Ценности замедленного действия
Великие музеи стали вечной головной болью бывших колониальных империй
Коронация нового британского монарха 22 июня 1911 г. в Вестминстерском аббатстве была одной из самых пышных в истории. Корону Георга V украсил легендарный бриллиант «Куллинан-II» (317,4 карата), королева-консорт Мария Текская была увенчана не менее знаменитым «Кохинуром» (105 карат).
По древней легенде, «Кохинур» могут носить только женщины правящего рода, мужчин этот камень губит. 12 мая 1937 г. на церемонии в Вестминстере «Кохинур» вновь сверкал в короне – теперь Елизаветы, супруги нового монарха Георга VI.
Однако 6 мая 2023 г. королева-консорт Камилла обошлась бриллиантами поскромнее. Британская монархия решила не выносить спорный камень на публику, чтобы не спровоцировать дипломатическое напряжение с Индией, – так объясняла BBC со ссылкой на источники в Букингемском дворце. «Кохинур» был найден на берегу реки Кришна около 800 лет назад. Он был главной драгоценностью Индийского субконтинента, пока в XIX в. бриллиант не присвоили британские короли – как, собственно, и весь субконтинент, его породивший. Индия с первых дней независимости требует вернуть «Кохинур», а в последнее время эти требования вышли на самый высокий уровень. В октябре 2022 г. пресс-офис премьер-министра Нарендры Моди распространил заявление: «Использование «Кохинура» в коронации <...> пробудит во многих индийцах болезненные воспоминания о временах правления Британской империи».
Моди заявляет права своей страны не только на памятный бриллиант, но и на тысячи других артефактов, вывезенных в Англию. Британцы сопротивляются. В 2010 г. тогдашний премьер-министр Дэвид Кэмерон во время визита в Индию объяснял местным газетам, что возвращение «Кохинура» создаст «опасный прецедент»: «Что обычно происходит с вопросами [реституции]: если вы ответите «да» на один из них, потом вы внезапно обнаружите, что музеи Великобритании пусты!»
Западные политики оказались зажаты между двух огней. С одной стороны, международное движение против колониализма и неоколониализма набирает обороты, о чем много говорили на недавнем саммите «Россия – Африка». И невозможно игнорировать заявления бывших колоний: пока их сокровища выставлены в Лондоне, Париже, Амстердаме, Нью-Йорке, колониальная эпоха не завершена. С другой стороны, «вернуть награбленное» мешают законы бывших метрополий и настроения местных избирателей. Так что музейные коллекции становятся важным инструментом внешнеполитической риторики на десятки лет вперед. Буквально каждая страна «глобального большинства» может обвинить «золотой миллиард» в экспроприации своих национальных ценностей и загнать его тем самым в моральный тупик.
Чужие боги
Обычно «Кохинур» выставлен в лондонском Тауэре. «Я выучила в Тауэре десятки виртуозных ругательств на трех языках, – говорит в интервью порталу NPR историк Анита Ананд, соавтор книги «История самого известного алмаза в мире». – Каждый раз, когда я привожу в этот музей гостей из Индии или Пакистана, они начинают сыпать проклятиями! Они возмущены, что бриллиант здесь».
Туристам из Индии становится грустно и в зале 33а Британского музея, где хранятся феноменальные мраморы ступы Амаравати: 120 скульптур и рельефов из разрушенной буддийской святыни в индийском штате Андхра-Прадеш.
А для многих в Эфиопии самое святое место – это запасники Британского музея: именно тут лежит коллекция Мэкдэлы. В середине XIX в. император Эфиопии Федор (Теодрос) II, конфликтовавший с англичанами, собрал в своей крепости Мэкдэла ценности важнейших православных храмов страны (так было надежнее). Там были церемониальные кресты, церковная утварь, книги, иконы и священные таботы – алтарные таблички, в которых, по мнению эфиопских верующих, присутствует дух бога.
В 1868 г. англичане взяли Мэкдэлу штурмом. Федор застрелился, а православные сокровища частью распродали с аукциона (чтобы обеспечить премиями солдат, штурмовавших крепость), частью сдали в музей. Максимум, чего удалось добиться Эфиопской церкви уже в наши дни, – святые предметы убрали из экспозиции на склад, где их не оскверняет досужее внимание туристов. Но и паломники из Африки теперь не имеют к таботам доступа.
Разграбление культурных ценностей «глобального Юга» нанесло двойной урон, рассуждает коллекционер Дэвид Фрам на страницах американского издания The Atlantic. Во-первых, потомки колонизированных народов теперь оказались лишены собственной истории и культуры. Во-вторых, когда эти потомки едут в Лондон или Нью-Йорк, любой поход в музей наносит им травму: они снова чувствуют себя рабами.
Масштаб явления еще только предстоит оценить. В 2018 г. экономист из Сенегала Фелвин Сарр и французский искусствовед Бенедикт Савой выпустили доклад, в котором подсчитали: 90% известных нам произведений искусства и религий, созданных к югу от Сахары, покинули Африку – были отобраны колонизаторами. Только в Амстердаме в 10 музеях хранится около 180 000 предметов из порабощенных стран. Судя по выкладкам Сарра и Савоя, французским музеям должно быть стыдно за 90 000 предметов из их запасников.
