Виктор Авдеев: «Даже в самое трудное время надо поддерживать инновации»

На прошедшем в феврале 2025 г. Форуме будущих технологий президент РФ Владимир Путин поставил задачи, которые необходимо решить для успешного выполнения национального проекта «Новые материалы и химия». Как отметил президент, страна должна предлагать конкурентные, инновационные решения и продукты, иметь собственные уникальные технологии, позволяющие экспортировать не первичное сырье, а продукцию самых высоких стандартов. Президент также указал на сложности при подготовке кадров для химии и материаловедения со школ до вузов.

Решением этих проблем – от разработки новых материалов и их внедрения в производство до подготовки специалистов ‒ занимается, в частности, МГУ им. М. В. Ломоносова в партнерстве с группой компаний «Унихимтек». «Унихимтек» был создан в 1990 г. на базе университета несколькими учеными и специализируется на разработках углеродных и полимерных композиционных материалов, в том числе необходимых для изготовления композитного крыла самолета МС-21, которое называют «черным крылом». В состав «Унихимтека» входит три производственных площадки ‒ в Московской, Тульской и Кировской областях. По данным группы компаний, ее выручка в 2024 г. составила свыше 8,5 млрд руб., темпы роста с 2021 по 2024 гг. – в среднем 27% в год. Из рассказа создателя и председателя совета директоров группы компаний «Унихимтек», заведующего кафедрой химической технологии и новых материалов химического факультета МГУ Виктора Авдеева  «Ведомости. Инновации и технологии» узнали о тенденциях в сфере высокотехнологичных материалов, драйверах инновационного бизнеса и барьерах в его развитии.

– В конце 1990-х гг. и начале 2000-х (гг.), когда мы создавали «Унихимтек», государство очень слабо финансировало науку. И мы решили зарабатывать деньги сами ‒ прежде всего, чтобы иметь возможность и дальше заниматься наукой, которая является неотъемлемой частью технологического бизнеса. Но вскоре нам стало ясно, что высокотехнологичный бизнес не менее интересен, чем наука. Для меня, по крайней мере. Почему? Конечно, наука – это фундамент конкурентоспособности нашего бизнеса, о чем я не устаю повторять. Но когда ты сам на этом фундаменте строишь бизнес, то становишься более гибким в возможностях, потому что финансируешь свою науку, создаешь и внедряешь свои разработки.

При этом возникает проблема: если твоя разработка оригинальная, то и передать ее в России для производства часто некому, нет соответствующей инфраструктуры, опыта, внешних компетенций. И чем она оригинальнее, тем это труднее. Приходится самому заниматься производственной инфраструктурой и, конечно, подготовкой кадров. «Унихимтек» много инвестирует в науку, развитие, обучение специалистов. Наше главное конкурентное преимущество в том, что мы остались в Московском университете. Я одновременно руковожу компанией и кафедрой, а большинство сотрудников нашего R&D подразделения (Research and Development – исследования и разработки. – «Ведомости. Инновации и технологии») совмещают работу на кафедре, где мы развиваем науку, новые направления и готовим кадры. И это важнейшая часть нашей стратегии ‒ связь с университетом, с наукой, четкое разделение функционала и построение линейной инновационной цепочки. И, конечно, это вызывает удовлетворение у меня как профессора, когда я вижу, как фундаментальная наука приносит пользу людям, организациям, стране.

Акционеры «Унихимтека» – это профессора, завлабы, ученые, которые заслужили право заниматься наукой через продвижение результатов в практику. Почти все, что мы зарабатываем, мы инвестируем в развитие компании и в новые наукоемкие бизнесы. У нас примерно только один процент от выручки уходит на дивиденды.

А развиваемся мы так: создали первый бизнес, заработали, достигли с ним определенной устойчивости, финансируем второй. А потом создаем следующий бизнес. У нас уже четыре технологических бизнес-направления. И мы постоянно улучшаем продукцию своих производств. В этом смысле мы настоящие серийные предприниматели от науки.

Именно поступательное движение от науки позволяет нам расти на 20-30% в год. И практически все компании – национальные чемпионы так и живут, у них тоже разные бизнес-направления, и одни растут на 20%, а другие даже быстрее – на 60-70% ежегодно.

– В главном она не изменилась. Мы с самого начала и задолго до СВО понимали, что российский рынок, по крайней мере в нашей высокотехнологической сфере, все-таки маленький – всего 1-2% от мирового. Именно из-за малого размера рынка, чтобы быть конкурентоспособным, нужно обязательно экспортировать.

Сейчас наряду с импортозамещением и технологическим суверенитетом стали вспоминать термин «технологическое лидерство», и именно это абсолютно правильная формулировка. Импортозамещение, по сути, ‒процесс обеспечения технологического суверенитета, а для экспорта необходимо технологическое лидерство. Суверенитет – независимость от других в критических технологиях (в том числе через покупку, копирование), лидерство – способность создавать и контролировать прорывные технологии. Когда страна реализует политику технологического превосходства, ее компании конкурентоспособны и могут взять на себя все издержки по экспорту. Именно малые и средние технологические компании лучше всего способны обеспечить технологическое лидерство в своих областях. Мы всегда вели разработки на уровне лучших мировых аналогов, искали уникальные ниши. Да, мы под санкциями, и это затрудняет экспорт. Но мы ищем партнеров в странах БРИКС. То, что мы делаем в материалах, интересно для целого ряда этих стран.

