Эдгарс Ринкевичс: «Я не верю в военные провокации со стороны России, но мы должны быть начеку»

Министр иностранных дел Латвии Эдгарс Ринкевичс рассказывает о продвижении латвийских продуктов питания на китайский рынок, гордится высокими расходами страны на оборону и уверяет, что никакой дискриминации русскоязычного населения нет
Министр иностранных дел Латвии Эдгарс Ринкевичс/ Geert Vanden Wijngaert / AP

Эдгарс Ринкевичс – бессменный министр иностранных дел Латвии с 2011 г. и один из главных европейских критиков российской внешней политики, часто по этому критерию его ставят в один ряд с президентом Литвы Далей Грибаускайте.

В 2004 г. Латвия вошла в ЕС и НАТО. К 2014 г. отношения России и Латвии были достаточно добрососедскими, хотя за два с половиной десятилетия после 1991 г. развивались по-разному. Их охлаждала тема русскоговорящего меньшинства в Латвии и разница в трактовках советской истории. Независимая Латвия отказалась от «нулевого варианта» гражданства – для всех жителей Латвии, автоматически его предоставили только проживавшим на территории страны до 1940 г. и их потомкам, всем остальным для натурализации нужно сдавать экзамен на знание латышского языка и конституции.

Все изменилось после украинских событий. После введения санкций торговый оборот между Россией и Латвией упал почти вдвое. Латвийские политики вновь заговорили о проблеме безопасности Балтии. Этим летом на территории республики размещен батальон НАТО под командованием Канады – решение об этом было принято на прошлогоднем саммите НАТО в Варшаве.

– У вас нетипичная для министра иностранных дел карьера: бо́льшая ее часть пришлась на минобороны. В том числе вы активно работали на переговорах о вступлении Латвии в НАТО. Что привнес этот опыт в вашу нынешнюю работу и насколько он необходим сейчас внешней политике Латвии?

– Нет ничего особенного в том, то что министр иностранных дел не является карьерным дипломатом, так же как министр обороны не обязательно должен быть генералом, а министр культуры – певцом или артистом. Политик не обязательно является профессионалом в системе с первого до последнего дня. Однако опыт минобороны и понимание того, как работают военные структуры НАТО, – этот опыт помогает, особенно после 2014 г. – кризиса на востоке Украины и того, что не только мы, но и бо́льшая часть международного сообщества считает аннексией Крыма.

Эдгарс Ринкевичс

министр иностранных дел Латвии
Родился 21 сентября 1973 г. в Юрмале. Окончил Латвийский университет со степенью магистра политических наук. Получил степень магистра в Университете национальной обороны США
1993
Работал журналистом на Латвийском радио
1995
Пришел в минобороны старшим референтом, дослужился до поста госсекретаря Латвийской Республики (1997 г.)
2002
Замглавы делегации Латвии на переговорах по вступлению в НАТО; 2005 г. – глава Бюро по организации совещания глав государств и правительств стран – членов НАТО
2008
Заведует канцелярией президента Латвии
2011
Министр иностранных дел Латвии
– Давайте начнем как раз с проблем безопасности. 14 сентября начинаются крупнейшие за четыре года военные учения России и Белоруссии – «Запад-2017». Какие опасения на этот счет у вас остались?

– Крупные военные учения всегда вызывают опасения по двум причинам. Во-первых, во время таких учений, особенно на фоне довольно жесткой атмосферы в регионе, возможны даже не провокации, а случайности и инциденты, которые могут довести до точки невозврата. Например, российские самолеты залетят на нашу территорию, а самолеты НАТО могут на это ответить. Второе – у нас много вопросов по поводу того, что может случиться после учений. Сейчас многие эксперты говорят о вероятности того, что российские войска, которые войдут на территорию Белоруссии, потом оттуда не выйдут. Я общался детально по этому вопросу с моими коллегами в Минске в июле: я знаю, они не хотят эскалации и новых контингентов российских войск на своей территории после учений.

В 2008 г. были учения «Кавказ-2008», а в августе того же года произошел российско-грузинский конфликт. В 2014 г. были российские учения, которые переросли в операцию по аннексии Крыма, – это, конечно, настораживает. Но мы всегда напоминаем и нашей общественности, и нашему партнеру России, что Латвия – в НАТО и под защитой 5-й статьи о коллективной безопасности [устава НАТО]. Я не верю в военные провокации со стороны России, но мы должны быть начеку.