Осенью 2019 г. в Королевской академии художеств в Лондоне на выставке «Океания» показывали моаи Хава – священную статую, вывезенную еще в XIX в. с острова Пасхи. К подножью двухметрового каменного божества кто-то положил пальмовые листья, фрукты и записку: «Хотели бы мы знать, когда в последний раз ты ощущала на своем лице лучи солнца? Когда свежий бриз ласкал твое тело? Когда ты слышала песни твоего народа?»
Вернуть нельзя оставить
Международная кампания за деколонизацию музеев приносит некоторые плоды. Гражданка Камеруна Нджобати Сильви в 2018 г. запустила кампанию #BringBackNgonnso. Нгоннсо, которую предлагает вернуть хэштэг, – древняя правительница Камеруна, позже обожествленная. Ее статую еще в 1903 г. немецкие захватчики перевезли в Берлинский этнологический музей. После поднятой Сильви шумихи музей отдал Нгоннсо Камеруну.
В 2019 г. в Германии 16 земель согласовали принципы репатриации артефактов из госмузеев, «если они были вывезены юридически или морально не оправданными способами». Правительство Нидерландов выделило своим музеям 4,5 млн евро, чтобы составить план репатриации вывезенных ценностей.
Больших успехов достиг президент Мексики Андрес Мануэль Лопес Обрадор, развернувший в 2018 г. международную кампанию #MiPatrimonioNoSeVende («Мое наследие не для продажи»). К настоящему моменту в страну вернулось уже около 9000 артефактов доколумбовых цивилизаций. Впрочем, абсолютное большинство этих вещей второстепенные, их передают частные лица и небольшие музеи. А в экспонаты первого ряда крупные госсобрания бывших империй вцепились мертвой хваткой. Венский этнологический музей отказался выдать Мексике легендарную «корону Монтесумы» даже временно, на выставку (см. справку).
В ходе избирательной кампании 2017 г. во Франции Эмманюэль Макрон называл возвращение объектов, экспроприированных колонизаторами, одной из приоритетных задач своего будущего президентского срока. Но с тех пор репатриировано лишь 28 предметов: Бенин получил древние статуи, алтарь и королевский трон, которые стали в XIX в. трофеями французской армии, Сенегал – древнюю саблю, а Мадагаскар – корону последней правительницы острова.
Вернут ли бывшим колониям ценности, во многом зависит от того, насколько сильно в обществе чувство вины за поведение предков, говорит искусствовед Софья Багдасарова. Например, в Бельгии такие настроения очень сильны, а у англичан менее выражены, поэтому в Великобритании процесс возвращения ценностей затягивают и саботируют. Даже скульптуры Парфенона, несомненно главное наследие Греции, по-прежнему выставлены в Британском музее. Хотя Греция давно уже не провинция Османской империи, а союзник Соединенного Королевства по блоку НАТО.
Еще в 1970 г. ЮНЕСКО приняла Конвенцию о мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного ввоза, вывоза и передачи права собственности на культурные ценности. Сейчас документ ратифицировали 143 страны. Конвенция дала юридические основания для репатриации ценностей. Но в той же Британии два закона («О музеях» 1963 г. и «О наследии» 1983 г.) прямо запрещают государственным музеям «обеднять» свои коллекции.
Смитсоновский институт (США) в феврале этого года объявил, что вернет 77 артефактов в Йемен. Но не сразу – он подождет два года, перед тем как принять окончательное решение. Потому что в Йемене идет гражданская война и нельзя поручиться за дальнейшую судьбу экспонатов. Аргумент, что на родине экспонат будет в опасности, останавливает многих сторонников репатриации. Например, одним из доводов против возвращения бюста Нефертити из Берлина на родину стала революция 2011 г., когда Египетский музей в Каире был разграблен и бесценные экспонаты буквально валялись на улице, говорит Багдасарова.
В каких условиях будут храниться экспонаты на родине и не украдут ли их, спрашивают противники репатриации. В 1973 г. правивший в Нигерии генерал Якубу Говон посетил Великобританию с официальным визитом. Перед этим он зашел в Национальный музей страны, взял с полки бесценный бронзовый бюст одного из правителей Бенина XVI в. и забрал с собой, чтобы подарить Елизавете II. Бюст до сих пор в коллекции Виндзоров, вернуть его запрещает закон.
Цивилизованные люди не воруют
Сейчас Нигерия активно добивается возврата бенинских бронз. Это тысячи бюстов и рельефов из дворца правителя Бенинского царства, который располагался на юге современной Нигерии и был разгромлен в 1897 г. британскими солдатами. Соединенное Королевство свою часть коллекции не отдает. Но 1100 бронз попало в США: Смитсоновский институт в прошлом году объявил о «политике этического возврата» и обязался вернуть на родину 29 экспонатов. Это отличный пример, хвалит The New York Times, но тут же осторожно вопрошает: а сколько человек могло ими любоваться в Вашингтоне и других городах США и сколько смогут в музее в Нигерии?
