Алексей Нечаев: «Если ты картошку посадил, то не надо ее выкапывать через неделю»

С 2020 г. основатель косметической компании Faberlic, предприниматель Алексей Нечаев осваивался в новой для себя роли федерального политика. А с 2021 г., когда его партия «Новые люди» прошла в Госдуму, – еще и в роли руководителя думской фракции, которая пополнила привычный наблюдателю набор (ЕР, КПРФ, ЛДПР, СР) впервые за много лет. Нечаев готов выставлять кандидата на президентские выборы 2024 г. (фамилию не называет), при этом наотрез отказывается прогнозировать, как изменятся настроения людей и ландшафт на Охотном Ряду к 2026 г. Но очевидно, что в нынешней Госдуме он вполне освоился и теперь с трибуны готов объяснять коллегам, что нужно бизнесу. И наоборот, в кулуарах применяет предпринимательский опыт. В интервью «Ведомостям» Нечаев рассказал, чему научился за два года работы с корочкой депутата Госдумы.

– У нас где-то полгода [после избрания в Госдуму] ушло на то, чтобы адаптироваться к тому, как вообще все работает. Сейчас мы уже понимаем, что есть несколько механизмов. Первый – это [простое] внесение какого-то законопроекта. Например, мы вносили законопроект о майнинге в России. В правительстве и профильном комитете его назвали «недоработанным» и отклонили. Но через месяц появляется другой законопроект, как бы «доработанный», куда входят многие наши положения. В таких случаях законопроекты обычно вносятся или правительством, или «Единой Россией». Для нас не так важно авторство, для нас важно, чтобы идеи были реализованы.

Вторая модель – когда берешь в союзники кого-то из оппозиционных партий и кого-то из депутатов «Единой России», которые разбираются в данной теме, например промышленности. И вместе с ними обсуждаешь свои идеи и затем вместе вносишь. В том числе можно обсудить с кем-то из вице-спикеров или со спикером Госдумы Вячеславом Володиным. Он обычно поддерживает здравые поработанные вещи.

И третий вариант – это долго самим работать над чем-то, обсуждая с правительством. Мы, например, первыми с прошлой осени стали предлагать инициативы по венчурным фондам. Венчурные инвестиции сильно снизились, например сильно сократились количество и объемы сделок. А чтобы плавать, надо наливать воду. И когда денег нет, то нужно что-то менять. И мы стали обсуждать с Минэкономразвития. Потом с Минфином, и тут просто хочется выражаться непарламентски.

– Не жадные. Там на уровне заместителей министров понимание [ситуации] есть, но уровень ниже, уровень департаментов – они по своей инерции живут. Поэтому тут не жадность, а зашоренность: [они думают, что] корову не надо выращивать и кормить, а ее надо просто доить. Если ты картошку посадил, то не надо ее выкапывать через неделю – дай ей вырасти! И вроде люди понимают, но ничего не делают. То есть это такие культурные барьеры.

Многие считают, что парламентская работа – это в основном законотворчество. Это действительно большая доля работы. Но гораздо большая доля – это представительная функция. То есть когда ты что-то понимаешь в отрасли, в промышленности, в правозащите и пытаешься убеждать в необходимости определенных действий. И в частности, ты можешь представлять интересы и тех, кого не представляет никто. Такая соборная функция Госдумы, она вроде, с одной стороны, рудимент, а с другой – это вообще-то представительство разных интересов: деловых, социальных и др. И да, то, что фракция маленькая, – это плохо, но если ты нормально работу делаешь, то большинство положительно относится.

– Ну, предзаконодательная. Ты ходишь, объясняешь всем, в чем смысл и польза. Вот с теми же венчурными фондами. Мы внесли законопроект, что налоговыми послаблениями для венчурного рынка могут воспользоваться только фонды, которые включены в специальный реестр, а их совокупный капитал не должен быть больше 50 млрд руб., и что компании, которые будут финансировать венчурные фонды в IT-сфере, смогут засчитывать расходы на венчурные инвестиции с повышающим коэффициентом 1,5, что позволит им экономить на налоге на прибыль.

