Питер Вестербака: «В демоверсию Angry Birds сыграли на Международной космической станции»

После Angry Birds Питер Вестербака инвестирует в технологические стартапы и не боится последствий кризиса из-за пандемии
Питер Вестербака, инвестор, продюсер трех игр Angry Birds/ TASS

Питер Вестербака – акционер и бывший директор по маркетингу Rovio Entertainment, разработчика игры Angry Birds. С 2009 г. игру скачали 4,5 млрд раз. Angry Birds – не просто игра, а зонтичный бренд для игр, фильмов, напитков, футболок и других товаров. Выручка группы Rovio в 2019 г. составила 289,1 млн евро.

C 2008 г. Вестербака занимается организацией крупнейшей в Финляндии конференции для стартаперов – Slush, сам читает лекции по предпринимательству и маркетингу. Уволившись из Rovio в 2016 г., он вложил деньги в несколько десятков технологических стартапов, а теперь хлопочет о строительстве железнодорожного тоннеля между Хельсинки и Таллином, проекте на 15 млрд евро. В прошлом году основанная Вестербакой FinEst Bay Area Development подписала предварительное соглашение об инвестировании, а также меморандум о взаимопонимании с тремя государственными корпорациями Китая – China Railway International, China Railway Engineering и China Communications Construction. Контроль будет у финской стороны, уверяет Вестербака, нужные средства FinEst привлечет за счет кредитов.

Вестербака обещает построить в Финляндии и Эстонии аналог Кремниевой долины, только лучше. А тоннель будет способствовать сотрудничеству и общению стартаперов обеих стран. Проект прибалтийской Кремниевой долины уже окрестили «Тальсинками».

Скептики называют Вестербаку прожектером и сомневаются, что тоннель удастся построить и окупить. «Ведомости» разбирались, насколько Вестербаке удалось продвинуться в своих начинаниях и грозит ли им что-то из-за пандемии COVID-19.

– Как пандемия повлияла на ваши проекты?

– Больше всего эпидемия сказалась на моих поездках и выступлениях. Я должен был выступать на 10 мероприятиях, в том числе с лекцией в Москве, и все отменены или отложены. Лекция в Москве перенесена на сентябрь. На деятельность портфельных компаний COVID-19 пока не повлиял, работа замедлилась лишь слегка. У меня в день по пять переговоров онлайн сейчас. Мы планировали конференцию Slush во Вьетнаме, она пройдет в дистанционном формате. Как раз перед закрытием границ я успел съездить в парламент Эстонии. Планировал поехать на переговоры в Нарву, обсудить возможность скоростной железнодорожной ветки на Санкт-Петербург, они отменены. В остальном проект строительства тоннеля идет по плану.

«Нужно выделяться, чтобы достичь успеха»

– Выручка Rovio Entertainment падала с 2013 по 2015 г., в 2015 г. был пик падения, а в 2016 г., летом, вы ушли из компании. Причиной стал кризис в компании?

– Это был хороший год, 20 мая 2016 г. вышел первый мультфильм Angry Birds. Мы договорились о показе более чем в 50 странах, включая Россию, США и Китай. В моем уходе не было никакой трагедии. Работа в Rovio была интересной – превратить Angry Birds в быстро растущий потребительский бренд и использовать этот бренд везде. Но после шести лет работы над франшизой я захотел заняться чем-то большим.

Питер Вестербака

инвестор, продюсер трех игр Angry Birds
Родился в 1968 г. в Турку (Финляндия). Учился маркетингу в Abo Akademi. Не закончив учебу, устроился в Hewlett-Packard (HP), работал в подразделениях HP в Финляндии, в Кремниевой долине США и штаб-квартире
2003
основал с партнерами Rovio Entertainment
2008
занялся организацией конференций предпринимателей Slush
2010
стал директором по маркетингу Rovio Entertainment. Стал продюсером трех игр: Angry Birds Seasons, Angry Birds Space и Angry Birds Rio
2016
покинул Rovio, в 2017 г. продал 1,5% акций Rovio во время IPO, получив примерно 13 млн евро
2017
основал компанию FinEst Bay Area Development для строительства подводного железнодорожного тоннеля Хельсинки – Эстония

Во время IPO Rovio в 2017 г. я продал примерно половину моего пакета акций компании (доля Вестербаки перед IPO, состоявшимся в октябре 2017 г., составляла 3,1%. Большая часть акций Rovio принадлежала структурам Кая Хеда – отца одного из основателей и тогдашнего гендиректора Rovio, Микаэля Хеда, – а также венчурным компаниям Accel Partners и Atomico. Вся компания была оценена в 896 млн евро. – «Ведомости»).

