Артур Парфенчиков: «Санкции заставили нас быстрее двигаться»

Лесопромышленный комплекс (ЛПК) Карелии под действием международных санкций испытал сокращение производства, но к концу 2023 г. ведущие предприятия близки к восстановлению досанкционных показателей. Компании осваивают азиатские рынки и удовлетворяют растущий внутренний спрос. Глава республики Артур Парфенчиков в интервью «Ведомостям» рассказал о стоящих перед лесозаготовщиками новых вызовах, последствиях закрытия сухопутной границы с Финляндией и гастрономическом разнообразии, которого ему не хватает в командировках в Москве.

– Почему произошел всплеск экспорта в 2022 г.? В условиях ожидания санкций наши партнеры просто закупали увеличенные объемы той продукции, которая предполагалась к ограничению. У нас были большие поставки в Финляндию.

Может быть, это дерзко прозвучит, но мы должны признать, что санкции – это благо. Санкции заставили нас быстрее двигаться по многим направлениям ведущих отраслей промышленности. Я не говорю, что мы этим не занимались до санкций. Может быть, нам и санкции удалось где-то более успешно пройти, потому что какие-то вопросы мы уже проработали несколько лет назад. В частности, в литейном производстве, металлообработке.

Последние несколько лет мы создавали, например, в Петрозаводске центр компетенции литейного производства вместе с компанией «Трансмашхолдинг». И мы достаточно много сделали для подготовки, освоения новых технологий. Поэтому, когда пришли санкции, мы достаточно быстро перестроились и сейчас идет дальнейшее развитие завода. Мы вводим в рамках проекта с Фондом развития промышленности еще одну линию завода с различными компонентами плавки.

Мы смогли уже в 2022 г. освоить целый ряд новых компетенций, производство изделий, которые мы раньше приобретали из-за рубежа: корпуса двигателей, турбин и т. д. Здесь мы видим очень хороший стимул для литейного производства, для металлообрабатывающей промышленности. Плюс сейчас у нас несколько средних предприятий неплохо развиваются, в том числе в приборостроении. Появляются локальные предприятия, которые работают в областях судостроения, производства измерительных приборов для промышленности. Это позволяет нам с оптимизмом смотреть в будущее.

– Может быть, Карелия оказалась в наиболее сложной ситуации. У нас активно всегда развивались и культурные связи, и гуманитарные, семейные и т. д. Мы вместе строили Костомукшский ГОК (председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин и президент Финляндии Урхо Кекконен заложили первый камень в фундамент комплекса 14 сентября 1978 г. – «Ведомости») и Приозерский леспромхоз. Поэтому, конечно, отношения с Финляндией, а через Финляндию – с Европейским союзом, с европейским рынком, очень серьезно развивались. И экономика Карелии была экспортоориентирована. И до 2022 г. это был европейский рынок, особенно в исторической нашей отрасли – лесопереработке. Но мы в целом сокращали поставки сырого леса, особенно хвойного, в Финляндию. Мы все равно работали с Азией – та же самая электроцеллюлоза Питкярантского завода была ориентирована и на те рынки. Японцы покупали нашу качественную древесину, пиломатериалы, доску и т. д.

«Пусть пока немного, но растем»

– Если посмотреть на самый критический момент в течение года, то по ЛПК это был 91% по отношению к показателям прошлого года. То есть какой-то провальной ситуации не произошло. А сейчас мы видим, что последние месяцы мы прирастаем – по пиломатериалам дали где-то 0,3%. И по целлюлозе даем прирост. Пусть пока немного, но растем. За последние два года конкретно лесопромышленному комплексу Карелии была оказана региональная помощь в размере порядка 1 млрд руб. Плюс мы оказывали административную поддержку в плане формирования контактов с новыми партнерами, поездок за рубеж, организации внутрироссийских контактов. У нас очень хорошо поработала и Торгово-промышленная палата, мы много ездили по регионам России, формировали горизонтальные связи.

– В принципе, мы уже на основных наших предприятиях видим где-то 100%. Даже на самых сложных направлениях. Потому что, например, Питкярантский завод достаточно серьезно всегда работал с Азией. Ему проще. Даже «Сегежа» (ПАО «Сегежа груп», ключевое предприятие – Сегежский ЦБК. – «Ведомости») сейчас вышла на 100% своих объемов 2021 г. Понимаете? Ну, может быть, пока конъюнктура цен где-то нас не устраивает, на внешнем рынке нам хотелось бы более позитивной конъюнктуры цен. Тем не менее она обеспечивает рентабельность предприятий. Хотя нет сверхприбыли, как три года назад.