– Вы можете привести конкретные примеры, когда вы пробовали контактировать с российской стороной по учениям, но получили отказ или не находили понимания?

– Наше минобороны провело консультации с Минобороны России в декабре прошлого года, мы хотели выработать механизм деэскалации, а также создать систему обмена информацией по численности контингентов войск на границах России и Латвии – у нас размещен батальон НАТО под командованием канадцев. На наше предложение российская сторона ответила, что на данном этапе ни меморандум, ни какие-то новые соглашения не соответствуют национальным интересам России. Что за этим скрывается, я не знаю.

– И все-таки Россия выполнила все обязательства по Венскому документу и другим международным соглашениям накануне учений. Или вы можете сослаться на какой-то документ и сказать: «А вот это вы не сделали»?

– По этим соглашениям есть формальная и реальная сторона учений – например, можно сообщить еще о трех-четырех учениях как отдельных или провести их одним общим сценарием: «Запад-2017» или «Восток», или «Центр», или дать любое другое имя.

– Год назад президент Финляндии Саули Ниинисте предложил странам региона [Балтийского моря] запретить полеты с выключенными транспондерами. Этот аспект не регулируется никакими международными соглашениями. Владимир Путин это предложение поддержал и предложил начать переговоры. Почему Латвия от них отказалась? (Проблема транспондеров – «приемопередатчиков», от англ. transmitter-responder, – в июле 2016 г. обсуждалась на совете «Россия – НАТО». Представители альянса упрекают Россию в отсутствии подобных устройств у российской боевой авиации. Российская сторона заявила о согласии с предложением финского президента о полетах с включенными транспондерами в определенных районах Балтийского моря.)

– Мы считаем, вопрос о безопасности гражданской авиации должен решаться не в двустороннем формате, а на уровне ОБСЕ, ИКАО и НАТО, он более обширный и не охватывает только наш регион. Этот же вопрос о транспондерах я обсуждал с Сергеем Лавровым в январе 2015 г., и его ответ тогда был другим: он сказал, что, по сообщениям российского Генштаба, самолеты НАТО тоже летают с выключенными транспондерами. А это неправда! Они летают с включенными транспондерами на миссиях НАТО и, может быть, выключают их, только если задействованы в каких-то своих национальных операциях. У нас нет таких самолетов военной авиации, которые летают с боевыми миссиями: у нас нет ни бомбардировщиков, ни истребителей, ни разведчиков, их также нет ни у Эстонии, ни у Литвы, т. е. с Россией по этому вопросу нам решать нечего, у нас таких самолетов просто нет!

– Про НАТО: насколько поколебал вашу уверенность в 5-й статье Дональд Трамп? Я была на последнем саммите НАТО в Брюсселе в мае – даже там приверженность этому ключевому принципу он подтвердил только после длительного ожидания со стороны союзников.

– Не поколебал никак, потому что у нас были контакты с администрацией, Белым домом, Пентагоном и госдепом. Эти вопросы обсуждали и я сам, и наш президент [Раймондс Вейонис] с Трампом в Варшаве, и наши министры обороны встречались. У нас есть абсолютная уверенность, что 5-й статье американцы по-прежнему привержены, но мы также понимаем и их озабоченность по поводу того, что не все члены НАТО уделяют достаточное внимание и ресурсы альянсу.

– Латвия тоже не выполняет: на уровень расходов на оборону в 2% ВВП вы в лучшем случае выйдете в следующем году.

– Дай бог, чтобы другие брали с нас пример! В 2014 г. мы тратили на оборону 0,9% ВВП, в этом году – 1,7%, а в следующем достигнем 2% и скоро станем с нашим соседом Литвой 8-м или 9-м членом НАТО, который выполнит это требование. Да, у нас были тяжелые экономические времена 10 лет назад, когда мы сократили расходы на оборону в 2 раза, но геополитика нас мобилизовала еще до выборов в США и до того, как Трамп сделал эту тему снова актуальной.

– Насколько вам сложно убеждать другие министерства и общественность, что на оборону стоит столько тратить? Каждый год Латвия заканчивает с дефицитом бюджета, средняя зарплата в стране невысокая, т. е. не то чтобы так уж много денег было.