А в самой России тем, кто может что-то здесь производить, а тем более делать это хорошо, стало жить комфортнее: конкуренты ушли, корпорации окончательно осознали ценность длинных отношений с малыми технологическими компаниями в стране. Мы считаем, что еще несколько лет санкций, и то, что возродилось и возродится в промышленности и прикладной науке, уже не умрет, а будет только успешно развиваться.

И мы и в университете, и в своей компании учим наших студентов, сотрудников и сами учимся ставить задачи следующим образом: давайте работать так, чтобы никто не решил любой технический вопрос или проблему лучше и быстрее нас.

– У нас несколько направлений исследований и разработок. «Унихимтек» занимается всем, что связано с промышленной герметизацией, защитными покрытиями, полимерными композитами аэрокосмического назначения. Сейчас у нас появилось четвертое направление – анодные углеродные материалы для литийионных аккумуляторов.

В области уплотнений мы идем вслед за промышленностью, помогая решать ее задачи. Например, уплотнения при очень низких температурах сжиженного метана сейчас сверхактуальны. Создается целая индустрия, где уплотнения играют важную роль в оборудовании. По технологии уплотнения у нас есть уникальный опыт работы на Амурском газоперерабатывающем заводе, где предприятие и мы вместе с ним имеем дело с жидким гелием. Мы также развиваемся в направлении низких – гелиевых температур. Наши уплотнения повышают уровень герметичности соединений на 2-5 порядков, мы опережаем мировые стандарты герметичности в нефтегазовой отрасли.

Мы занялись разработкой композиционных материалов, в частности потому, что зарубежные компании отказались поставлять в Россию необходимые материалы для авиации. Композитный материал, или композит, изготовлен из двух или более компонентов с существенно различными физическо-химическими свойствами. Вот почему необходимо разработать не только композиты на основе чужой химии, но и иметь собственные критические компоненты. И мы сейчас этим занимаемся – малотоннажной химией компонентов, создаем инфраструктуру, опираясь на которую, планируем разрабатывать и производить то, чего нет в других странах.

Что касается анодного углеродного материала, то его создание – часть решения задачи, поставленной президентом страны перед нашей наукой и промышленностью, – нужно разработать и начать производство всего комплекса материалов для литийионных мобильных источников энергии. Наша зона ответственности в рамках контрактов с компанией «Металион» – это анодные углеродные материалы. И вот здесь мы, с одной стороны, учимся и повторяем лучший японский и китайский опыт, а с другой – ищем решение, которого нет ни у кого.

Кроме того, мы сейчас находим новое применение гибкому графиту. Известно, что это великолепный двумерный теплопроводник. У него теплопроводность выше, чем у серебра, при плотности где-то в шесть раз ниже. Это гибкий материал, легкий, дешевый. Мы работаем над повышением его теплопроводности до 600-800 Вт/м*К. Это интереснейшее направление, которое будет иметь значение практически для всех отраслей.

Еще у нас в работе композиционный углерод-углеродный материал и другие аналогичные материалы. И наконец, мы сами создаем оборудование, чтобы все это производить. И оно у нас получается дешевле и лучше, чем импортное.

– Расти не меньше чем на 20-30% в год. И тогда мы реализуем ту цель, которую ставило Минэкономразвития еще в 2016 г., когда начало выращивать компании – национальные чемпионы, чтобы создать из них пять компаний, имеющих оборот в $500 млн, а одну-две – больше $1 млрд. Движение национальных чемпионов претерпело много изменений, но мы в компании не отказываемся от первоначальной цели – достичь этих показателей. У нас в 2024 г. оборот уже составил около $100 млн. Будем двигаться к $500 млн и наращивать экспорт. Мы уже создали производство композиционных материалов, необходимых для выпуска 36 новейших гражданских самолетов в год, что пока выше текущих потребностей, – мы верим в развитие российской авиации. Выход авиастроения на заданный государством масштаб развития – возможность дополнительного роста для нас, разработчиков и поставщиков передовых материалов.

– Я как человек старшего поколения хочу напомнить, что в области материалов, тем более конструкционных металлических (высокотемпературных, высокопрочных), Советский Союз был в тройке мировых лидеров – по разнообразию материалов, объемам их производства и уровню качества. И эти направления неплохо сохранились, несмотря на все кризисы. Хотя многое было утеряно: сократились и номенклатура, и объемы производства. Но мы в университете и в компании развиваем неметаллические материалы, и я считаю, что в России это направление в неплохом состоянии. Но, конечно, работы непочатый край.

– Ключ ко всем нашим технологиям по высокопрочным материалам – это различные армирующие волокна. Волокна из углерода, из карбида кремния, из высокомолекулярного полиэтилена, волокна арамидные, стеклянные, хлопчатобумажные и так далее. Это первое направление развития отрасли.

