Создательница оксфордской вакцины призывает готовиться к следующим пандемиям

В списке лучших научных книг 2021 г., составленном The Guardian, большинство трудов посвящено медицине – что, впрочем, неудивительно. Книгу «Ваксеры» (Vaxxers) можно смело считать среди них самой актуальной. Это производственный роман о том, как создавалась вакцина Оксфордского университета и компании AstraZeneca. Авторы – непосредственные участники событий. Сара Гилберт и ее коллега Кэтрин Грин, разработавшие препарат в предельно сжатые сроки, по очереди ведут рассказ. Они изо всех сил стараются убедить читателя, что за вакциной стоит не большая фармкомпания, а два обычных человека, отмечает The Guardian. Правда, сетует Financial Time (FT), при этом обойдены вниманием несколько человек, сыгравших ключевую роль. Например, профессор медицины из Оксфорда Джон Белл, руководитель отдела исследований биофармацевтических препаратов AstraZeneca, и глава рабочей группы правительства Великобритании по вакцинам Кейт Бингэм. Деловые аспекты упоминаются вскользь. Например, деятельность Vaccitech – структуры при Оксфорде, которая лицензировала интеллектуальную собственность на вакцину. До сентября прошлого года Гилберт была ее неисполнительным директором.

Авторы в основном придерживаются хронологии, рассказ начинается с Нового года – 2020 и заканчивается весной 2021 г., когда оксфордскую вакцину получили сотни миллионов людей. А одна из главных задач книги, по словам авторов, – убедить противников вакцинации, что преимущества перевешивают риски и что, несмотря на спешку, проблема безопасности не была забыта. Собственно, Грин начинает повествование как раз с этого. В августе 2020 г. она с дочерью и друзьями уехала в кемпинг, чтобы хоть немного отдохнуть от гонки на работе. Стоя в очереди за пиццей, она услышала, как одна женщина рассуждает о вакцине: «Меня беспокоит, что мы не знаем, что они добавили в нее: может, ртуть и другие токсичные вещества!» Грин решила проигнорировать эти слова, в конце концов, она была в отпуске. Но не смогла. Она вздохнула и вступила в разговор: «Я могу сказать, что в вакцине. Ведь это мы ее сделали». Это был момент, когда стало понятно, что ученые должны выйти к народу и объясниться, – так родилась книга.

Но если идея книги пришла в голову Грин, то инициатор создания вакцины – Гилберт. 46-летняя Грин и 59-летняя Гилберт стали одними из самых узнаваемых ученых в мире. Грин – яркая, остроумная, а Гилберт терпеть не может публичности. Но вопреки этому, отмечает журнал GQ, Гилберт с ее броскими рыжими волосами и неизменными квадратными очками известна больше, чем Грин. Когда компания Mattel решила выпустить куклу Барби в образе одной из разработчиц вакцин, она выбрала именно Гилберт.

От пива до вакцины

Гилберт бойко рассказывает о вакцине в выступлениях и во время интервью, но закрывается, как только речь заходит о ней самой. «Личная жизнь касается только моей семьи», – говорила она FT. Известно, что она родилась в апреле 1962 г. в г. Кеттеринге английского графства Нортгемптоншир. Ее отец был менеджером обувного магазина Loake, мать – учительницей английского языка и членом местного общества любителей оперы. Сама Гилберт в бытность студенткой начала играть на саксофоне. Чтобы не беспокоить соседей по общежитию, она уходила в лес и там упражнялась в одиночестве, рассказывали ее сокурсники ВВС.

Получив степень по биологии в Университете Восточной Англии, Гилберт в 1986 г. защитила докторскую диссертацию по биохимии в Университете Халла. После этого она едва не бросила науку. «Есть ученые, которые с радостью будут работать над одной темой долгое время, – рассказывала она ВВС. – А мне, наоборот, нравится пробовать разные идеи в разных областях». Но переучиваться другой профессии было долго, а Гилберт, по ее признанию, очень нуждалась в деньгах. Так что она решила еще поработать по специальности.