– Сложностей нет. Пять лет назад, когда мы жили в другой эпохе – до Крыма и Украины, – тогда было очень трудно в этом убедить парламент и общество, а сейчас увеличение расходов поддерживает даже оппозиция. Посмотрите на итоги голосования в парламенте за два последних года и по расходам на оборону, и по бюджету [в целом]. Вопрос, почему мы тратим так много на оборону, а не на здравоохранение, с 2014 г. не стоит. Он стоит по-другому: почему не тратим так много на здравоохранение, как на оборону, но эти сферы не противопоставляются. Крым и то, что сейчас происходит на востоке Украины, сыграли в этом решающую роль.

В условиях санкций

– По данным центрального статистического бюро Латвии, экспорт Латвии в Россию с 2014 г. существенно упал: с 1163 млн евро в 2013 г. до 792,9 млн евро в прошлом году, упал товарооборот, сальдо инвестиций вообще ушло в минус. Насколько это осложняет вашу работу?

– Это не только вопрос санкций и контрсанкций. Спад товарооборота вызван скорее общим экономическим положением в России и начался уже в 2013 г.

– В 2012-м экспорт Латвии в Россию составил 1125,8 млн евро, а в 2013-м – 1163 млн евро, т. е., наоборот, был рост.

– Падение началось уже в 2013 г., а потом упала цена на нефть и покупательная способность россиян. В 2014 г. санкционный режим некоторые предприятия на себе ощутили жестко – это в первую очередь [производители] молочной продукции и продуктов питания, но другие экспортеры, которые [продукция которых] не подпали под санкции, снизили экспорт из-за падения покупательной способности россиян.

– Но именно продукты питания были главной группой экспорта Латвии в Россию. Куда ушли ваши производители?

– Они довольно успешно переориентировались на китайский рынок, наши производители рыбных консервов и молочной продукции работают со странами Персидского залива. 2014 год для многих из них стал кризисным, но сейчас они это преодолели. Многие считают, что смогут вернуться на российский рынок, когда появится возможность.

Наш подход к России двойственный: есть вопросы принципиальные – как Крым и Украина, а есть такие, где мы заинтересованы в диалоге, – например, борьба с терроризмом, приграничное сотрудничество (мы должны здесь работать даже просто потому, что мы соседи). Туризм уже возвращается к предкризисному уровню, а в августе прошла первая за четыре года межправительственная комиссия [заседание] России и Латвии.

– Насколько сложно было вашим производителям найти другие рынки? Китай и страны Персидского залива все-таки далеко, а значит, выросли издержки на транспортировку и логистику, а во-вторых, если в России латвийские продукты исторически пользовались популярностью, то в этих странах, я подозреваю, про них вообще очень мало знают.

– Это было нелегко, и процесс еще идет. Производителям приходилось и проходить сертификацию, и искать, чем привлечь. Например, я знаю, что наши шпроты, которые очень ценятся в России, в Китае вызывают неоднозначную реакцию.

Но нам не впервой. В 1991 г. до 30% нашего товарооборота приходилось на Россию, в 1998 г. у вас [был] большой кризис – и он [товарооборот] падает до 5%, потом к 2011–2012 гг. вырастает до 11%, а сейчас составляет около 8%.

– Латвия выступает категорически против «Северного потока – 2», но далеко не все ваши европейские коллеги разделяют эту позицию. Из самых последних заявлений – ваш немецкий коллега Зигмар Габриэль и канцлер Австрии Кристиан Керн сделали совместное заявление о том, что торможение проекта угрожает интересам немецких и австрийских компаний. Даже Ангела Меркель, один из главных сторонников санкций против России, настаивает, что это просто бизнес. Финны в июле заявили, что занимают нейтральную позицию. Как вы будете убеждать европейских коллег, что это не просто бизнес?

– Мы ведем постоянный диалог с нашими европейскими партнерами, и он [вопрос] решается не на двусторонних переговорах Латвия – Германия или Латвия – Австрия, а на уровне ЕС. Да, мы считаем, что этот проект противоречит общим принципам энергетической политики ЕС – он не должен зависеть на 80 или 100% от одного поставщика, и «Северный поток – 2» эту зависимость только усиливает. У нас есть доводы в пользу нашей позиции и в сфере безопасности и внешней политики: например, «Северный поток – 2» уже стал вопросом санкций, которые США могут применить по новому закону конгресса [об ужесточении санкций против Ирана, КНДР и России].