– После того как вы ушли из Rovio Entertainment, вы вложили деньги в множество компаний. Какова общая сумма инвестиций?

– Я инвестировал почти в 30 компаний: 16 игровых студий, остальные – разные высокотехнологичные компании, от электромобилей до онлайнового образования. В каждый стартап вложил от 10 000 до 100 000 евро, а весь портфель стартапов составляет несколько миллионов евро. Но мое главное участие заключается не в деньгах, а во вложении личного опыта, знаний и времени. Это более важный вклад, нежели деньги.

– Пока ни одна из ваших портфельных компаний не смогла стать столь же успешной, как Rovio, все проекты мелкие. Есть ли примеры компаний из вашего портфеля, пусть не столь крупных, как Rovio, но с такой же динамикой?

– Все проекты в моем портфеле начаты недавно, и еще нет истории, которой можно было бы поделиться. В лучшем случае из 30 компаний одна-две будут столь же успешными, как Rovio.

Angry Birds – уникальная история. Когда после большого успеха вы делаете новые вещи и они не столь удачны, вы делаете все больше и больше попыток, чтобы добиться успеха. Так устроены мир и Кремниевая долина. На каждый HP, Facebook или Apple есть много не-HP, не-Facebook, не-Apple. Это нормально.

Для меня Angry Birds – успешные бренд-сообщество и бизнес. И все эти годы я строю много брендов-сообществ, которые становятся успешными. Мое лучшее мероприятие – конференции Slush, которые объединяют предпринимательское сообщество. 25 000 людей приезжают в Хельсинки каждый год более чем из 160 стран.

– А что именно вы сделали в Rovio, что не сделал бы кто-то другой на вашей позиции?

– Одна из моих любимых историй про Rovio: в первое время я управлял страницами компании в Facebook и Twitter, потому что больше некому было этим заниматься. И однажды я получил твит из NASA, что если мы найдем свиней в космосе, то NASA поможет запускать в них птиц. Я ответил NASA в Twitter: «Нам нужно поговорить». Потом я возле кофемашины встретил Петри Ярвилехто, который руководил игровой студией в Rovio, рассказал ему о разговоре с NASA о космосе и свиньях и спросил, не стоит ли нам сделать «Angry Birds в космосе»? Он ответил: «Всем интересен космос. Давай сделаем». Мы начали работать над «Angry Birds в космосе». Мы решили, что было бы здорово запустить игру на космической станции. Петри пообщался с одним из космонавтов, и тот сыграл в демоверсию игры, оказавшись на Международной космической станции. Возможно, это не нормально – запускать игру в космосе или договариваться с NASA. Но это привело ко многим интересным совместным проектам. Например, в прошлом году мы в Fun Academy создали программу тренировки будущих космонавтов для детей.

Каждый день появляется 700 новых игр на App Store. И вам нужно подумать, как выделиться среди сотен тысяч игр, которые уже находятся там. А большинство компаний, особенно крупных, стараются быть похожими на других, не выделяться. По-человечески понятно стремление быть нормальными, как все. Но нужно выделяться, чтобы достичь успеха.

– А как выделиться, скажем, нефтяной компании или банку?

– Многие банкиры и промышленники говорят: «Вам легко – вы делаете веселые игры, а у нас обычный скучный бизнес». И я всегда отвечаю: «Вы скучны только потому, что сами так считаете». Вы можете сделать банк или нефтяную компанию интересной. Если вы правильно проводите маркетинг, люди начинают жить вашим брендом, вашей историей. И хотят быть их частью.