От вакцин Гилберт тогда была очень далека: она изучала дрожжи в Исследовательском фонде пивоваренной промышленности, а затем перешла в биоцентр Лестерского университета, где культивировала гетерологичные белки с помощью дрожжевых клеток. В 1990 г. она занялась непосредственно лекарствами в частной компании Delta Biotechnology. Это была очень интересная работа, но, увы, компания была продана, и в ходе оптимизации рабочих мест Гилберт потеряла работу. В 1994 г. она пришла в Оксфорд, где и трудится до сих пор.

Сначала Гилберт исследовала малярию, а потом занялась созданием вакцины от нее. В 1998 г. работать стало сложнее: у нее родилась тройня. «У меня было право только на 18-недельный оплачиваемый отпуск по беременности и родам. Было непросто ухаживать за тремя недоношенными детьми, – рассказывала она на сайте Оксфорда. – Но теперь, когда я руковожу лабораторией, я вижу обратную сторону медали. Когда люди берут отпуск по беременности и родам продолжительностью до 12 месяцев, а у них идет срок трехлетнего гранта на проект, это может серьезно подорвать работу всей команды, особенно если такое случается с несколькими сотрудницами одновременно». Плата за ясли и детский сад оказалась больше, чем зарплата Гилберт. Муж зарабатывал еще меньше. В итоге он на несколько лет пожертвовал карьерой, чтобы заботиться о детях. «Один из плюсов работы ученого в том, что часы работы не фиксированные», – продолжала Гилберт. Она могла подменять мужа, когда ему приходилось совсем трудно. С другой стороны, если ей нужно было уехать на зарубежную конференцию, тот оставался наедине с тройней. Сейчас ее дети студенты, и все изучают биохимию. Они стали первыми добровольцами в клинических испытаниях оксфордской вакцины от COVID-19. Грин – тоже мама, у нее девятилетняя дочь.

В 2007 г. Гилберт получила грант на разработку вакцины от гриппа, пытаясь сделать ее как можно более универсальной или максимально ускорить процесс создания вакцины под новые штаммы. В 2014 г. она работала над вакциной против вируса Эбола. А когда мир поразил вирус ближневосточного респираторного синдрома MERS, поехала в Саудовскую Аравию, чтобы на месте начать разработку вакцины. Когда началось распространение COVID-19, Гилберт как раз приступила ко второму этапу испытаний этой вакцины, что позже ей очень помогло – ведь обе болезни вызываются коронавирусами.

О «пневмонии неизвестного происхождения» в Китае Гилберт прочитала на каком-то малоизвестном медицинском новостном сайте в новогодние дни и сразу же сообщила команде, что они переориентируются на работу, связанную с новой болезнью, рассказывала она GQ. В субботнее утро 11 ноября ей на электронную почту пришло долгожданное письмо – китайские ученые расшифровали генетический код вируса и разослали его коллегам из других стран. Прямо в пижаме Гилберт села за работу и следующие 48 часов не отходила от ноутбука. «В те выходные семья меня почти не видела – и это задало тон всему оставшемуся году», – шутила она в интервью ВВС. Зато к утру понедельника у нее были необходимые наметки, чтобы начать работать всей лабораторией.

Денег нет

Гилберт сравнивает вакцины с тортом. Классический путь означает, что при появлении нового штамма нужно снова взять муку, сахар, масло и яйца, замесить тесто, выпечь его... Ее лаборатория разрабатывает векторную вакцину. «Основа для торта уже готова. В зависимости от того, вакцину против чего мы хотим получить, мы просто добавляем сверху вишню или несколько фисташек», – образно объясняла она BBC. Основой для торта стал аденовирус, вызывающий простуду у шимпанзе. Из него вырезают гены, чтобы сделать его абсолютно безопасным для человека, и вставляют гены белка того вируса, против которого хотят получить вакцину. Размножаться такой аденовирус шимпанзе в теле человека не может, но способен проникать в клетку, а там иммунная система начнет вырабатывать ответ. Эту методику (по ней, кстати, создан и «Спутник V») ученые назвали plug-and-play по аналогии с компьютерной технологией, которая позволяет вместо ручной загрузки драйверов для нового устройства и его настройки проделывать все автоматически: просто воткнуть новое устройство и начать играть.

