Тимофей Нестик: «Санкции стали воспринимать как агрессию против наших детей»

Завлабораторией социальной и экономической психологии РАН Тимофей Нестик о настроениях россиян
Заведующий лабораторией социальной и экономической психологии Института психологии РАН Тимофей Нестик/ Павел Лисицын / РИА Новости

В интервью «Ведомостям» заведующий лабораторией социальной и экономической психологии Института психологии РАН Тимофей Нестик рассказал, почему россияне с надеждой смотрят в будущее и воспринимают экономические санкции как эквивалент военной агрессии.

– В одном из последних своих опросов 2022 г. вы обнаружили, что граждане стали менее счастливыми, но уровень оптимизма в отношении будущего страны вырос на 10 п. п. в сравнении с началом года. С чем это может быть связано?

– В кризисные и трагические исторические периоды особенно важно исследовать психологические механизмы, позволяющие людям сохранить осмысленность своей жизни и надежду на лучшее будущее. Это важно не только сейчас, но и для того, чтобы подготовиться к будущим вызовам – военным, экономическим, климатическим и технологическим. Действительно, рост оптимизма подтверждается не только поквартирным опросом, который мы провели совместно с исследовательской группой «Циркон» в ноябре 2022 г., но и нашим лонгитюдным исследованием. Опросы ФОМа и данные социолога Дениса Волкова показывают, что и раньше в трудные для нашей страны времена наблюдался рост числа россиян, уверенных в завтрашнем дне и надеющихся на улучшение ситуации в стране.

Ключевыми здесь являются два фактора. С одной стороны, происходит мобилизация ресурсов личности для долгого погружения в кризис. Мы видим это по выросшей уверенности в своих силах, решимости выжить, а также по росту числа людей, которые планируют свою жизнь на несколько лет вперед. А с другой стороны, работает компенсаторная функция социального оптимизма, желание верить в лучшее будущее, в то, что мир справедлив, что наши дети будут жить лучше нас, что общество справится с трудностями.

– На момент проведения последнего раунда опроса как изменился уровень оптимизма?

– В начале марта 2022 г. мы зафиксировали в российском обществе всплеск симптомов тревоги и депрессии. Причем их выраженность превосходила показатели начала пандемии в России в 2020 г.: 42% указывали на симптомы клинической депрессии, а 28% – на тревогу. Затем сработали защитные механизмы и стратегии совладания. При этом среди согласившихся участвовать в исследовании сторонников военной спецоперации более выраженными стратегиями были позитивное переосмысление и юмор, а среди противников – активное выражение эмоций и мысленный уход от проблемы.

К концу мая 2022 г. интенсивность переживаний по поводу ситуации в стране стала снижаться. Второй скачок тревожно-депрессивной симптоматики произошел во время частичной военной мобилизации. Он был еще выше, чем в марте. К февралю 2023 г. показатели улучшились, но по-прежнему превышают уровень до начала мобилизации: 38% отмечают у себя симптомы клинической депрессии, а 23% – неконтролируемой тревоги. При этом и во время пандемии, и сейчас сильнее всего пострадала молодежь.

Исследования экономических кризисов показывают, что им предшествует ухудшение психологического благополучия общества. У этой тревоги есть и позитивная сторона: она сигнализирует о приближении опасности, повышает нашу бдительность. Но когда кризис уже разразился, нам нужна надежда. И тогда включаются другие универсальные защитные механизмы, выработанные в ходе эволюции.

Во-первых, усиливаются так называемые позитивные иллюзии, в том числе переоценка своей способности контролировать обстоятельства и сверхоптимизм, вера в то, что уж нас-то худшее обойдет стороной. Они особенно вероятны в условиях неопределенности, когда мы сталкиваемся с новым для себя вызовом. Эти иллюзии могут приводить к серьезным стратегическим ошибкам, но в целом поддерживают нашу жизнестойкость.

Во-вторых, мы становимся более внимательны к позитивной информации. Если в начале кризиса многие впадают в панику или не могут оторваться от просмотра тревожных новостей, то потом включается неосознаваемая эмоциональная саморегуляция. Это может проявляться не только в избегании негативной информации, но и в росте позитивных поисковых запросов в сети, в большей готовности верить обнадеживающим словам авторитетных для нас людей.

