Отсутствие регламента и споры в судах: как устроены трансферы в фигурном катании

В числе главных инфоповодов в фигурном катании – не только победы и провалы, но и регулярные переходы спортсменов от одного тренера к другому. Чаще всего они выпадают на межсезонье, а их фигурантами становятся даже лидеры: например, Александра Трусова перед Олимпиадой-2022 или Евгения Медведева после Игр-2018. Из более свежих примеров – 18-летняя Софья Муравьева, которая в апреле ушла из академии Евгения Плющенко к Алексею Мишину, и 19-летний Даниил Самсонов, в мае покинувший группу Этери Тутберидзе.

Переходы часто оборачиваются скандалами, а на детско-юношеском уровне трансферы иногда приводят к разбирательству в суде. «Ведомости. Спорт» рассказывает, как устроены трансферы в фигурном катании.

Не как в футболе

В фигурном катании до сих пор нет единых и четких правил переходов – в отличие от большинства командных видов спорта, где предусмотрены трансферные окна, контракты ограничены сроками, а за нарушения руководящие организации налагают штрафы и дисквалификации. Формально российские фигуристы могут менять тренеров только в определенные недели. В 2023 г. исполком Федерации фигурного катания на коньках России (ФФККР) утвердил новые стандартные сроки – с 15 апреля по 1 июня. На практике трансфер может случиться в любое время, но по документам спортсмен останется у предыдущего специалиста.

«Когда я катался, у нас был регламент, и все старались ему следовать, – рассказывает «Ведомости. Спорту» бронзовый призер чемпионата мира–2011, а ныне тренер Артур Гачинский. – Пауза была в мае, когда спортсмен мог совершить переход от тренера к тренеру и от школы к школе. Сейчас это правило немного нарушается, хотя все ему должны следовать». Четкий регламент нужен ФФККР, чтобы вести списки фигуристов с указанием их регионов, школ и личных тренеров. Такая отчетность важна и для формирования сборной, и для федеральных/региональных выплат, и для соперничества на внутренних соревнованиях.

С контрактами все сложнее: школы и академии заключают соглашения с фигуристами или их родителями (для несовершеннолетних), но такие документы не могут удержать спортсмена от перехода. Юридически они не закрепляют его за тренером, и разрешения на трансфер со стороны предыдущей школы не нужно. «Переходы происходят очень часто, а не в порядке исключения, – рассуждает в интервью «Ведомости. Спорту» спортивный агент Андрей Митьков. – Это уже давно отработанный вариант решения проблем и задач. Фигурист занимается, у него что-то не идет или нет контакта в коллективе, но главное – нет результата. И тогда спортсмен решается на переход».

Трансфер через суд

У фигуристов нет трансферной стоимости, поэтому за переходы между тренерами и/или школами обычно не платят. Такая практика устраивает не всех. «Я вообще всегда за контракты, – рассуждал в подкасте «Произвольная программа» продюсер ледовых шоу Илья Авербух. – Я за контракты и в случае переходов от одного тренера к другому. Компенсировано должно быть тем тренером, который взял готового ученика». На взрослом уровне компенсацию платят пока только в случае смены спортивного гражданства. Например, в 2023 г. танцевальный дуэт Диана Дэвис – Глеб Смолкин решил выступать за сборную Грузии. Их трансферу предшествовал затянувшийся спор. Центр спортивной подготовки (ЦСП) выплачивал фигуристам зарплату, обеспечивал им экипировку и страховку, поэтому перед оформлением перехода потребовал от ФФККР компенсировать расходы, ведь именно федерация согласилась на отъезд спортсменов. Точная сумма не называлась, но ради смены гражданства Смолкин и Дэвис расплатились с ЦСП.

Другой конфликт возник на детско-юношеском уровне – вокруг перехода 12-летней Арины Парсеговой. До весны 2020 г. она занималась у Этери Тутберидзе, пока не ушла в академию «Ангелы Плющенко». В новой школе она не освоилась и вместе с матерью Натальей решила вернуться к прежнему тренеру. Академия не отпустила – потребовала выплатить 1,83 млн руб. в качестве компенсации. Такие условия были прописаны в контракте. Наталья Парсегова не ожидала, что за уход придется платить, ведь академия нашла для ее дочери спонсора, который покрыл все расходы. При этом юридически спонсорство нигде не было задокументировано. «В таком случае ответственность лежит на родителях, – говорит Митьков. – Коммерческие школы заключают контракт со спортсменами, и здесь отвечают родители – как представители ребенка. В контрактах можно прописать все, что не запрещено законодательством. Если ты это подписываешь, значит, так и договорились».