К моменту появления COVID-19 лаборатория Гилберт таким способом уже создала вакцины от нескольких болезней, в том числе лихорадок Нипах, Ласса и Рифт-Валли. COVID-19 в отличие от многих вирусов оказался довольно прост, признавала Гилберт в разговоре с ВВС. Антиген-мишень был очевиден: белки-шипы. Для таких болезней, как малярия или туберкулез, выбор антигена-мишени гораздо сложнее, а ВИЧ она вообще называет оборотнем, который быстро мутирует, чтобы перехитрить иммунную систему. Хотя и кажущаяся простота COVID-19 не давала 100%-ной гарантии успеха, рассказывала Грин GQ в совместном с Гилберт интервью: «Оставалась вероятность, что по какой-то причине спайк-белок (S-белок) SARS-CoV-2 не подойдет для вакцины. Это биология, тут все сложно». Большую часть 2020 г. Гилберт, Грин и их коллеги были морально готовы к тому, что вся их работа окажется бесполезной. У них часто спрашивали, был ли момент просветления, когда они внезапно поняли, что на верном пути. «Ни одного не было, – говорила Гилберт GQ. – Было постепенное продвижение вперед и много тяжелой работы».

Работа эта была самой разной. Журналист FT удивлялся после интервью с Гилберт: возникает ощущение, что у нее огромное время уходит не на научную работу, а на покупку холодильников и прочего оборудования. В разговоре с GQ Гилберт признавала, что гигантские усилия тратятся на организацию процесса, а вопрос главным образом упирается в деньги. Проще говоря, будь у нее финансирование заранее, не пришлось бы судорожно искать холодильники, когда они понадобились. «Всегда на подходе очередная пандемия. <...> Я надеюсь, что мы будем лучше подготовлены к следующей, но это стоит денег». В феврале 2020 г., когда коронавирус обнаружился более чем в двух десятках стран, включая Великобританию и США, Гилберт в четыре часа утра писала сообщения грантодателям: «Я пыталась убедить кого-то из них, что деньги, которые я получила на другие исследования, лучше потратить на вакцину для коронавируса», – вспоминала она на ВВС. Через месяц стало легче: был введен карантин и правительство, осознав угрозу, принялось щедро финансировать исследования.

«Люди не совсем понимают, как на самом деле выглядит научная карьера, – жаловалась Грин GQ. – Это множество краткосрочных контрактов. У вас может быть работа на два года, потом вы получите работу на три года, а дальше придется повторно подавать на грант или переходить в другое учреждение. Это очень сложно, особенно когда тебе за тридцать и ты пытаешься завести семью». Гилберт, слушая ее, энергично кивала, и журналист GQ был удивлен: казалось бы, сейчас у нее все должно быть отлично. Но все оказалось иначе. «Денег нет. Я не знаю, что будет после марта следующего года, – сетовала Гилберт. – Финансирование науки во многом идет от правительства, а правительство пока не сообщило, сколько заложено в бюджет в следующем году».

Счастливая ошибка

Все это время ученые, чтобы снизить риск, работали из разных мест. Заболей один из них, он не заразит остальных. Грин трудилась дома, а Гилберт ездила в офис. Его унылый, сугубо утилитарный вид хорошо знаком британцам: Гилберт дала отсюда немало интервью во время карантина и до сих пор выходит на связь с журналистами из этих кабинетов. «Это потому, что я все время здесь», – объясняет она.

Команда так спешила разработать вакцину, что пренебрегала регламентом. «Мы не дожидались результатов одного этапа, чтобы перейти к следующему, – признавалась Гилберт ВВС. – Это был риск. Если бы предыдущий этап принес отрицательный результат, нам пришлось бы выбросить в помойку все, что мы сделали после него». Но все шло хорошо. В начале апреля 2020 г. в производство была запущена первая партия вакцины.

В книге Гилберт и Грин жалуются, что были дни, когда казалось, что их главный враг – не вирус, а грантодатели или СМИ. К прессе у них особые претензии. Всего через несколько дней после начала испытаний вакцины в соцсетях появилось сообщение о смерти первого добровольца, итальянки Элизы Гранато. Сообщение подхватили СМИ, хотя это было неправдой. Как пошутила Гранато в беседе с Гилберт, она никогда не чувствовала себя лучше, чем якобы став покойницей. Но потребовалось немало усилий, чтобы убедить в этом общественность. Пришлось даже снять видеоролик с Гранато, которая держит в руках свежую газету.