В-третьих, мы начинаем искать аналогии происходящему в прошлом, как бы приручаем угрозу и она становится не такой страшной. Например, сравниваем происходящее с 1990-ми и убеждаем себя, что все не так плохо, справились тогда, справимся и сейчас. Наконец, мы снижаем планку для сравнения, убеждаем себя, что и раньше все было плохо, или сравниваем себя не с теми, кому лучше, а с теми, кому хуже, чем нам.

– По данным ФОМа, в феврале 2023 г. индекс потребительских настроений россиян оказался наиболее высоким за последние пять лет, обновив максимум с мая 2018 г. То есть россияне предпочитали больше и быстрее тратить, а не экономить деньги?

– Рост оптимизма мы фиксировали уже к маю, когда сработали неоправдавшиеся катастрофические ожидания марта 2022 г. Наши онлайн-опросы среди россиян, проведенные в августе и декабре 2022 г., показали, что позитивные потребительские настроения тесно связаны с социальным оптимизмом, а он, в свою очередь, – с так называемым сплочением вокруг флага в условиях переживания внешней трудноконтролируемой угрозы.

Чем сильнее людям кажется военная и экономическая угроза стране, чем больше они опасаются социального коллапса, тем больше проявляются лояльность к своей группе и политическое доверие. А они, в свою очередь, усиливают веру в то, что наше общество справится с трудностями, и также повышают психологическое благополучие.

Разрушительными для социального оптимизма оказываются страхи произвола властей и коррупции, социальный цинизм и чувство бессилия.

– На отношение к экономическим санкциям это тоже распространяется?

– Сильнее всего санкционный удар почувствовали на себе представители среднего класса, молодежь и жители крупных городов. По данным социолога Дениса Волкова, в ноябре 2022 г. 81% россиян признали, что санкции не создали для них больших проблем. Прежде всего, это психологический эффект: людям свойственно переоценивать непосредственные угрозы и недооценивать угрозы, отдаленные во времени.

Как показали исследования, проведенные нами еще до пандемии, недооценка санкций связана с низким уровнем осведомленности граждан о том, как устроена экономика. Большинство судит о состоянии экономики по уровню инфляции и росту цен, а не по длине цепочки переделов в промышленности или межотраслевому взаимодействию. Раньше санкции недооценивались еще и потому, что связывались с элитами и воспринимались гражданами как своего рода восстановление социальной справедливости. Именно по этим причинам у санкций не было сплачивающего потенциала.

Теперь же сложилась парадоксальная ситуация: санкции приобрели всеобщий характер и те, кто почувствовал на себе их последствия, стали воспринимать их уже как военную агрессию против рядовых россиян, против будущего наших детей. А это, в свою очередь, усилило сплочение вокруг флага. В итоге инициаторы санкций получили эффект, противоположный тому, на который, возможно, рассчитывали. В этом одна из причин того, что в опросе россиян, который мы провели совместно с ВЦИОМом в августе 2022 г., 53% опрошенных согласились с тем, что санкции сделают нашу страну сильнее.

– Можно ли сказать, что для поколения 55+ характерна большая сплоченность вокруг флага, потому что эти люди застали холодную войну? И выросло ли уже поколение, которое в такой парадигме жить не готово?

– Образ врага молодым людям труднее принять, труднее включить себя в систему координат осажденной крепости. Мы видим, что участники наших исследований в возрасте до 24 лет меньше подвержены ресентименту. Они в большей степени верят в то, что могут на что-то влиять. Они более терпимы к людям с противоположными взглядами, и это очень важно для консолидации общества в будущем.

– Пандемия COVID-19 оказала какое-то влияние на происходящее сегодня?

– Такие трудноконтролируемые глобальные риски, как пандемия COVID-19, снижают нашу веру в способность влиять на свое настоящее и будущее. Ощущение потери контроля и напоминание о смерти усиливают веру в конспирологические теории, приверженность ценностям своей группы и жесткость в оценках, противопоставление между «мы» и «они», склонность к отчуждению моральной ответственности и дегуманизации. Это универсальные психологические механизмы, которые не могли не сказаться на готовности людей разных взглядов договариваться друг с другом.

Кроме того, Россия, США и Украина оказались в числе тех стран, где рост тревоги и депрессии во время пандемии был максимальным. Этот глобальный кризис усилил те негативные изменения, которые наблюдались в мире на протяжении последних десятилетий. Анализ миллионов текстов на разных языках, а также тональности лирических песен, которые читали, слушали и пели люди в последние 30 лет, показывает, что выраженность негативных эмоций неуклонно росла. Этому пока нет однозначного объяснения, но одна из важнейших причин, видимо, связана с ростом социального неравенства и поляризацией общества даже в экономически развитых странах.

