Алексей Мельников: «Покупателю должно быть выгоднее покупать российское»

В 2022 г. многие иностранные производители высокотехнологичных решений объявили о своем уходе с российского рынка, а прежние логистические маршруты оказались закрыты. На рынке, оцененном в несколько триллионов рублей, образовался вакуум, который компенсировал параллельный импорт и увеличение доли китайских производителей. «Марвел-дистрибуция» (группа компаний «F+ tech| Марвел») – один из крупнейших продавцов IT-оборудования в России, который видит окно возможностей в локализации производства части электроники в России.

В интервью «Ведомостям» гендиректор компании Алексей Мельников рассказал о том, какие проблемы с поставками смартфонов и ноутбуков уже удалось решить, каким иностранным производителям не место на российском рынке, а также оценил перспективы производства российских чипов и объяснил, как производители электроники могут заимствовать опыт автомобильной индустрии.

– У нас, скорее, профицит длинных языков и людей, которые не разбираются в том, о чем говорят. Что такое «профицит электроники»? Это когда расчетный запас превышает некие нормативы. Но что есть нормативы? У нас сейчас, например, есть запасы телефонов Xiaomi. Это не просто избыток, это пруд пруди! У нас их 350 000 шт., у другого большого дистрибутора – 400 000 шт. У DNS 500 000, по-моему, на складах лежит. Но если мерить в продажах, у кого-то запас на 30 недель, у кого-то на 23, у кого-то на 18. Так было в январе. В феврале количество в штуках осталось то же, а в неделях уменьшилось, так как изменилась динамика продаж. В итоге у нас осталось товара на 10 недель. В декабре оборачиваемость той же самой Xiaomi составляла четыре недели. Это при том что количество штук на складе не меняется.

Так что такое «дефицит» или «профицит»? Это некие расчетные цифры, которые базируются на попытке спекулировать и создать тему там, где ее нет. На самом деле сейчас у нас с вами экстремально тяжелая ситуация с точки зрения дальнейшего развития потребительского рынка.

Если мы говорим о ноутбуках, то у нас лежит 80 000 ноутбуков F+ на складе. Это много или мало? В 2021 г. потребители купили 5 млн ноутбуков. В прошлом году – 3 млн. Всего ноутбуков на складах, как якобы кто-то посчитал, 1 млн шт. Сколько купят в этом году, не знает никто. Что останется от ноутбуков через пару месяцев? Вопрос в том, что мы с вами будем делать. Будем ли мы покупать ноутбуки, которые официально не поставляются в Россию? Дальше возникает вопрос: «Нужны ли нам в принципе HP, Dell и прочие, так сказать, недружественные ноутбуки?». Я считаю, что нет. Надо запрещать.

«Российской является техника, в которой есть российские мозги»

– Мы и как дистрибутор, и как вендор приветствуем и поддерживаем все меры, направленные на запрет импортной продукции из недружественных стран. Пускай либо возвращаются официально, поддерживают экономику, дают рабочие места и маркетинговые фонды и платят налоги здесь, либо пусть не мешают нашему развитию.

– Конечно. Huawei, Xiaomi, MSI, Acer, Asus нужно оставлять. Кроме того, пластик они делают там же, где делают все, клавиатуру – там же, платы и процессоры берут одни и те же, матрицы покупают у лидеров отрасли. Я на самом деле не понимаю, почему мы должны наши деньги, которые зарабатываются с огромным трудом – у нас дефицит бюджета, – передавать собственникам и менеджменту Dell и HP.

– Честно, я перешел с Apple на Xiaomi и очень доволен. Xiaomi позволяет осуществить бесшовный переход с Apple. Но если хотите, всегда можно продолжить пользоваться Apple. В конце концов, в Турцию, где продается их техника, летают самолеты. Другой вопрос, что вы будете делать, если в один прекрасный момент у вас телефон превратится в кирпичик? Даже то, что теперь нужно что-то приклеивать себе на телефон, чтобы платить, это крайне неудобно.

– Выручка увеличилась, но незначительно. Рост составил порядка 5%. В целом, я считаю, 2022 год был трудным, как и у всех, но интересным и результативным. Что касается долей вендоров – теперь это китайские и российские [компании]. Это правда. Есть хорошие как китайские, так и отечественные бренды. Я удивлюсь, если в этом году совокупная доля тех и других вендоров будет меньше 90%. Мы очень хотим, чтобы развивался наш собственный производитель F+.

– Можно, конечно, считать, что все, что произведено в России, и есть российское. Для меня российской является техника, в которой есть российские мозги. За 30 лет мы потеряли значительную часть производственной и инженерной базы в области вычтеха, которая была в Советском Союзе. Найти в России массового производителя печатных плат 6–7-го класса точности невозможно. Нет отечественного оборудования для массового контроля качества. Его надо закупать. Проблем с российской компонентной базой очень много. Для производства смартфонов у нас всех российских компонентов тоже нет. Мы можем произвести корпус, печатную плату, но контроллер не можем. Соответственно, экраны у нас есть только для кнопочных телефонов.

