Права на человека: зачем футболистов продают по частям

В октябре бразильский футбольный журналист-инсайдер Вене Казагранде сообщил о предстоящем трансфере 22-летнего защитника Роберта Ренана. Права на него принадлежат «Зениту», но он играет по аренде за «Васко да Гама». Петербургский клуб готов отпустить футболиста за 8 млн евро, но не полностью. По версии Казагранде, 30% прав на Ренана останутся за «Зенитом», что будет учтено в следующих сделках по игроку. Такая схема в футболе давно стала нормой, причем она актуальна как для скромных клубов, так и для грандов. Цены на рынке растут – по подсчетам аналитиков Football Benchmark, за последние шесть лет средняя стоимость 100 самых дорогих игроков мира поднялась с 78 млн евро до 87 млн евро – и клубы ищут возможность сэкономить при покупке и заработать в перспективе.

Составить клаузу

Трансферный рынок сформировался еще в XIX в. – как только футбол стал профессиональным видом спорта. Но клубы начали делить между собой права на игроков только в 1960-е. Схему придумали в Италии. Участники лиги договаривались о совладении игроком – стороны получали по 50% прав, хотя футболист выступал за одну команду, где и получал зарплату. Второй клуб мог рассчитывать на половину трансферной стоимости футболиста в случае его перепродажи. Иногда в контрактах прописывали, что совладелец может выкупить 50% за фиксированную цену. В Серии А схема активно использовалась в 1990-е и 2000-е, чаще всего между большими и малыми клубами. Например, летом 2013 г. «Ювентус» объявил о покупке 50% прав на Доменико Берарди. Доля обошлась клубу в 4 млн евро, но игрок продолжил выступать за «Сассуоло». Через два года, когда форвард здорово проявил себя в чемпионате, «Ювентус» продал свои 50% уже за 10 млн. «Сассуоло» вновь стал полноправным владельцем Берарди. И это не единственный похожий эпизод. Совладение позволяло делить финансовые риски – на случай, если игрок не раскрылся; или прибыль – если футболист вырос в цене.

Впрочем, к 2014 г. система начала буксовать. Федерация футбола Италии (FIGC) столкнулась с бесконечными спорами между клубами по поводу прав. Чаще всего они возникали в момент, когда у игрока заканчивался контракт, и стороны не могли договориться, что с ним делать дальше – отпускать или оставлять. Не всегда в соглашениях было четко прописано, за кем решающий голос. Судьей в таких ситуациях становился арбитраж FIGC. Кроме того, совладение превратилось в уловку для обхода финансового фэйр-плей, позволяя снизить трансферную стоимость игрока в бухгалтерской отчетности. В итоге FIGC запретила новые сделки с совладением с сезона 2014/15 г., прежние соглашения остались в силе, но срок их действия сократили до года.

При этом и в Италии, и в других европейских лигах по-прежнему существуют механизмы, которые позволяют сохранить часть прав на игроков. Такая схема называется «клауза», когда в контракте прописывают, что одна из сторон сделки должна получить часть выручки от будущей перепродажи (не обязательно 50%). По словам Максима Ляпина, экс-спортивного директора российских клубов, а ныне главы аналитического отдела «Торпедо», подобные договоренности не редкость. «Недавно мы продали колумбийца Ейсона Гусмана в бразильскую «Форталезу» и оставили 40% от следующей продажи, – говорит Ляпин «Ведомости. Спорту». – Если, конечно, она будет. Тут все по закону, и это частая практика».

По данным ФИФА, 49,2% всех трансферов и аренд в 2024 г. содержали клаузу. В 2016 г. их было заметно меньше – лишь 24,4%. В среднем клубы соглашались отдавать при перепродаже 22,2%, хотя разброс тут довольно большой – доля в правах может достигать 60%. «Я статистику не вел, но в российском футболе это очень распространенное явление, – рассказывает «Ведомости. Спорту» управляющий партнер FM Sports Agency Александр Маньяков. – Часто встречается при переходе молодых, восходящих и подающих надежды игроков. Но им нужна практика, чтобы добиться успеха. Часто сами футболисты не хотят сидеть в командах, уходят, чтобы развиваться. Поэтому клуб, понимая, что сегодня игрок стоит 3 руб., а завтра будет стоить 5, прописывает процент от последующей продажи».

В 2024 г., по подсчетам ФИФА, доля таких контрактов для игроков младше 18 лет достигала 72,7%. Это логично: клубы не уверены, что их воспитанник сверкнет в команде, но оставляют лазейку, чтобы в будущем подзаработать. «В России это делают клубы РПЛ, когда отправляют игрока развиваться в более слабом дивизионе, – объясняет Ляпин. – Часто хотя бы минимальный процент оставляет для себя «Краснодар». А «Зенит», например, добивается «права первой ночи» – если в будущем по их бывшему игроку поступило предложение, то «Зенит» должны поставить в известность. И петербургский клуб может повторить предложение – та сторона будет обязана согласиться. То есть вариантов пунктов в соглашении много».

Клаузы также могут помочь обойти выплату компенсаций за подготовку воспитанника. По правилам ФИФА клуб, впервые подписавший профессиональный контракт с игроком, а также при первом переходе за границу, обязан выплатить компенсацию всем школам и академиям, которые участвовали в его подготовке. Сумма рассчитывается из трансферной стоимости, но за счет клаузы она снижается – футболиста продают дешевле, а академии, которые когда-то давно готовили игрока, получают заметно меньше, чем могли бы. Скажем, если условный «Ростов» воспитывал футболиста до 14 лет, но тот перешел в «Краснодар», а затем 60% прав на него купил «Манчестер Сити», то «Ростов» получит компенсацию только с 60%, а не со всей возможной суммы.