– Растет ли в условиях неопределенности страх ядерного удара?

– Если говорить об отношении к использованию ядерного оружия, то россияне – его самые непримиримые противники. По данным агентства Ipsos, собранным в 2021 г., менее 10% взрослых россиян предпочли бы применение ядерного оружия, а не массированный удар ракетами в случае угрозы существованию нашей страны.

Схожие цифры дают опросы, проведенные в 2019 г. в Германии (14%) и Франции (15%). В Великобритании этот показатель на уровне 27%, а треть американцев в 2019 г. поддержали бы превентивный ядерный удар по Северной Корее, даже если бы в результате погибло около миллиона мирных жителей. Эти цифры сильно зависят от того, какой воображаемый сценарий предлагается респондентам. Тем не менее подавляющее большинство во всех странах, где проводились подобные опросы в последние годы, выступает против применения ядерного оружия.

Убеждение в недопустимости использования ядерного оружия чрезвычайно устойчиво. В нашем исследовании мы увидели, что страх ядерной войны в ноябре 2022 г. вырос по сравнению с апрелем, а вот поддержка гипотетического использования ядерного оружия осталась по-прежнему крайне низкой.

– Как выглядит психологический портрет сторонника любых радикальных решений?

– Это, во-первых, выраженная гражданская идентичность и лояльность своей группе, что, конечно, само по себе неплохо. Но эти характеристики парадоксальным образом сочетаются у сторонников применения ядерного оружия с негативным отношением к своему прошлому и низким доверием к людям.

Во-вторых, для них характерно отчуждение моральной ответственности и убеждение в необходимости мести. А третья их ключевая черта – фатализм и тоннельное мышление, когда кажется, что есть только один вариант развития событий. Чем более безвыходной кажется респондентам ситуация, в которой находится Россия, тем выше поддержка радикальных решений.

Поэтому так важно в этих условиях поддерживать социальный оптимизм и веру наших соотечественников в способность влиять на ситуацию, находить новые решения.

– Для большинства конфликтов характерен феномен ресентимента. Можно ли ожидать его повышения?

– Наши данные поквартирных общероссийских опросов, проведенных совместно с «Цирконом» в феврале и ноябре 2022 г., подтверждают снижение враждебности в прошлом году. В исследовании к декабрю 2022 г. мы также зафиксировали снижение веры в опасность и непредсказуемость мира. Многочисленные исследования в различных странах показывают, что в обществах, переживших крупные конфликты, повышается солидарность и альтруизм в отношении представителей своей группы.

Кто такой Тимофей Нестик

Родился 29 апреля 1975 г. В 1997 г. с отличием окончил философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова.
В 2001 г. защитил там же диссертацию на соискание ученой степени кандидата философских наук. В 2015 г. защитил докторскую диссертацию по социальной психологии.
В 2000–2003 гг. – научный сотрудник Института социологии РАН.
С 2007 г. преподает на психологическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова.
С 2004 г. по настоящее время работает в Институте психологии РАН, где в 2016 г. возглавил лабораторию социальной и экономической психологии.
В 2015 г. присуждено звание профессора РАН. Финалист (2020, 2021) и победитель (2018) национального конкурса «Золотая Психея».

Но пока мы видим рост нетерпимости к людям противоположных политических взглядов, а также снижение чувства близости и доверия к представителям других имущественных групп. С конца весны снова стали расти антиэлитные настроения, обострилось переживание социального неравенства. И этот запрос на справедливость будет нарастать. Именно экономическое неравенство будет главным источником ресентимента.

Тем не менее обнадеживает то, что на протяжении последних 12 месяцев наиболее выраженным переживанием и у сторонников, и у противников военной спецоперации является сострадание, причем во всех возрастных группах. Сегодня сострадание сильнее страха и даже сильнее надежды. Возможно, это позволит нам преодолеть поляризацию общества. И для этого нужно всеми силами поддерживать в себе самих и в наших согражданах ориентацию на долгосрочные цели, человечность и способность к диалогу.

Не будем забывать и о том, что для значительной части наших соотечественников происходящее сопряжено с надеждой на преображение страны, в том числе на экономический подъем и справедливость, с надеждой на повышение доверия и уважения власти к своим гражданам. Важно поддерживать социальный оптимизм за счет повышения уверенности людей в том, что они на что-то могут влиять. И важно объединяться вокруг экономических задач – это может быть основанием для консолидации.