– У нас историческая проблема, наверное, еще с советских времен – это «листва», т. е. необходимость комплексной переработки лесосеки, всей биомассы дерева. Надо признать, что наши западные партнеры раньше обратили на это внимание. Чем более комплексно мы используем лесосеку, перерабатываем срубленный лес по максимуму, тем у нас выше экономика. Это старая наша болезнь, которую мы преодолеваем. Есть проекты Питкярантского целлюлозно-бумажного завода, который мы хотим сейчас двигать, или проект, который у нас работает на ДОК «Калевала», – это производство древесных плит. Они все равно уже ориентируются не только на хвойную, но и на лиственную древесину. Но проект «Сегежа Запад», к сожалению, пока приостановлен, хотя там уже и площадка готова. Проблема [комплексной переработки лесосеки] все равно еще пока остается.

Надо отдать должное, что серьезное внимание было со стороны федерального правительства. К нам приезжал помощник президента России Максим Орешкин, потом было совещание у президента. Недавно встречались с Максимом Станиславовичем опять и доложили о нашем развитии. Нас отметили достаточно позитивно, но мы просили обратить внимание на определенные позиции. В первую очередь это вопрос арендной платы по фактически вырубленной древесине (в 2023 г. правительство РФ разрешило лесопереработчикам в СЗФО вносить арендную плату за лесные участки исходя не из разрешенного объема рубок, а из объемов фактической заготовки. – «Ведомости»). Это временная мера, мы все прекрасно понимаем. Лесное хозяйство с осторожностью ее восприняло, но она здорово помогла нашим лесопромышленникам. Мы бы сейчас хотели, чтобы на 2024 г. эта мера тоже осталась.

Поэтому восстановление, в принципе, уже произошло. Сейчас нужно дать импульс движению вперед. Я приведу пример импортозамещения древесно-композитных плит. Мы в следующем году уже выходим с компанией «Крона» на производство террасной доски. Его надо развивать, потому что эта продукция очень востребована в строительстве. И это нам позволит использовать отходы деревопроизводства, такие как опилки и стружку, не только для производства топливных пеллет (гранулированный вид твердого топлива, как правило, из древесных отходов. – «Ведомости»), спрос на которые, к сожалению, сейчас упал.

– Пеллеты на экспорт все равно идут, растет и внутреннее потребление. И мы понимаем, что культура потребления пеллет тоже будет развиваться, особенно в крупных регионах – в Москве и Подмосковье, Санкт-Петербурге и Ленинградской области, может, даже Краснодарском крае. Потому что это очень удобно. Даже, может быть, где-то пеллеты заместят газ. Это удобство, экологичность, даже в чем-то модность.

– Азия, конечно: Китай, Иран, Турция, арабские страны, Индия. Япония продолжает покупать нашу продукцию. Причем это касается не только древесины, но и других направлений. Внутренний спрос тоже неплохо растет. Сейчас мы активно развиваем деревянное домостроение и пытаемся работать в рамках государственных заказов. И президенту презентовали наши социальные объекты, собранные по каркасной технологии, и такие же фельдшерско-акушерские пункты (ФАП). Первую деревянную почту мы уже сделали и открыли. И мы готовы дальше транслировать эту идею. Потому что, если говорить о сельской местности, альтернативы дереву нет. Это и дешево, и быстро, и удобно. А еще – долговечно.

Мы сейчас работаем с правительством России, чтобы как-то масштабировать эту инициативу. Мы предлагаем в небольших населенных пунктах – а их у нас тысячи в стране – строить быстровозводимые комплексные социальные объекты, где в одном здании будут разные учреждения – и почта, и ФАП, и любые иные важные для людей учреждения. Полагаю, что это перспективно и удобно для населения.

«Все гостиницы и базы отдыха переполнены»

– Я, наверно, не буду комментировать утверждения людей, стреляющих себе в ногу. Откуда мигранты взялись? В основном это арабские страны и Сомали. Их было человек 350. Понятно, что эти волны мигрантов – ответная реакция на закрытие границы, никакой там организации нет. Это такие стихийные движения в ответ на действия самих финнов. Они закрыли на юге пропускные пункты, люди поехали дальше на север. Закрыли в Карелии, люди поехали в Мурманск. Финны сами себе организовали эту проблему.

Мигрантов было немного, как я уже сказал, – порядка 350. У 169 выявили нарушения пребывания на территории России, поэтому они были задержаны. Как директор Федеральной службы судебных приставов России в прошлом, который долгие годы руководил системой выдворения незаконных мигрантов, считаю, что в данном случае все сработали абсолютно системно, нормально. Никаких эксцессов не было. Здесь и местные власти организовали гуманитарную помощь, помогли с размещением, питанием. Ну и правоохранительные органы всех быстро отфильтровали.