Конечно, это легко сказать, но трудно сделать. Но это возможно. Когда-то давно я в HP продавал системы управления сетями. Люди спрашивали меня, чем я занимаюсь. И я говорил: «Моя работа – сделать так, чтобы люди в Европе могли звонить друг другу и переписываться». Я не говорил, что на самом деле это довольно скучное занятие. Тогда людям становилось интересно, они начинали меня расспрашивать. Я мог бы назвать себя директором по маркетингу, и это было бы скучно. Но моя должность в Rovio называлась «могучий орел». И все спрашивали сразу, что это значит. И ты начинаешь рассказывать историю, завлекаешь.

– У вас с самого начала было запланировано создание франшизы с фильмами, мягкими игрушками и т. д.? Или это стало естественным развитием событий?

– Нет-нет, это было заранее спланировано. Rovio сделали 51 игру до Angry Birds. С самого начала стратегия была такая: «Давайте делать игры для iPhone, пока мы не сделаем хит, а потом распространим его везде». На все платформы, анимацию, фильмы, напитки и т. д. Rovio – это бизнес по созданию брендированного опыта Angry Birds во всех формах и видах для наших фанатов. А их сотни миллионов. Мы сделали этот бренд настолько большим, насколько возможно. И это отличает Rovio от другой компании – разработчика игр. Если Supercell делают игры, то Rovio делают бренд. Экосистема – это как будто быть с брендом все время и везде. Просмотр фильма побуждает поиграть в игру, игра побуждает купить футболку и т. д.

Семейство Angry Birds

Игра Angry Birds (рассерженные, сердитые птицы – по-английски) была выпущена в декабре 2009 г. Ее разработали три студента Хельсинкского технологического университета Никлас Хед, Ярно Вякевяйнен и Ким Дикерт. Принцип игры: зеленые свиньи крадут яйца у птиц с целью приготовления яичницы для завтрака короля. Птицы хотят отомстить и вернуть яйца обратно. Свиньи скрываются в строениях, состоящих из блоков различных материалов – дерева, льда, камня, снега, облаков, песка. Игрок запускает птиц в свиней из рогатки и должен сбить всех свиней, чтобы перейти на следующий уровень. И эта простая игра стала чрезвычайно популярной. В середине 2010 г. она попала на первое место в App Store в США и оставалась там девять месяцев. За 10 лет выпущен целый игровой сериал из двух десятков игр с птицами, в том числе по мотивам звездных войн. Питер Вестербака был продюсером игр Angry Birds Space и Angry Birds Rio. В 2016 г. появился полнометражный мультфильм «Angry Birds в кино», а в 2019 г. – продолжение «Angry Birds в кино – 2». Марка Angry Birds давно уже используется не только в играх. В Финляндии был открыт парк развлечений Angry Birds Land, выпущена серия почтовых марок с злобными птичками, с логотипом Angry Birds выпускаются футболки, толстовки и газировка. За 10 лет игры скачали 4,5 млрд раз, было выпущено 1,8 млрд единиц потребительских товаров, а мультфильмы про птиц набрали 10 млрд просмотров на цифровых каналах.​

– Но насколько развитую экосистему вокруг игры Angry Birds удалось создать Rovio? Судя по отчетности, доля выручки от продажи лицензий у Rovio очень мала, меньше 15%.

– Да, сейчас доходы от продажи лицензий очень низки, но на подъеме было около 40%. Поддерживать экосистему нелегко.

«Наша идея намного старше замысла Илона Маска»

– Как развивается ваш новый проект строительства 103-километрового железнодорожного тоннеля между Хельсинки и Таллином на 15 млрд евро?

– Мы уже 3,5 года занимаемся согласованиями. Очень сложно сказать, когда все это закончится. Само строительство – строительство тоннеля, возведение станций, прокладка железнодорожных путей – займет два года, так что у нас есть запас времени на подготовительные процессы. Согласования с правительствами, конечно, замедляют процесс. Для обоих правительств мы подготовили 1500 страниц ответов на вопросы. На то, чтобы обеспечить правительства информацией, ушло время, но это сослужило хорошую службу.

В Финляндии мы проводим оценку влияния тоннеля на окружающую среду (environmental impact assessment), в Эстонии ждем разрешения правительства, чтобы мы начали официально работать на эстонской стороне.

В проекте задействованы многие компании, в том числе China Communication Costruction, China Railway Engineering, компания, которая отвечает за проектирование станций в Эстонии. У нас уже есть рамочное соглашение, чтобы реализовать тоннель.