И вот дальше начинается. Почему только такой коэффициент? А почему только 50 млрд руб.? Да потому, что сейчас даже их нет. У нас в бюджете на пять лет запланировано 37 млрд руб. таких инвестиций. И это плохие, неумные деньги. При том что существует очень много аналитики по необходимости инвестиций. И там лучше всего на два года давать 200 млрд руб. Когда ты сажаешь семена, поливаешь их, удобряешь, тогда можно ждать большой урожай. Зачем говорить о технологическом суверенитете, о финансовом суверенитете, если потом не возделывать землю, не поливать, не сажать семена, не удобрять? Тогда это получается просто болтовня.

Или вот еще пример по нашему законопроекту о декриминализации преступлений по поднятию порогов сумм ущерба. Прошел год с момента, как мы отправили инициативу в правительство перед ее внесением в Госдуму. Мы предложили изменения в ряд составов УК, подняв порог ущерба с учетом инфляции. Это очень простая инициатива. Правительство два раза просило продлить сроки внесения. Часть правительства была «за», кто-то – «против». На ту часть правительства, которая «против», может повлиять только президент. Я президенту Владимиру Путину прошлым летом на встрече об этом говорил, потом в марте с письмом по этой теме к нему пришел. И он эту идею поддержал. И в Совбезе тоже поддержали. И вот год ушел на все это обсуждение еще до внесения законопроекта в Думу. Внесли мы его только в конце мая. Целый год ушел на согласование.

Зато есть множество инициатив из последних думских экзерсисов, на принятие которых уходит две недели.

– Со сменой пола даже ладно. Там есть совсем экзотические законопроекты, которые принимались за две недели. Ну и в общем получается, что когда сам что-то делаешь, то на это уходит очень много времени. Поэтому иногда быстрее вбросить какую-то идею, чтобы ее у нас украли, либо вносить законопроект с кем-то вместе.

– Научились, да. Конечно, это другие компетенции, не те, к которым я привык. И совершенно другой тип управления. Почему людям из бизнеса сложно в государственной машине? Потому что надо со всеми все согласовывать.

– Кому как. Тем, кто работает на FMCG (товары повседневного спроса. – «Ведомости»), на потребительских рынках, – не нужно. Ты просто берешь и начинаешь конкурировать. Мы вообще [в Faberlic] никогда ни с кем не согласовывали.

– Да. [Мэр Москвы] Сергей Собянин приезжал на наш завод (Faberlic. – «Ведомости»), ему понравилось. Мне тогда сказали: «Ты должен его попросить о чем-нибудь». Я говорю: «А чего попросить надо»? Мне говорят: «Ну, что тебе нужно?» Отвечаю: «Ничего не нужно». – «Ну а людям что нужно?» Говорю: «Людям нужна автобусная остановка». Еще мне порекомендовали попросить статус промышленного комплекса, поскольку для них есть налоговые льготы. И только я собрался Собянина попросить, он выходит и говорит: «Я слышал, что вам нужна остановка. Мы построим. И еще мы вам присвоим статус промкомплекса, потому что у вас хорошее производство». Так что попросить не получилось. (Смеется.)

Есть вещи хуже инфляции

– Мне кажется, мы выиграли эту схватку. «Новые люди», здравые люди в правительстве, президент. Я помню, когда впервые сказал, что у людей свои взгляды, свои жизненные обстоятельства. Кто-то, например, не может вести бизнес, потому что все платежи иностранные. И я тогда предлагал всех успокоить, приобнять. На тот момент, наверное, уехало еще только несколько сотен тысяч человек.

Но тогда сразу начали еще звучать слова про введение госрегулирования цен. Да, плохо, что цены растут. Но есть вещи хуже инфляции. Будет дефицит, как был в СССР. А это хуже. И мы долго с этой дремучестью и желанием враждовать разбирались. И сейчас вроде бы удалось добиться того, какое должно быть отношение, есть консенсус.

В отношении тех, кто ругает страну, одно. Но таких людей меньше тысячи. А остальных уехавших надо беречь, они все равно наши люди, это наш человеческий капитал. Не нужно ни придумывать для них налогового бремени, ни медийно их наказывать. И важно, что президент поддержал эту позицию.

– А тут не нужно ничего делать. Жизнь распорядится так, что талантливые люди все равно смогут писать песни, стихи, снимать фильмы. Мне тут, конечно, проще про бизнес рассуждать. Ведь предприниматели что говорят?.. Нас эти «меры поддержки» задолбали, нас не нужно поддерживать, мы и сами справимся. Но нам нужны две вещи: налоги поменьше и дешевые деньги. При той собираемости налогов, которая была в 1990-х, налоги были нормальные, но для нынешней собираемости они очень высокие. А что касается дешевых денег, то они сейчас как-то через льготные кредиты появляются. Но все равно даже самые лучшие компании сейчас берут кредиты под 10%. Это очень дорогие деньги.