У нас не было ситуации коллапса, чрезвычайного положения. Все было под контролем.

– Ну, конечно, есть гуманитарные проблемы, это понятно. У многих есть родственники за границей, у меня самого близкие родственники там живут. Создаются проблемы гуманитарных связей, это очевидно. И, наверное, это самый сложный результат. Что касается бизнеса в Финляндии, насколько мы видим, в восточной Финляндии достаточно серьезные проблемы (экономика страны в 2023 г. находится в состоянии рецессии, сообщил минфин Финляндии. – «Ведомости»). У нас проблем с туристами нет. То есть мы – часть огромной большой страны, поэтому финский турист у нас замещен другими туристами.

Если говорить про малый бизнес, то да, в частности, наши перевозчики где-то пострадали. Но я думаю, что финны в гораздо более сложной ситуации находятся. Российский турист создавал достаточно серьезную часть экономики восточных губерний Финляндии. У нас были серьезные совместные проекты с ними. Мы планировали северный туристический проект «Две страны, одна Карелия» – там тоже есть провинция Карелия. Интересный был формат, рассчитанный на 1,5 млн туристов в год, причем из Европы, который объединял бы маршруты северной Финляндии и северной Карелии. Но выбор наших соседей прекратил работу над проектом. Кто пострадал в первую очередь? Еще раз повторюсь, мы сегодня чувствуем огромный интерес к Карелии со стороны российских туристов и туристов из дружественных стран. И если финны сегодня имеют пустые гостиницы, бары, рестораны и магазины, то у нас сейчас главная проблема – это нехватка мест размещения. Все гостиницы и базы отдыха переполнены.

– Мы малонаселенный регион, 600 000 человек на достаточно большую территорию. И нам турист, конечно, нужен с точки зрения развития инфраструктуры, даже социальной сферы. И, конечно, это розница, это потребление. В Карелии розничная торговля по итогам 10 месяцев показала 108% к аналогичному периоду прошлого года, это очень важный показатель. И мы предполагаем, что турист тут тоже свою роль сыграл.

Мы серьезно увеличиваем номерной фонд. Уже подошли к 20 000 одновременных мест размещения, это плюс 2000 к прошлому году. Мы очень хорошо поработали и, спасибо федеральному правительству, в рамках поддержки развития туристической инфраструктуры получили почти 350 млн руб. на развитие глэмпингов. Это хорошая тема, десятки хороших проектов мы реализовали и продолжаем реализовывать.

История с самозанятыми у нас тоже очень развивается. Индивидуальный гостевой сервис, гостевые дома, когда люди используют свои дома в деревнях для сдачи в аренду. Они совершенно спокойно смогли легализовываться как самозанятые. И здесь и нам проще – мы видим уже реальные возможности, да и люди работают уже при мерах нашей поддержки.

– Очень важная составляющая туризма – это гастрономия. Карелия в этом уникальна, потому что здесь сплетение культур. Это и карельская культура, и финская, и вепсская, и русская. И у каждого есть своя изюминка, своя кухня. Я до сих пор для себя какие-то вещи открываю: элементы поморской кухни или вепсской. Мы стали проводить гастрономические фестивали: первый такой прошел в феврале, второй – недавно, в середине декабря. Мне очень понравилось. Настолько богатая кухня! Например, пирог с печенью беломорской камбалы. Я первый раз в жизни ел.

– Да, но, понимаете, поморы жили богато. И они в отличие от карелов пользовались пшеничной мукой, а все-таки я больше привык с детства к муке ржаной. Она, во-первых, и более полезная, и карельский рыбник пекут из нее. Хотя, конечно, если будем проводить фестиваль рыбников, то можно сравнить поморский открытый рыбник с палтусом из белой муки и закрытый карельский рыбник с ряпушкой из ржаной муки с добавлением свиного сала.

«Реки наши непростые, сложные берега»

– Нет, мы не приостановили, мы продолжаем работать. Ситуация непростая – надо проработать все механизмы, надо представить абсолютно прозрачную ситуацию контролирующим органам, потому что это государственное имущество. Поэтому мы сейчас в УФАС подготовили свои предложения. Мы заинтересованы, потому что нам достаточно накладно сегодня содержание этого хозяйства. Всего порядка 200 млн руб. мы тратим в год. Но нам важно, чтобы эта передача прошла абсолютно прозрачно.