У China Communication Construction 300 000 сотрудников, компания построила более 20 000 км железнодорожных тоннелей в Китае. И для нее 103 км железнодорожного тоннеля не так уж много. Хотя это будет самый длинный железнодорожный тоннель, проложенный под морем.

По нашим оценкам, тоннель окупится за 17 лет, а возврат на инвестиции составит около 10% годовых. Это достаточно хороший инфраструктурный бизнес. У нас есть китайские инвесторы, но контроль останется за Финляндией.

– Это означает, что правительство Финляндии сделает серьезные вложения?

– Нет. Это частный проект, под который планируется взять кредиты. Мы с моим партнером Кустаа Валтоненом основали компанию FinEst Bay Area Development, у которой будет контрольный пакет акций. Никакого инвестирования от правительства Эстонии или Финляндии, никакого инвестирования от ЕС.

– В эстонских СМИ приводятся высказывания эстонских политиков и чиновников, которые сомневаются, что будет достаточно интенсивный трафик между Таллином и Хельсинки, чтобы тоннель окупился в плановые сроки.

– Это не работа правительства – делать выводы о прибыльности бизнеса. Это частный бизнес. А мы верим, что можем сделать его очень прибыльным. Это такой же коммерческий проект, как строительство газопровода из Финляндии в Эстонию. Единственное, что нам нужно от правительств обеих сторон, – разрешения на постройку. Мы уверены, что получим все разрешения и достроим тоннель в нужное время. 24 декабря 2024 г. должен отправиться первый поезд.

– У вас есть тесные контакты с правительствами Финляндии и Эстонии?

– Да, у нас есть прямой контакт с семью министрами обоих правительств.

– У Илона Маска почти одновременно с вами появилась подобная идея – проложить тоннель под Лос-Анджелесом? Кто у кого позаимствовал идею?

– Наша идея намного старше замысла Илона Маска. Оригинальный план разработали студенты университета в Хельсинки в 1971 г. Они тогда предложили построить мост. И было много дискуссий по поводу сообщения между Хельсинки и Таллином.

Но решение о начале проекта было принято достаточно спонтанно. Я был на Latitude59 – крупном мероприятии для стартапов – в мае 2016 г. Мы ужинали с финскими и эстонскими друзьями, обсуждали совместные проекты стартапов в Хельсинки и Таллине. Также вспомнили, что в год между Хельсинки и Таллином совершается более 10 млн поездок. И тогда заговорили, что неплохо бы построить тоннель.

А потом был ужин, где присутствовали министры Эстонии, и я объявил, что я и мои друзья решили строить тоннель. Они засмеялись и не восприняли меня серьезно. Но мы начали работать.

– Вы не миллиардер и не бывший чиновник. Почему представители государства и строительных корпораций согласились обсуждать с вами проект тоннеля?

– Люди захотят говорить с вами, если вы делаете правильные вещи с хорошими целями. Не важно, что вы не так богаты. Нужно быть настойчивым. Возможно, установить контакты с инвесторами помогло то, что я не американец, не русский и не китаец, что я из Финляндии, очень маленькой страны, которая ни для кого не представляет никакой угрозы.

У меня не было никакого инфраструктурного бэкграунда, но строительство – очень консервативная индустрия. Строительным компаниям было интересно получить новое видение, новый подход. Это как дыхание свежего ветерка. Мы принесли одержимость, которая есть у основателей стартапов, уверенность, что возможно сделать всё. А индустрии очень нужны изменения. Инфраструктурный, конструкторский бизнес понимает, что нужно меняться.

– Вы собираетесь построить в Финляндии – Эстонии подобие Кремниевой долины?