Импортозамещение не самоцель

– Это не вопрос веры. Верить можно в идеалы, в бога. А тут надо дело делать. И существуют отрасли, где уже много сделано, а есть и те, где завал. Самая тяжелая ситуация в авиаотрасли и автомобилестроении. С последним у нас всегда было непросто. Когда-то Ford помогал строить первые заводы в Советском Союзе в 1930-х гг., потом и итальянцы.

– Минпромторг сейчас собрал 29 советских отраслей, поэтому он держит пол-экономики. Часть в других министерствах – Минсельхозе, Минцифры, Минэнерго. Мы с Минпромторгом очень много взаимодействуем, и тут надо отдать должное [вице-премьеру, главе Минпромторга] Денису Мантурову. Он очень широко думает. Кроме того, у него есть первый заместитель Василий Осьмаков, и всем очень повезло, что он там работает. Наше знакомство с ним началось с пикировок. Но сейчас я могу сказать, что это человек, который по работоспособности, по результативности вытаскивает очень много.

– Я про общие системные вещи. Например, они много работают с отраслевыми союзами, они помогают конкретным компаниям, в том числе в их локализации в России. Причем там многое прямо руками делается. Да, это помощь, но все же, к сожалению, в России избыточность ручного управления. Но поскольку сложилась такая модель, то без этого сейчас никак.

Например, наша партия какие-то вещи предлагала запустить – в одном виде не получилось, но какие-то идеи были использованы. Например, мы предлагали компаниям МСП+ – это выражение, которое мы ввели, – дать по 1 млрд руб. в качестве поддержки, потому что они могут быть самым главным локомотивом экономики. Мы эту идею прорабатывали с Минпромторгом. В таком виде это реализовать не получилось.

Но в итоге мы договорились о дофинансировании Фонда развития промышленности. Пусть не 500 млрд руб. выдали, но капитализация Фонда развития промышленности увеличилась за год в 2 раза до 300 млрд руб. Это очень рабочая история, там прозрачные процедуры и возможность получения дешевых кредитов. Я в целом считаю, что промышленность – это самое сердце экономики.

– Это надо подумать. Ну я пользуюсь косметикой Faberlic, но я ею пользовался и до введения санкций.

– Сырье только привозное, а делается все здесь. Но смотрите, импортозамещение не самоцель. На мой взгляд, главное – чтобы добавленная стоимость делалась в России. И если ты делаешь что-то из импортного сырья и комплектующих, но добавленная стоимость в России, то это хорошая история. Например, маржинальность 15–20%, с которой ты платишь НДС, – это одна история. А когда маржинальность 1% и все сырье привозное, то это плохо. Важно, чтобы в России производили что-то свое, такие потребительские ценности – дизайнерские, брендинговые, инженерные. И вот эта ценность и дает добавленную стоимость. Иначе ты просто инфраструктура, а инфраструктура во всем мире мало зарабатывает.

Можно порассуждать о сценариях

– Я все-таки не пророк. Да и, мне кажется, покойный Владимир Жириновский им не был. Но можно порассуждать о сценариях. Мы, например, не понимаем, когда закончится спецоперация. Она может закончиться внезапно. Может закончиться зимой 2024/25 г. Может закончиться через год, а может идти еще пять лет. И от ее окончания тоже будет зависеть, какая будет Госдума в 2026 г. Будет это Госдума времен после окончания спецоперации или это будет Дума времен спецоперации?

Как говорит политолог Екатерина Шульман (признана Минюстом иноагентом. – «Ведомости»), самый логичный сценарий – это инерционный. То есть, скорее всего, в Госдуме будут те же партии, что и сейчас. Но может быть и иная ситуация. Запросы общества меняются, эта псевдостабильность уже всем кажется не очень стабильностью.

Людям не нравится, что почему-то все идет вот так. То есть могут созреть иные запросы, и тогда мы увидим уже совершенно другую Думу в 2026 г., где не будет уже ни одной старой партии. Но это уже не инерционный, а эмоциональный сценарий – если в следующей Думе не останется старых партий, а будем мы и те, которых сейчас в Думе нет.