Бронзы планируется выставить в музейном комплексе, который возводит в Бенин-сити (штат Эдо, Нигерия) губернатор штата Годвин Обасеки. Губернатор хочет создать здесь целый творческий кластер, который будет притягивать местные таланты и туристов.
Но на бронзы претендует еще один известный в стране деятель: оба (король) Эвуаре II, потомок древних правителей Бенина. Интересно, что между Обасеки и Эвуаре II – родовая вражда. Предок губернатора был казначеем предка нынешнего короля. Король рвался воевать с англичанами, а казначей, трезво оценивавший мощь белых людей, ратовал за мир и торговлю. Когда британские власти разбили войска Бенина, местным марионеточным правителем стал как раз казначей – прадед нынешнего губернатора. Не станут ли бронзы пешкой в войне их потомков, задается вопросом коллекционер Дэвид Фрам в статье в The Atlantic.
Эвуаре II пока побеждает. Президент Нигерии Мухаммаду Бухари объявил, что бронзы будут переданы нынешнему оба. Таким образом, артефакты окажутся в личной сокровищнице королевской семьи, а не в музейном фонде. Подобная судьба ожидает многие экспонаты, предупреждает Багдасарова. До сих пор живы многие потомки местных правителей. Кому нужно вернуть сокровища предков – им или же государственным музеям? Однозначного ответа нет.
Еще один важный вопрос, который задают противники репатриации ценностей в отношении многих экспонатов: а какой именно стране их возвращать?
Эти крылья больше не летают
В Венском этнологическом музее (Австрия) хранится «корона Монтесумы» – грандиозный кокошник (116 × 175 см) из перьев экзотических птиц. Это вряд ли корона, говорят исследователи, скорее головной убор жреца. По легенде, император ацтеков Монтесума II Шокойоцин (1466–1520) подарил венец конкистадору Эрнану Кортесу, но это не доказано. Зато точно известно, из чего он сделан. Голубые перья – от самцов синей котинги, красновато-коричневые перья – это беличья кукушка пиайя, названная так, потому что почти не летает (предпочитает прыгать с ветки на ветку). Наконец, внешняя часть – 400 роскошных перьев самца гватемальского квезала, он же кетцаль. Только два пера в надхвостье этой небольшой птички достигают такой длины – нетрудно посчитать, сколько кетцалей уходило на один такой венец.
Ацтеки довели до совершенства искусство строить головные уборы, одежду и даже картины из перьев. Но все это наследие было уничтожено, «корона Монтесумы» – единственный в своем роде пример. В Мехико сейчас выставлена копия этого головного убора. Когда Мексика в 2021 г. попросила «корону Монтесумы» хотя бы на время, для выставки, венский музей отказал под предлогом того, что это хрупкая вещь и в путешествии погибнет. «Перья птицы не переживут полета? Да вы смеетесь!» – комментировали потомки ацтеков в соцсетях.
Например, в Берлине выставлен Пергамский алтарь (II в. до н. э.). Город Пергам был колонией греков, сам алтарь был посвящен Зевсу или Афине, а сюжеты его барельефов и скульптур основаны на древнегреческих мифах. Но Пергам расположен на территории современной Турции. Кому же нужно вернуть алтарь – грекам или туркам? Да и с бенинскими бронзами не все просто. Американская Исследовательская группа по реституции (RSG) с помощью судов сопротивляется их возврату в Нигерию. Группой руководит Дедрия Фармер-Паэльманн, предков которой когда-то продали из королевства Бенин в Америку. Западные торговцы расплатились за рабов сырьем, из которого и были изготовлены бронзы. Так что эти артефакты – часть наследия рабов и должны оставаться там, где живут их потомки, доказывает Фармер-Паэльманн.
Музеи изо всех сил ищут компромисс, который удовлетворил бы все стороны. Например, Метрополитен-музей (Нью-Йорк) заключает соглашения, возвращающие право собственности на экспонаты стране, где они были созданы, – но при условии, что они все так же будут выставлены в США. «В конце концов, музею не нужно владеть объектом, чтобы показать его публике», – философски отмечает The New York Times.
Музею, может, и не нужно, а для бывших колоний этот вопрос принципиален. В форте Голконда XI в. в городе Хайдарабад на юге Индии, где когда-то хранился «Кохинур», туристам демонстрируют посвященное бриллианту светозвуковое шоу. Из динамиков гремит голос самой большой звезды Болливуда Амитабха Баччана. «Кохинур» все еще в Британии! Это всего лишь копия», – рыдает Баччан в темноте, когда голограмма алмаза проецируется на одну из стен форта. Туристы качают головами.
«Британцы никогда ни за что не извинялись, – цитирует портал NPR слова посетителя шоу, 25-летнего Садамини Шарма. – Они пришли и попытались, как вы знаете, «цивилизовать людей» в Индии. Но цивилизованные люди не воруют – ничего не отнимают у других».