Мы как производитель намерены вкладывать деньги в локализацию, в том числе в производство компонентной базы. Но решить это за 11 месяцев 2022 г. было просто невозможно. В целом начинать надо с создания станков, которые производят станки, которые производят чипы и другие компоненты. Работа, конечно, идет, и мы все ждем ее результатов.

– Меры эффективные, но эффект от них можно будет увидеть через год-два-три. Это не происходит по щелчку. Самой главной мерой поддержки, на мой взгляд, станет разработка станка для производства контроллеров. У компании Nanotech есть оборудование для корпусирования – запайки кристаллов в компаунд, если по-простому, – в Калининграде. Они могут заниматься корпусированием, производством чипов, но оборудование при этом будет не наше. Пока мы не обеспечим станкостроение, которое позволит запустить производство на российских станках, мы не увидим реального эффекта от мер поддержки.

Однозначно, они позволили нам жить дальше, развиваться, строить планы и, в общем, оставаться на достаточно высоком уровне развития IT-инфраструктуры.

«Ни «Эльбрус», ни «Байкал» мы произвести не можем»

– Китай.

– Здесь вопрос в том, хотят они отказываться от текущего технологического уровня развития или нет? Если задаваться вопросом, может ли хотя бы одна страна мира быть независимой, то да, может. Это Китай. Но опять же условно. Я напомню, что инертные газы, цветные металлы есть и у нас. Без них тоже ничего не производится. Вообще, в принципе, производство любого IT-оборудования начинается с наличия материалов. Во времена СССР был завод в Кишиневе, который производил материал, используемый для подложек (пластин для изготовления электронных компонентов. – «Ведомости»). Это был самый передовой в мире завод. Его купили китайцы и развили. А у нас сейчас подложки, необходимые для самого сложного оборудования, массово никто не производит. Без подложек, собственно, сборка электроники невозможна.

– Я считаю, что разумная кооперация должна сохраняться, американцы тоже будут вынуждены ее сохранять. Сейчас основное опасение в том, что поставок Intel не будет. США введут запрет на экспорт и все. Хватит ли для развития Intel рынков США и союзников? Вряд ли. Сможем ли мы существовать в настоящий момент без Intel? Крайне затруднительно.

У нас есть план Б, но вопрос в длине техпроцессов. Можно, конечно, сделать ноутбук, который будет весить не 2 кг, а 20 кг. Вы же помните картинку про телефон с чемоданом, в котором размещался его аккумулятор? Можно вернуться туда, но зачем? Нам нужен свой процессор. Более того, нам нужен один процессор и для серверов, и для СХД, чтобы не распыляться, потому что иначе эффективным он не будет. Дальше надо смотреть. Возможно, это должен быть процессор со своей открытой архитектурой для других стран.

– Нам нужен свой процессор, как бы он ни назывался. Ни ARM, ни RISC-V (микропроцессорные архитектуры, т. е. принципы выполнения команд. – «Ведомости»). Любая архитектура, которая якобы открыта и дирижируется откуда-то извне, теоретически несет в себе угрозы. Безусловно, можно развиваться на ARM, можно развиваться на RISC-V. Вопрос в том, почему мы всю дорогу, еще в советское время, развивались на собственной архитектуре, а потом ее забросили? Это риторический вопрос. В этом смысле я лично за свой-свой процессор.

При этом при всем ни «Эльбрус», ни «Байкал» мы произвести не можем. Вот если бы сейчас мы могли бы произвести только «Байкал», а не «Эльбрус», я бы сказал: «Да черт с ней, со своей архитектурой, дайте «Байкал». И наоборот. Но пока нет такой возможности. При этом очень хочется начать проектировать изделия и платы на российских процессорах. Кстати, для того чтобы спроектировать сервер на российском процессоре, адаптировать схемотехнику, топологию и т. д., нужно минимум полгода.

«Запчасти HP надо искать по всему свету»

– Мы начали с серверов и СХД – это то, что, правда, нужно производить самим. Ноутбуки там производиться не будут, мы будем делать контрактную сборку у наших партнеров в России. Нашими будут топология, схемотехника, конструкторская документация и маркетинг. Планы по развитию собственного производства действительно есть, однако они пока не до конца сформулированы. Процесс реальной локализации, т. е. использования того, что производят в России, долгий. Он подразумевает, что сначала надо найти тех, кто будет лить корпус, тех, кто будет поставлять компоненты, которые есть в России, например диоды, тех, кто может делать клавиатуры и тачпады.