Активно в этом вопросе нам помогает и Совет безопасности, спасибо огромное Николаю Платоновичу Патрушеву, который курировал в рамках государственной комиссии строительство аэропорта (новое здание аэровокзала аэропорта «Петрозаводск» площадью 3700 кв. м открылось в 2020 г. – «Ведомости»).

– Рассматриваются все варианты. Мы готовы к любому решению, но надо понимать, что нам важен не только аэропорт Петрозаводска. Наша задача – это развитие регионального авиасообщения. Когда-то в советское время практически все районные центры были связаны с Петрозаводском малой авиацией. Мы смотрим шире: у нас и аэропорт Костомукша, у нас сегодня в собственности республики находится большая взлетно-посадочная полоса под Кемью. Это и Пудож, это и Сегежа. Поэтому мы заинтересованы в том, чтобы развитие авиации шло и по этому направлению.

– Где-то 100 000 пассажиров, мы сейчас вышли на эту цифру. Конечно, хотелось бы больше, но здесь целый ряд причин. Но мы надеемся, что авиация будет расширяться, потому что сегодня в этом заинтересованы и жители, и бизнес, и, конечно, туризм.

– Давайте сразу определимся. Белопорожская ГЭС – это частный проект (АО «Норд гидро». – «Ведомости»). Конечно, огромное спасибо и Совету безопасности, и лично Николаю Патрушеву, который курирует, помогает этому проекту. Потому что понятно, что строительство ГЭС – это очень сложный не только технический процесс, но и юридический. Это участие достаточно большого количества контролирующих органов, в первую очередь Ростехнадзора. И здесь есть вопросы, которые не совсем от нас зависят всегда. Здесь есть частные партнеры.

Потом все-таки стройка была очень тяжелой, потому что, с одной стороны, мы реально восстанавливали – и ментально, и нормативно – вопрос вообще строительства гидроэлектростанции. Мы когда их последний раз строили? Карелия вообще очень сложный регион для стройки, реки наши непростые, сложные берега, глинистые почвы.

Но мы надеемся, и план поставлен 2024 г. Все проблемы в целом решены, найдены технологические решения. Но еще раз повторюсь, это бизнес-проект и вот так прямо на него влиять практически невозможно.

«Здесь проходит граница»

– Это тысячу лет происходит. То же самое можно было прочитать в начале XX в. Здесь проходит граница. Собственно, здесь всегда была эта проблема. Сейчас это все обострилось. Да, действительно, соцсети сегодня используются в рамках гибридной войны в отношении нашей страны. Определенная часть наших земляков, небольшая, конечно, посчитала, что им лучше жить там и использовать свой антироссийский настрой. Они там сидят с блогами, сайтами, Telegram-каналами и т. д. Понятно, что сидят не просто так. Идет гибридная война фактически – что мы хотим. Она идет по всем фронтам и в экономике, и в социальных сетях, и в идеологии, и в духовности даже.

А нам нужно за свои духовные ценности держаться. Как отвечать? Да вот так и отвечать. Через развитие экономики, через развитие социальной сферы. Люди должны гордиться тем, что они живут здесь, что у них великая страна, у них много планов впереди, у них развивается экономика, культура, интересные постановки в театрах, интересные фильмы, интересная история, которую тоже нужно возвращать, работа с молодежью. У человека должна быть интересная работа, интересный смысл жизни. Он должен себя реализовать. Или он будет фермером успешным, или он будет востребованным токарем, или он будет учителем уважаемым на селе, или врачом, которого вся деревня на руках носит. Но в основе – это любовь к своей земле.

Я люблю свою Родину, я люблю свою деревню. Родина начинается оттуда. Я горжусь своей семьей, я горжусь своим отцом, я горжусь своим дедом, я горжусь своим прадедом. У меня прадед погиб при Брусиловском прорыве за веру в Царя и Отечество в 1916 г. А дед без вести пропал в 1944 г. за Родину и за Сталина. Я понимаю, что это все моя история, моя Родина. И Брусиловский прорыв – это моя Родина, и Великая Отечественная война – моя Родина, и сейчас борьба – моя Родина.

– Процесс идет в соответствии с установленным графиком. Это вопрос, который должно комментировать Министерство обороны. А наша задача – помогать. Мы люди, как говорится, воспитанные навсегда в лозунге «Народ и армия едины». Мы всегда пели песню про пуговку (песня 1939 г. о разоблачении пионерами иностранного шпиона. – «Ведомости»). Поэтому мы знаем, что должны помогать, потому что размещение таких воинских соединений, пограничных частей – это серьезные хозяйственные вопросы, юридические, даже земельные. Но и самое главное – это социальные вопросы, потому что у военных тоже есть семья, жены, дети, родители и важно всем обеспечить комфортные условия жизни. Поэтому задача серьезная.