– Но европейцы как раз против новых санкций США и выступили.

– Извините, но нет общего европейского подхода в этом вопросе, он еще в состоянии разработки. Мы не согласны с немцами, но есть еще страны Балтии, Вышеградской группы (Польша, Чехия, Словакия и Венгрия. – «Ведомости»), Болгария, Румыния. Более трети [стран] в ЕС против «Северного потока – 2», несколько стран – за, а других это не касается. Мы за то, чтобы этот вопрос разрабатывался в рамках общеевропейского мандата.

– Заседание Еврокомиссии по этому вопросу в сентябре, насколько реально получение мандата Еврокомиссии на ведение переговоров с Россией?

– Вопрос еще разрабатывается, август – месяц отпусков, но это реально, и мы будем работать над точными рамками мандата и пунктами, которые Еврокомиссия должна соблюсти.

– Вентспилсский порт получил предложение участвовать в строительстве среднего звена газопровода, обеспечивая хранение и поставки труб через порт, но правительство Латвии отказалось. При этом латвийские компании Noord Natie Ventspils Terminals и Baltijas ekspresis потребовали от правительства компенсаций за отказ от участия в проекте.

– Никаких затрат не было, поэтому нечего компенсировать. Этот вопрос абсолютно рассматриваться не будет.

– Они просят возместить 8,3 млн евро.

– Это довольно интересная практика: компании хотят компенсировать то, где не было никаких контрактов. Здесь всегда будет некоторое противоречие между политикой и бизнесом, не всегда политика пойдет на поводу той или иной компании.

Посол в России под пристальным вниманием

– Мои знакомые в Латвии рассказывали, что фигура посла Латвии в России всегда много и усиленно обсуждается – больше, чем латвийских послов в любой другой стране.

– Да? Не знал.

– В этом году послом станет Марис Риекстиньш. Я видела в русскоязычных латвийских СМИ публикации с критикой в адрес нынешнего посла Астры Курме. Ее предшественник Эдгар Скуя вызывал раздражение у российского правительства, принимал оппозиционеров, был другом Никиты Белых, а посол Курме заняла другую позицию. Нового же посла Риекстиньша считают ястребом.

– Первый раз слышу, чтобы Курме критиковали. Она работала в очень сложных условиях, сделала все, что могла, и была отличным послом. Я видел такую публикацию в Sputnik (российское новостное агентство, созданное МИА «Россия сегодня», ориентировано на зарубежную аудиторию. – «Ведомости»), но это не СМИ в демократичном [демократическом] понимании...

– Я не о Sputnik говорю...

– ...там [в Sputnik] появилась статья, что она [Курме] кем-то критикуется и ее досрочно отзывают. У нас послы меняются каждые четыре года, и в этом году планировалась смена посла в России. Риекстиньш был министром иностранных дел, потом послом в НАТО и США, и он продолжит политику двойственного подхода к России. Он не будет ни ястребом, ни голубем, а будет выполнять работу посла.

Неграждане

– В Латвии треть населения – русскоговорящие, и большая часть так называемых неграждан – тоже русскоговорящие. Насколько отношение к ним поменялось с 2014 г. и насколько это проблема? (Неграждане составляют 11,4% населения Латвии, по данным службы статистики страны.)

Латвийская Республика

Государство на северо-востоке Европы
Площадь – 64 573 кв. км.
Население (на 1 августа 2017 г.) – 1,94 млн человек.
Уровень безработицы (июнь 2017 г.) – 8%.
Средняя заработная плата (июнь 2017 г.) – 942 евро.
Инфляция (июль 2017 г., в годовом выражении) – 2,6%.
ВВП (2016 г.) – 25 млрд евро, на душу населения – 12 762 евро.
Государственный бюджет (2016 г.): доходы – 9,1 млрд евро, профицит – 3,4 млн евро.
Государственный долг (2016 г.) – 10 млрд евро.
Внешняя торговля (2016 г.): экспорт – 10,4 млрд евро, импорт – 12,2 млрд евро.
Международные резервы (на 31 июля 2017 г.) – 5,1 млрд евро.
Капитализация фондового рынка – $1,2 млрд.