Миноритарный акционер

Громкие переходы тоже включают клаузы. Например, скромный «Барнсли» в 2016 г. получил около 6,8 млн фунтов, когда воспитанник клуба Джон Стоунз переходил из «Эвертона» в «Манчестер Сити» почти за 47,6 млн, т. е. 15% от следующей сделки. Крайне выгодной оказалась продажа Филипе Коутиньо из «Интера» в «Ливерпуль» в 2013 г. Формально итальянский клуб заработал лишь 8,5 млн евро, но спустя пять лет игрок перешел в «Барселону» за 135 млн. По данным The Guardian, «Интер» выручил 10% – 13,5 млн. Клаузы обычно не принято афишировать. Это мешает объективно оценивать трансферные новости или данные на портале Transfermarkt. Зачастую суммы, которые там фигурируют, нужно распределять между двумя клубами – продавцом и «миноритарным акционером». «Все зависит от того, какой это по счету для футболиста переход, – объясняет Маньяков. – Если первый, то сумма, которая указана за трансфер, правдива. Если это вторая сделка, то там уже, скорее всего, заложены проценты предыдущему клубу. Я с большим уважением отношусь к Transfermarkt, и хорошо, что он существует, дает какую-то информацию. Но понятно, что зачастую суммы там абстрактные».

Прежде клубы, сохраняя часть прав на игрока, могли влиять на дальнейшие сделки. Это было нормой для Латинской Америки – бразильские, аргентинские и уругвайские клубы получали право вето при следующих продажах. Так они не допускали перехода футболиста к конкурентам или срывали сделки, если считали их для себя невыгодными. ФИФА запретила такую практику в 2015 г., но в некоторых формах она сохранилась до сих пор. Самый известный случай связан с «Арсеналом», и это дело дошло до Спортивного арбитражного суда (CAS) в Лозанне. В 2018 г. лондонский клуб продал за границу своего воспитанника (его имя неизвестно) и зафиксировал клаузу в договоре. Но процент был не фиксированным, а зависел от того, куда дальше перейдет игрок. Если он вернется в Англию к одному из конкурентов «Арсенала», то сумма будет больше. Если же в любую другую лигу, то меньше. ФИФА расценила эту махинацию как попытку обойти правила. «Арсенал» оштрафовали, но клуб подал в суд. CAS отменил наказание, потому как формально пункт не давал лондонскому клуб права вето.

Дело Тевеса

В 2015 г. ФИФА не только запретила блокировать трансферы, но и сделала незаконным владение правами на игроков третьим лицами. Это произошло после серии скандалов, в том числе в топ-лигах. Считается, что ужесточить правила подтолкнула история с аргентинцами Карлосом Тевесом и Хавьером Маскерано. В 2006 г. они перешли из бразильского «Коринтианса» в лондонский «Вест Хэм». Оба трансфера удивили болельщиков: молодые звезды выбрали команду-середняк, хотя могли бы оказаться в любом европейском гранде.

Через несколько недель выяснилось, что игроки фактически принадлежали не клубу, а инвестиционному фонду Media Sports Investment (MSI), за которым стоял британский бизнесмен иранского происхождения Киа Джурабчян. По сути, инвесторы купили «экономические права» на футболистов и передали их «Вест Хэму» в аренду, сохранив контроль над их будущими продажами. Английская премьер-лига (АПЛ) инициировала расследование, оно показало, что в контрактах существовали тайные соглашения, дающие MSI и еще двум компаниям (Just Sports Inc. и Global Soccer Agencies) право решать, куда игроки перейдут дальше. Это нарушало регламент Футбольной ассоциации Англии, запрещающий третьим сторонам влиять на деятельность клубов. «Вест Хэм» спешно отдал Маскерано в аренду «Ливерпулю», но Тевеса оставили. В апреле 2007 г. лондонский клуб признали виновным и оштрафовали на рекордные 5,5 млн фунтов – команда чудом избежала снятия очков. Правда, скандал на этом не закончился: после того как гол Тевеса спас клуб от вылета, «Шеффилд Юнайтед», покинувший лигу, подал гражданский иск, утверждая, что участие аргентинца было незаконным. Суд встал на сторону «Шеффилда», и «Вест Хэм» заплатил 20 млн в качестве компенсации потерпевшей стороне. Летом 2007 г. «Манчестер Юнайтед» арендовал Тевеса у «Вест Хэма», перечислив за него полную трансферную стоимость.

Эта история стала переломной для рынка переходов. Она показала, что инвестиционные структуры фактически торгуют футболистами как активами и могут влиять на их карьеру. В 2008 г. Футбольная ассоциация полностью запретила участие третьих сторон в правах на игроков, а в 2015 г. ФИФА распространила этот запрет на все остальные чемпионаты. Но, по словам Маньякова, проблема владения прав третьими лицами до сих пор полностью не исключена. «В той или иной мере это все равно происходит, – уточняет он. – Например, условные 20% прав на некоторых бразильцев за кем-то закреплены. Футбольные законы это исключают, но в завуалированном виде подобное существует. Сам я с таким не сталкивался. Но практика показывает, что если клуб хочет купить этого футболиста и у него есть возможность его забрать, то участие третьих лиц обычно становится второстепенным фактором».