– Знаете, я с Владимиром Любарским вместе со школы. Мы уже знакомы 50 лет. И мы с ним вместе в 90-е гг. ловили преступников (Любарский служил в органах МВД по Карелии. – «Ведомости»), боролись с организованной преступностью. Всякие были ситуации у нас непростые. Володя Любарский – он десантник. Он, пожалуй, с самого начала операции изъявлял такое желание: «Никто, кроме нас». Для ребят это не просто слова. Даже ездил на тренировки специальные, работал над собой в физическом плане и военно-тактическом.

Конечно, это было сложное решение – отпустить в такой период человека, друга, с такой должности ключевой. Но однажды, сидя на берегу озера, он не то чтобы меня убедил, но мы пришли к единому решению, что на фронте должны быть и мэры тоже. Это важно для страны. Может быть, даже важнее, чем какие-то проблемы Петрозаводска. И потом новый глава Петрозаводска Инна Сергеевна Колыхматова начала работать первым замом еще при предыдущем главе города. Два года отработала с Владимиром Константиновичем. Мы понимали, что определенный тыл уже есть и будет преемственность. Ну, а депутаты выбрали в соответствии с законом.

Сейчас у Владимира Константиновича достаточно серьезное ранение в руку, он его получил, к сожалению, в последнюю неделю контракта. Нужна операция серьезная, потому что потерять правую руку, т. е. ее функциональность, – не очень хорошо. Поэтому сейчас в первую очередь – лечение и восстановление.

Такими людьми не разбрасываются, тем более уже с теперешним опытом. И такие люди, как Владимир Константинович, с таким авторитетом, сейчас, как никогда, будут востребованы. Поэтому ждем его. Боюсь, что, конечно, лечение затянется – только что с ним переписывались. По крайней мере один палец работает, шнурки научился завязывать этим пальцем. Так что государственная должность примет его.

«Малый бизнес показывает температуру экономики»

– По-моему, мы это делали в рамках приведения конституции Карелии к федеральному законодательству. Это не моя инициатива, точно.

– Я так мало этому времени уделяю. Вы даже мне сказали, я сейчас вспоминаю, меня это не очень интересует сейчас.

– Я? Вот сейчас, в начале второго срока? Как я могу, завершив только первый год второго срока, какие-то планы строить на третий срок? У меня огромное количество задач на ближайшие четыре года. Потому сейчас этот вопрос не стоит на повестке даже близко. Я не думаю об этом.

Наша задача сейчас – закончить 2023 г., завершить его на ударной ноте. За предыдущие годы мы решили ряд сложных проблем, которые перед нами стояли. Это и расселение аварийного жилья, и строительство новых дорог, и создание платформы для развития экономики. Все-таки, что здесь греха таить, в 2017 г. мы выглядели достаточно бледно.

Я вообще считаю, что главным индикатором здоровья экономики является ситуация с малым бизнесом, как он себя чувствует. Малый бизнес показывает вообще температуру экономики. Потому что крупный бизнес, крупные инвестиции – это по большому счету очень часто заслуга не твоя, это заслуга конкретного месторождения или какого-то конкретного проекта. Вот будет строительство газопровода «Новатэка» (магистраль Волхов – Мурманск мощностью 40 млрд куб. м в год, которая будет питать завод «Мурманский СПГ» и обеспечит газом север Карелии и Мурманскую область. – «Ведомости»). Мы покажем там свои 100 млрд руб. инвестиций, частных причем. И в какой-то момент Карелия вырастет по инвестициям.

А малый бизнес – он, понимаете, очень ранимый, гибкий, реагирует и в ту сторону, и в эту. У нас по этому году в 1,6 раза малый бизнес увеличил свои инвестиции – это хорошо! У нас уже очередь стоит из предпринимателей, которые готовы работать в новых технопарках, которые мы вводим. Это говорит о том, что бизнес доверяет и готов развиваться. Вот недавно наши придумали какое-то мороженое с корюшкой, с икрой, с грибами. Говорят: «Артур Олегыч, вы попробуйте». Я отвечаю: «Не, я больше наш простой шоколадный пломбир люблю». Но я рад, что они такие креативные. И шустрые – уже это мороженое поставляют в Мурманск. Молодцы, так и должно все развиваться.

В подготовке интервью участвовали Дарья Савенкова, Герман Костринский и Алексей Никольский