– Русскоговорящие граждане и неграждане Латвии – не однородная масса, как иногда их нравится показывать [и] латвийским, и российским политикам. Мы не можем говорить, что атмосфера в стране радикально поменялась. Есть нацеленная работа некоторых СМИ и даже со стороны некоторых латвийских политиков на раскол общества, но это, к сожалению, часть политической кухни.

– Насколько представлено русскоговорящее меньшинство в политике? Я посмотрела список ваших министров и не нашла ни одного человека русского происхождения. Почему это происходит в стране, где треть населения – русскоязычные?

– У нас были такие министры.

– Их было очень мало.

– Например, министр образования [Вячеслав Домбровский]. Он решил уйти из политики, сейчас возглавляет один аналитический центр. У нас есть и дипломаты.

– Вы можете поделиться какими-то данными? Проверила сайт вашего МИДа на трех языках – к сожалению, там нет информации о начальниках департаментов МИДа. Сколько у вас все-таки дипломатов и глав департаментов русского происхождения?

– Мы не считаем в процентах, кто у нас латыш, русский или украинец. У нас есть посол в ОБСЕ по национальности узбек, но мы не делаем больших заявлений по этому поводу. Скоро один из наших послов будет русский. У нас нет больше графы в анкете при подаче на работе, где каждый должен обязательно написать, что он латыш, русский или кто-то еще. Нет пятой графы, как когда-то [в советском паспорте]. У нас были [русские] и министры, и в вооруженных силах (когда я работал в минобороны) на довольно значимых и гражданских, и военных должностях, и мэр Риги [Нил Ушаков] – русский.

– Партия «Согласие» рижского мэра, которую называют пророссийской (хотя это утверждение спорное), самая популярная. Почему с ней никто не хочет кооперироваться? (По данным июльского опроса латвийского центра исследований общественного мнения SKDS, за «Согласие» проголосовали бы на парламентских выборах 21,2% человек, за занимающий 2-е место союз зеленых и крестьян – 13,8%, за идущее 3-м национальное объединение «Всё для Латвии!» – «Отечеству и свободе/ДННЛ» – 5,8%.)

– По политическим причинам. 75% граждан Латвии в 2012-м проголосовали за государственный язык – латышский – на референдуме [о придании русскому языку статуса второго государственного], который они инициировали. Во-вторых, это договор [партии «Согласие»] с «Единой Россией», а после 2014 г. этот вопрос абсолютно токсичен. И в-третьих, они пока не определились, кто они на самом деле – социал-демократы или представители русскоязычного сообщества в Латвии. Они хотят быть в обоих лагерях, а оказываются где-то на перекрестке. Все это на данном этапе сделало невозможным для них вхождение в правительственную коалицию.

– В 1991 г. в Латвии прошел референдум о независимости, и многие русские, проживавшие в Латвийской ССР, проголосовали за, но гражданства им не дали. Получается, их голоса, когда нужно было, учли – а потом что?

– Здесь проблема в том, как мы видим историю. В 1991 г. мы голосовали не за независимость, а за восстановление независимости и того государства, которое мы создали в 1918 г. В 1940 г. сталинский СССР довольно надолго – на 50 лет – прекратил наше существование де-факто, но не де-юре. Когда мы восстановили независимость, у нас были очень жесткие споры в 1990-х гг., мы говорили, что те люди, которые могут сдать экзамен по языку и конституции, становятся гражданами. В 1996 г. неграждан было 700 000, сейчас – 240 000–260 000. Их число сокращается не только, как иногда оппоненты говорят, по «биологическим» причинам, но и потому, что многие прошли этот путь. Люди иногда и сами не хотят этого гражданства по многим другим причинам: с паспортом негражданина они могут ездить от Владивостока до Мадрида. У нас с вами такой привилегии нет.

– Получается, вы вообще не считаете дискриминацией то, как давалось гражданство?

– Единственное, что неграждане не могут делать, – они не могут голосовать, занимать некоторые государственные должности, быть избранными в парламент или самоуправление, служить в армии или дипломатическом корпусе. Те, кто был когда-то негражданином, но осознает себя гражданином, свой выбор уже сделали.