Со временем стало ясно, что небольшое производственное предприятие в Оксфорде не в силах делать нужное количество доз вакцины. Команда передала часть производства в Италию, и с этим связан ряд казусов. Во-первых, когда была готова первая партия из 500 доз, оказалось, что ее невозможно переслать в Великобританию: регулярного авиасообщения не было. Пришлось Гилберт и ее команде организовать и оплатить специальный рейс.

Внезапно выяснилось, что итальянцы используют отличный от англичан метод проверки, сколько в одной дозе содержится генетического материала коронавируса. Выпущенная ими вакцина оказалась более концентрированной, чем английская. Что делать? После консультаций с регуляторами решено было давать половинную дозу итальянской вакцины. Через неделю данные показали, что происходит что-то необычное. У получивших половинную дозу практически не было побочных эффектов по сравнению с теми, кто получал полную дозу. А вот эффективность вакцины оказалась выше у тех, кто получил сначала половину дозы, а потом полную дозу, чем у тех, кто оба раза получал полную дозу: 90% против 62%.

В рецензиях и публикациях о книге Гилберт и Грин часто говорится, что самым прискорбным упущением является плохое освещение делового аспекта – сотрудничества с AstraZeneca. Оксфорду был нужен компаньон из фармгигантов, который смог бы наладить массовое производство на своих мощностях. Но Оксфорд настаивал, что вакцина должна быть доступной. В итоге, по данным The Guardian, первые контракты на Pfizer/BioNTech заключались по цене около $15,5 за дозу, Moderna – $16,5, Novavax – $20,9, а Оксфорд/AstraZeneca – $2,15. Позже цены поднялись, но Оксфорд/AstraZeneca остается самой дешевой – чуть более $5 за дозу.

Как изменятся вакцины

В день, когда были обнародованы результаты клинических испытаний оксфордской вакцины, Грин обнаружила на пороге своего дома подарок от коллеги – огромную бутылку игристого вина. Но из-за карантинных ограничений она еще долго не могла ее выпить: размер бутылки подразумевал, что справиться с ней за один раз можно, только созвав гостей.

Гилберт и Грин стали знаменитостями. Нельзя сказать, что Гилберт это обрадовало. 28 июня 2021 г., в первый день Уимблдона, Гилберт пришла посмотреть игру. Вдруг по громкой связи на весь стадион объявили, что она присутствует на матче, затем камеры нашли ее на трибунах. Зрители устроили долгую бурную овацию. Для Гилберт это стало неожиданностью, и это не была приятная неожиданность. «Если честно, предпочла бы, чтобы этого не было», – сказала Гилберт GQ.

Гилберт продолжает работать над вакцинами. Она считает, что следующий скачок в производстве вакцин будет связан с появлением технологии, которая снизит требования к условиям их хранения. Оксфордская вакцина с самого начала была одной из самых непритязательных, ей достаточно температуры от 2 до 8 градусов Цельсия. Но даже это условие не очень легко соблюдать в отдаленных и беднейших областях мира, особенно там, где нет электричества.

Еще Гилберт мечтает, чтобы некоторые вакцины не вводились в виде инъекций. Например, в случаях с легочными инфекциями, в том числе COVID-19, иммунный ответ будет лучше, если получать вакцину как спрей. «Так вакцина попадает туда же, куда сам вирус, – объясняла она ВВС. – Другое дело, если у вас инфекция, передающаяся через кровь – как лихорадка Денге». В России, кстати, уже создана экспериментальная назальная вакцина от COVID-19, которой привился Владимир Путин, а 11 января Центр им. Гамалеи объявил о наборе добровольцев для испытаний.

Гилберт и Грин активно работают над вакцинами, которые они забросили было ради борьбы с коронавирусом. Например, начались клинические испытания вакцины против чумы. «Это не последний раз, когда вирус угрожает нашей жизни, – говорила Гилберт ВВС. – Честно говоря, следующая пандемия может оказаться еще хуже, чем COVID-19. Вирус может быть более заразным или более смертельным или и то и другое одновременно».