поруганные святыни. «Пусть эти знаки напоминают о борьбе с самим собой, которую должен вести каждый христианин», - предложил он. Толпа откликнулась пением «Многая лета». В заключение была хором прочитана молитва «Символ веры», после которой вновь начался непрекращающийся колокольный звон. Патриарх сошел с кафедры и немедленно исчез. Народ же стал понемногу расходиться – в прямом и переносном смысле, как говорил патриарх. Несколько человек самовольно раздвинули металлические ограждения, и поток хлынул в сторону метро. Шли, правда, чинно, не толкаясь. Некоторые, наоборот, отправились ко входу в храм, чтобы сфотографироваться на фоне поруганных святынь, которые еще не унесли.

Храм был огорожен двойным металлическим забором. В узком проеме дежурили молодые полицейские. К одному подошла женщина и вручила букет тюльпанов.

- Кому передать-то? – растерялся тот.

- Ну, вообще… положите к храму.

- Не положено, - укоризненно ответил полицейский. Но букет не вернул.