Второе – технология глубокой переработки нефти, в том числе в углеродные материалы. Она включает углерод-углеродные материалы, пековые волокна, теплопроводники на основе углерода и многие другие.

Третье направление – технологии мобильных источников энергии. Сейчас в стране на это направление наконец обратили внимание. Потому что мобильные источники, накопители энергии, тем более для такой огромной страны, как наша, особенно важны. А это из обозримых технологий и литийионные аккумуляторы, и топливные элементы.

– Долины – это место, где, когда уже сделаны и НИРы, и НИОКРы (научно-исследовательские, опытно-конструкторские работы. – «Ведомости. Инновации и технологии»), можно создать опытное производство на уровне ОКР (опытно-конструкторская работа. – «Ведомости. Инновации и технологии») и найти потребителя. То есть нужно иметь возможность произвести столько, сколько необходимо на этапе опытной апробации, чтобы вывести продукт на рынок и потребители могли оценить, подходит он им или нет. Долина – это технологический полигон и сертификационный центр, где можно свою идею реализовать, провести испытания. Ты можешь снять помещения в аренду, докупить оборудование, получить технологические и консалтинговые услуги, создать малую технологическую компанию и делать следующие шаги, создавать производство и так далее. А потом по мере роста переходить в особую экономическую зону или в индустриальный парк. И там уже производить в объемах, необходимых для рынка. В долины можно привозить кадры со всей страны на практику, ученые могут приезжать на 2-3 месяца и проверять свои наработки.

– У государства, как всегда, очень нелегкий выбор: необходимо решать накопленные проблемы промышленности, которых немало, но и инвестировать в будущее, в новые технологии. С одной стороны, есть опора на крупные корпорации. Но этого недостаточно. Нужно давать возможность МСП расти и занимать место под солнцем, создавать новое производство, встраиваться в кооперацию, получать прибыль. Поэтому стратегически очень важно поддерживать инновационные компании, это лучший способ решения всех социальных проблем. Технологический бизнес, как правило, очень капиталоемкий. Но сегодня практически все льготы, которые были ранее предусмотрены для поддержки инновационных проектов, исчезли, а коммерческий кредит очень дорогой. При процентной ставке 25-30% развиваться невозможно.

Но я уверен, что даже в самое трудное время надо поддерживать инновации.

Мы тоже получаем субсидии на новые направления и очень благодарны Центру поддержки инжиниринга и инноваций, который является оператором грантовой программы «доращивания» технологических компаний под требования крупных российских корпораций. Мы благодарны и Фонду содействия инновациям, и Минобрнауки, и Минпромторгу России за их усилия и программы в адрес технологических компаний. Это для всех выгодно: и для науки, и для компаний, и для страны. Это позволит не покупать самолеты, а производить самим, вовлекая в кооперацию сотни и сотни малых, средних и крупных отечественных высокотехнологичных компаний. А с ростом производства появляются новые рабочие места, растут налоговые платежи, окупается государственная помощь.

– Долгое время в стране не были востребованы ученые, инженеры и их труд: многие экономисты и руководители крупных корпораций, в особенности не имеющие научно-технического образования, исходили из того, что мы все купим на Западе. Это привело к глубокому кризису высшей школы. Последствия такой политики все еще сказываются и на науке, и на производстве. И это первый барьер.

Во времена, когда я еще был аспирантом, и позже, когда стал завлабом, у нас на химфаке МГУ было примерно 780 человек на бюджетном финансировании и еще 550, которые зарабатывали очень большие деньги на договорах с промышленностью. Научно-исследовательские части существовали практически во всех университетах. Это был мощнейший интерфейс, обеспечивающий связь высшей школы и промышленности. При многих конструкторских бюро были опытные производства. Существовала система прикладных институтов. При крупных НПЗ были небольшие заводы по оргсинтезу. И все это в 1990-е гг. было утеряно. Потеря связи науки с промышленностью – второй барьер, который тоже дает о себе знать.

А кадры для экономики нельзя готовить просто по учебникам, они должны получать не только научные знания, но и знания о том, как наука реализуется на практике – в промышленности. И это третий барьер. Значит, теперь надо снова готовить преподавателей, которые будут знать, как науку связать с технологией и промышленностью.

– Как я уже сказал, наше главное конкурентное преимущество – это то, что мы остались в Московском университете. С одобрения ректора МГУ Виктора Антоновича Садовничего мы создали на химфаке магистратуру со специализацией «химические технологии», что позволяет вооружать инженеров фундаментальными знаниями и готовить специалистов, способных решать наши задачи и создавать оборудование и технологии, которых нет ни у кого. В подготовке кадров мы сотрудничаем с другими университетами, например с Тульским университетом. Мы собираемся заключать ряд новых соглашений с ростовскими университетами для подготовки нам специалистов. Будем приглашать их на практику, выделять им стипендии.

А вот с Вятским государственным университетом планируем готовить кадры для наших разработок по анодным материалам и электролитам. У нас одно из производств углеродных материалов находится в Кировской области, значит, нужно, чтобы там развивалось наше партнерство с университетом для подготовки кадров для новых производств.