– Я был много раз в Кремниевой долине, когда работал в HP. Но то, что мы делаем, намного лучше и больше. В Хельсинки и Таллине наибольшая концентрация стартапов в Европе. В Финляндии помимо Rovio еще есть Supercell, который стал первым европейским стартапом, оцененным в $10 млрд. А в прошлом году компания Small Giant Games провела экзит на $850 млн. У нас очень долгая история успешных компаний – разработчиков игр и технологических компаний. Например, открытую систему управления базами данных MySQL придумал финский программист Микаэль (Монти) Видениус. Sun Microsystems купила MySQL за $1 млрд. В Эстонии на 1,3 млн жителей четыре компании с капитализацией более $1 млрд. А в Китае 200 «единорогов» на 1,4 млрд жителей. То есть в Китае один «единорог» приходится на 7 млн людей, а в Эстонии – на 300 000. Мы планируем создать финско-эстонскую инновационную долину в Хельсинки и Таллине (Finest bay area). Тогда в обеих странах будет больше историй успеха, подобных Rovio, Supercell или Skype. Параллельно мы привлекаем студентов университетов, чтобы они приехали и учились здесь. Планируем привлечь 150 000 новых студентов в Финляндии, 40 000 – в Эстонии.

– У вас же есть и другой проект, Baltic Rail – высокоскоростные поезда, которые будут курсировать между Хельсинки и Санкт-Петербургом. Есть какая-то связь между этими проектами?

– Прямо сейчас мы сосредоточены на проекте тоннеля. Одновременно мы изучаем, как сделать быстрое соединение с Санкт-Петербургом. Наш инжиниринговый партнер провел предварительный дизайн, сделал концепты того, как это может быть сделано. Нам нужно спроектировать скоростной поезд. По нашим оценкам, можно сократить время путешествия из Хельсинки в Санкт-Петербург с нынешних 3,5 ч до 1 ч 20 мин.

– Вы уже обсуждали проект с правительством России или администрацией Санкт-Петербурга?

– У нас были неофициальные обсуждения, сейчас мы пытаемся добиться официальных встреч.

«Мы устроили предпринимательскую революцию»

– А как появился Slush?

– В 2007 г. я пошел в Aalto University, чтобы рассказать о предпринимательстве студентам. И спросил, сколько из них хотят создать стартап после выпуска. Только трое студентов из 600 подняли руку. Все хотели работать в Nokia, в крупной корпорации или в правительстве. Нужно было изменить это. Вот почему вместе с несколькими друзьями мы запустили Slush в 2008 г. На первое мероприятие в ноябре пришло всего около 300 человек. Я пригласил основателей F-Secure, Supercell, MySQL, они делились опытом и рассказывали, как запускать стартапы. Через пять лет после первой Slush я вернулся в тот же университет, рассказывал то же самое о предпринимательстве и задал студентам тот же вопрос. Более половины студентов подняли руки. Мы устроили такую предпринимательскую революцию.

В Финляндии Slush – это только верхушка айсберга. Мы построили студенческие акселераторы, инкубаторы, венчурные компании. Каждый университет в Финляндии обладает таким предпринимательским сообществом. Они поддерживают студентов, стартапы, приглашают предпринимателей, чтобы те делились опытом.

Мы проводим Slush в Китае, в Японии. В прошлом году на Slush в Шанхае пришло 15 000 человек. У Slush годовая выручка 10 млн евро. В Slush в Хельсинки работает всего 30 человек, но помогают волонтеры. В прошлом году у Slush было 2600 волонтеров более чем из 60 стран.

– Питер, вы знаете Пекки Вильякайнена? Он в России, в «Сколково», развивает Startup Village.

– Его все в Финляндии знают. В этом году у Startup Village 10-летний юбилей. Это очень важная работа, очень здорово видеть такую предпринимательскую активность и сообщество в России. Конечно, «Сколково» отличается от того, как мы работаем в Финляндии.

– А в чем различия?

– В России правительство говорит, что нужно сделать предпринимателям, а в Финляндии нет. Юрки Катайнен, бывший премьер-министр Финляндии, на Всемирном экономическом форуме в Китае общался на круглом столе с Гордоном Брауном, бывшим премьер-министром Великобритании, премьер-министрами и другими крупными государственными деятелями. Они задали Юрки вопрос: «Как вам в Финляндии удается запускать успешные стартапы?» Юрки ответил: «Я не знаю». Он имел в виду, что молодежь сама решает, как лучше сделать. А если бы я спросил сейчас российского премьер-министра или другого высокопоставленного чиновника, как он запускает столь успешные стартапы в России, уверен, он бы не ответил, что не знает. А стал бы рассказывать, каким образом он добился такого успеха.