Число осужденных по «московскому делу» достигло пяти
Беспрецедентная суровость приговоров участникам протестов связана с развалом нового «болотного дела», считает эксперт
Кирилл Жуков, который 27 июля в ходе несогласованной акции в поддержку независимых кандидатов в Мосгордуму приподнял забрало шлема бойца Росгвардии, приговорен в среду Тверским судом к трем годам колонии общего режима. Его признали виновным в применении насилия в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК). В приговоре говорится, что Жуков, действуя умышленно и зная, что перед ним находится представитель власти при исполнении, нанес тому один удар в голову левой рукой, пытаясь сорвать шлем, отчего пострадавший испытал физическую боль. Следствие провело специальную экспертизу, установившую, что даже небольшое воздействие рукой на забрало шлема снизу вверх вызывает отклонение головы назад и плотный контакт ремешка с кожными покровами подбородочной области. Сам Жуков доказывал, что лишь взмахнул рукой перед забралом полицейского, так как хотел привлечь его внимание к пострадавшей на акции женщине. Но к этим словам суд отнесся «критически» – их целью было смягчить тяжесть содеянного, объяснила судья.
Мещанский суд в среду приговорил к 3,5 года колонии общего режима Евгения Коваленко. Он признан виновным в применении насилия в отношении двух сотрудников правоохранительных органов: одного толкнул, а в другого бросил мусорный бак. «Достоверно зная, что находящийся перед ним Терещенко находится при исполнении обязанностей, с силой толкнул того двумя руками в область туловища справа, отчего тот потерял равновесие и упал с высоты собственного роста на гранитные ступени, испытав физическую боль», – зачитывала судья. Продолжая реализовывать преступный умысел, Коваленко схватил обеими руками за бронежилет бойца нацгвардии Максима Салиева, резко дернул и потащил его на себя, причиняя тому физическую боль. После того как Терещенко оттолкнул Коваленко, тот схватил урну и бросил ее в полицейских, попав Салиеву в нижнюю часть спины. Как следует из приговора, полицейский испытал при падении не только физическую боль, но и моральные страдания, так как вспомнил в этот момент о необходимости исполнять свои обязанности.
Сам Коваленко на суде объяснял, что не хотел причинять вред, а просто пытался отпугнуть полицейских, которые избивали участников акции. Но, заявила судья, к его доводам суд относится критически, они опровергаются материалами дела и направлены на то, чтобы избежать наказания. «Суд отмечает последовательный и целенаправленный характер действий подсудимого, что свидетельствует о наличии у него преступного умысла на применение насилия», – говорится в приговоре. Доводы же о неправомерности действий сотрудников полиции не могут быть рассмотрены в рамках данного дела и в качестве доказательства подсудимого использованы быть не могут, подчеркнула судья.
Защитник Коваленко Мансур Гильманов напоминает, что инкриминированная его подзащитному статья является преступлением против порядка управления. Получается, что избиение мирно выступающих граждан и есть форма государственного управления, рассуждает он.
Адвокат Жукова Светлана Байтурина называет приговор ее подзащитному беспрецедентно суровым: традиционно такие дела оканчиваются штрафом, максимум – условным сроком. Нестандартными оказались и сроки этого процесса: следствие провели за три дня, суд – за день. Защита обжалует приговор и намерена дойти до Страсбургского суда, обещает адвокат.
Это уже второй «судный день» над участниками протестов. Накануне блогер Владислав Синица получил пять лет тюрьмы за твит, который квалифицировали как призыв причинить вред детям сотрудников правоохранительных органов. Техника Ивана Подкопаева приговорили к трем годам за то, что он распылил в сторону росгвардейцев перцовый газ, а предпринимателя Данила Беглеца, потянувшего за руку полицейского, – к двум годам колонии. Их дела рассматривались в особом порядке, оба не отрицали вину.
Гильманов отмечает, что нет существенной разницы между приговорами тем, кто пошел на сделку с правосудием, и тем, кто вину не признает. Это свидетельствует о том, что решения политические – цифра спущена сверху и юридические нюансы особого значения не имеют, считает адвокат.
Стоит напомнить, что участники схожей по масштабам несогласованной акции в Москве 26 марта 2017 г., также осужденные по ч. 1 ст. 318, получили гораздо меньшие наказания – от 8 месяцев до 2,5 года. Например, Станислав Зимовец, попавший кирпичом в спину командира ОМОНа, был приговорен к 2 годам 6 месяцам колонии, а Дмитрий Крепкин, ударивший ногой то ли по дубинке, то ли по бедру омоновца, – к году и 6 месяцам. И только Андрею Косых за удар кулаком по защитному шлему одного полицейского и удар ногой в шею и нижнюю челюсть другому присудили 3 года 8 месяцев тюрьмы – но там уже речь шла о насилии, опасном для жизни и здоровья (ч. 2 ст. 318).
Приговоры по «московскому делу» примерно такие же, как по болотному в 2012 г., только на этот раз такого воздействия на правоохранителей со стороны протестующих не было, отмечает политолог Алексей Макаркин. По его мнению, этими приговорами обозначены новые правила игры: «Если раньше человек ударил [полицейского] по зубам и что-то произошло с зубной эмалью и ему дали [реальный] срок, то теперь примерно такой же срок, чуть меньший, дается человеку, который просто поднял забрало, а два года – тому, кто просто схватил полицейского за руку». В болотном деле официальные обвинения выглядели серьезнее, указывает эксперт. На Болотной все было куда жестче, это еще в каком-то смысле были воспоминания о 1990-х гг., когда дрались с полицейскими и это не влекло за собой таких сроков, отмечает Макаркин: «Болотная же была определенным этапом: нам стало ясно, что государство исходит из того, что если поднял руку на полицейского – отправляйся за решетку. А если полицейский поднял руку на тебя, он получит благодарность». На этот раз силовикам тоже хотелось кого-то наказать, но новое болотное дело развалилось, напоминает эксперт: «Поэтому они исходили из того, что любой человек, который поднял руку, и не просто поднял, а этой рукой как-то дотянулся до полицейского, он должен отправиться за решетку. А так как ничего серьезного накопать не удалось, то выбирали из того, что было».