Мы в Госдуме всего два года, но я за это время заметил, что нахождение партии в оппозиции без ее прихода к власти очень разрушительно действует на парламентскую оппозицию. Все это рождает некую безответственность. Я, например, наших депутатов пытаюсь удерживать от того, чтобы они играли в популизм, потому что это безответственность. Нужно все инициативы оценивать через их рациональность, реализуемость, затраты. Потому что настоящая политика – это когда ты оцениваешь последствия своих предложений. Оппозиционные партии часто предлагают что-то яркое, но это не реализуется, это популизм, они знают, что инициатива принята не будет. То есть логика пытаться понравиться избирателям – это логика вчерашнего дня. Именно поэтому вредно быть оппозицией и долго не приходить к власти. Если «Новым людям» будет больше 10 лет и мы за это время не придем к власти, какой смысл продолжать в том же духе?

– Мы изучали вопрос, с тем чтобы выдвинуть Сардану Авксентьеву на выборы главы Якутии. У нее высокий рейтинг в регионе, и если бы она выдвинулась, то уверены, что был бы второй тур. Но именно поэтому шансов пройти муниципальный фильтр у нас там не было. Кроме того, там ведь сложная кампания в этом году – там выбирают гордуму Якутска, заксобрание, губернатора. Нужно было на чем-то конкретном сосредоточить внимание. Поэтому мы приняли решение сосредоточиться на выборах в заксобрание – в ил тумэн, – и Сардана Владимировна возглавит список наших депутатов на этих выборах, будет вести кампанию там. Поэтому будем влиять на политику в республике через заксобрание, а также гордуму и муниципалитеты, в том числе чтобы сделать возможным в следующий раз собрать свой муниципальный фильтр. Ну и к тому же Сардана нужна в Госдуме как федеральный игрок, а если бы она стала главой Якутии, то мы бы здесь ресурс в ее лице потеряли.

– Тут большую роль все-таки играет позиция главы региона. У Сергея Собянина и рейтинг высокий, и в принципе он конкуренции не боится.

– Как поработает, такое и займет. Но чувствую, что Собянин его все-таки обойдет. Кампания в Москве в любом случае будет интересной и важной. Опять будет применяться дистанционное электронное голосование (ДЭГ). Нужно будет сейчас анализировать, решать, призывать ли избирателей голосовать через ДЭГ или офлайн. Нужно делать наблюдение по всей Москве.

– От партии на президентские выборы кто-то пойдет. Если не будет там чрезвычайной ситуации, то, конечно, мы своего кандидата выдвинем. Я в бизнесе привык, что какие-то вещи можно планировать на много лет. Хотя при этом мы всегда жили пятилетними планами, которые каждый год или два пересматривали. Поэтому в бизнесе тебе проще прогнозировать, улавливать тренды, ты примерно знаешь, что будет через три месяца, через год, через два. В политике же прогнозировать трудно, здесь высокая и даже непредсказуемая динамика.

– В последнее время усилились голоса тех, кто пытается откатить страну в прошлое. К госрегулированию цен, бесправию и военному положению. Потому что над страной повисла реальная угроза смуты. Это был бы наихудший вариант абсолютно для каждого жителя страны. Всем здравомыслящим людям нужно противопоставить этим силам прогрессивную повестку. Уравновесить сильно полевевший политический спектр, противостоять ультрарадикальным силам.

– В рамках союза создается объединенный штаб «Новых людей» и Партии роста. Будем вместе выдвигать кандидатов, готовить инициативы и продвигать совместную повестку. На этих выборах нам важно не выставлять кандидатов «Новых людей» и Партии роста в одних и тех же округах, чтобы не размывать базу поддержки (члены одной партии по закону не могут баллотироваться от другой. – «Ведомости»). Поэтому у нас будут и объединенные кандидаты. Если обе партии уже выставили людей, будем снимать кандидатов в пользу более сильного. Мы уже включили в списки на выдвижение в региональные заксобрания кандидатов от Партии роста – во Владимирской и Ивановской областях и в Башкирии по одномандатному округу.

– Это не ребрендинг, слияние или поглощение. Партия роста сейчас продолжает работу. Мы призвали все прогрессивные силы объединиться против левых популистов и деструктивных урапатриотов. Будем рады всем, кому близки наши ценности. Присоединиться к нам может любой, кто поддерживает стремление в будущее, а не возврат в темные времена.