Совладелец академии Яна Рудковская настаивала: школа понесла потери в сотни тысяч рублей в месяц. «Все денежные операции проводятся официально – замечу, родители исключительно по своему желанию берут дополнительный урок и оплачивают его на ресепшен, – объясняла Рудковская в интервью СЭ. – На дополнительные занятия – очереди, так как у нас тренируется в двух академиях больше 350 детей. Мама Ариши Наталья ни копейки ни за что не платила, а имела все самое лучшее». Спор дошел до суда – в декабре 2024 г. он встал на сторону академии. Адвокат Парсеговой после заседания признал, что, если бы в фигурном катании существовал четкий регламент переходов, конфликт можно было бы решить в спортивном арбитраже, а не в гражданском суде. Частично долг помогла покрыть школа Этери Тутберидзе, которая организовала платную открытую тренировку для болельщиков. Вообще, академия «Ангелы Плющенко» не первый раз поднимает вопрос о компенсациях. В 2021 г. школу покинула Алена Косторная, пожелавшая снова тренироваться у Тутберидзе. Тогда Рудковская также говорила об отступных, упоминая договор, который был подписан с матерью фигуристки. Сумма не называлась. Добилась ли в итоге академия компенсации, также не известно. На запрос «Ведомости. Спорта» школа Плющенко не ответила.

«Вопрос компенсации – очень деликатная тема, – объясняет Гачинский. – Есть государственные школы, где дети занимаются бесплатно. И я не знаю, стоит ли в этом случае говорить о компенсации, ведь все оплачивают из бюджета. Да, я понимаю тренеров, которым обидно, когда их спортсмен переходит в другую школу. Хотя у меня никогда не было мыслей о том, чтобы мне что-то компенсировали. Если же речь о частных школах и клубах, где лучшим фигуристам могут сделать скидку на обучение, наверное, должна быть компенсация при переходе. Но это все на усмотрение самой школы». В отсутствие четких правил спортсмены сильно зависят от личных отношений между тренерами. Даже в России не так много топ-школ, а известных специалистов – около десятка. Все они друг с другом знакомы, но крайне редко дружны. «Я не представляю, как может Плющенко переманить кого-то у Мишина (был личным тренером Плющенко всю его карьеру. – «Ведомости. Спорт») или наоборот, – уверен Митьков. – Это формат личных взаимоотношений, когда ты не можешь переступить через все то, что тебя связывает на протяжении десятилетий».

Результат закрывает все

Фигуристы меняют школы и академии по разным причинам. Одни хотят выйти на более высокий уровень и ищут возможность поработать с опытным тренером. Другие меняют дисциплину – переходят из одиночного катания в парное или танцы. Часто вмешиваются личные причины: в фигурном катании роль персональных отношений между спортсменом и тренером огромна. Разногласия в методике, взглядах и просто антипатия могут стать существенной причиной для трансфера в другую школу. Еще один фактор – родители. «Иногда именно они побуждают спортсмена совершить переход, – говорит Гачинский. – Родители чаще всего принимают решение, пока их ребенку не исполнится 15–16 лет. Некоторые приходят к выводу, что тренер уделяет мало внимания, и ему ищут замену».

Главная причина для переходов – отсутствие результата, который хотят видеть родители, подчеркивает Митьков. «Они считают своего ребенка самым талантливым и гениальным, – продолжает агент. – Причем результат закрывает любые другие вопросы. Например, если тренер ведет себя не совсем корректно по отношению к спортсмену».

Бывает, родители забирают ребенка к более высокооплачиваемому специалисту, хотя далеко не всегда более высокая цена за час тренировок – признак качества, считает Гачинский. «Качество работы тренера зависит в том числе от самого спортсмена, – отметил он. – Мы работаем с живым человеком. Легко представить ситуацию, когда тренер вкладывается, а спортсмен – нет. А бывает обратная ситуация: фигурист заряжен, воспринимает каждое слово наставника, хотя тренер, возможно, не настолько сильный, но результат у ребенка будет отличный, потому что он впитывает как губка каждую единицу информации и с ней что-то делает».