– Проблем на печатном рынке достаточно много. Но дефицита на нем нет – за большие деньги можно купить все, что угодно. Есть проблема со сроками доставки, непредсказуемыми ценами и поддержкой. Например, запчасти HP надо искать по всему свету. Нам удалось в рамках параллельного импорта наладить поставки запчастей для принтеров Brother. Я слышал, что есть такие же успехи у коллег по цеху с Kyocera, Xerox и другими производителями.

Мы как покупатели Lexmark приняли на себя обязательства по сервисному обслуживанию и поддержке. Естественно, когда мы их принимали, мы понимали, что делаем, поэтому запчасти и расходники для Lexmark есть. Есть также китайский Pantum, который в прошлом году существенно увеличил долю на российском рынке. Мы планируем выводить на рынок и другие китайские продукты, которых, как оказалось, достаточно много. Кроме того, мы ведем работу по созданию собственного принтера. Думаю, что в 2023 г. мы должны в районе III–IV квартала представить собственное печатное устройство.

– Это корпоративное решение, аналог МФУ Lexmark МX-431, который подойдет и для домашнего, и для офисного использования. Условно его можно будет поставить в отделение «Сбера». Мы поставляли МX-431 в «Сбер» и сейчас вместе с ними решаем задачи по расходникам и запчастям.

«Авторынок – очень хороший пример»

– Потребительский рынок много больше [чем корпоративный], но показатель меняется в зависимости от сегмента. Рынок смартфонов, ноутбуков, ПК, печатных устройств больше, чем корпоративный рынок и в штуках, и в деньгах. В случае с сетевым оборудованием, наоборот, корпоративный рынок будет больше. Если говорить про абсолютное соотношение, надо брать данные по 2021 г., когда вакханалия с параллельным импортом еще не началась и можно было померить рынок. Думаю, что соотношение в 2021 и в 2022 гг. похожее, просто объем рынка оценить очень тяжело.

В 2021 г. рынок потребительской электроники составлял 2,4 трлн руб. Это смартфоны, телевизоры, компьютеры, ноутбуки, бытовая техника и проч. Естественно, что-то из этой цифры приходилось на закупки корпораций, среднего и малого бизнеса. Например, насколько я помню, порядка трети выручки «Ситилинка» – это корпоративные покупатели. Рынок серверов и СХД в 2021 г. был на уровне 150 млрд руб. Сюда же можно добавить сегмент печати объемом в 40 млрд руб., а также коммутаторов и маршрутизаторов объемом в 20 млрд. В целом объем всего корпоративного рынка электроники в 2021 г. приближался к 1 трлн руб., а потребительский рынок, как я уже сказал ранее, был на уровне 2,4 трлн руб.

В 2022 г. мы, с одной стороны, видим падение, с другой – у нас сейчас до 25% устройств завозится в рамках параллельного импорта черт знает откуда. Поэтому рынок сейчас нерегулируемый.

– Автомобильный рынок в этом смысле – очень хороший пример. Все сначала говорили «фу, отверточная сборка», а потом локализация достигла 30–50% и более. Возник спрос на железо, пластик и компоненты, в страну перенесли заводы, появились рабочие места, ЕСН и налог на прибыль. Я считаю, что надо повторить этот путь и в случае с электроникой. С помощью каких мер? Основная мера – стимулирование переноса сюда производств. Бытовая техника уже сейчас в России собирается. Вы не задумывались почему? Сюда компоненты привезти проще, чем готовое изделие.

Соответственно, мера поддержки может быть только одна – это поэтапное закрытие возможностей для ушедших брендов или создание для них повышенных издержек. Я не говорю о том, что это должно быть сделано одномоментно. Имеет смысл стимулировать Huawei, Xiaomi, MSI и др. открывать производство в России и передавать сюда оборудование и технологии. Если ноутбуки будут собираться в России, даже контрактной сборкой, то удорожание устройства составит максимум 5–7%. Это вполне себе жизнеспособная история. Можно также запустить программу кэшбэка: если ты покупаешь российское, тебе начисляются баллы, которые ты можешь потратить на приобретение других российских товаров. Можно выдавать льготные кредиты на закупку отечественной техники дистрибуторами.

В мерах, которые предлагала ICL, был также запрет параллельного импорта серверов и СХД. Однако этим самостоятельно мы рынок сейчас не обеспечим. Кто бы что ни говорил.

– А ноутбуками обеспечим. Мы сейчас ведем переговоры с двумя контрактниками, у которых гарантированный предельный объем производства – 1,5 млн устройств в год. Почти 40% предыдущего года. Это не значит, что мы собираемся использовать все их мощности. Это значит, что только на этих двух площадках можно и нужно производить вычислительную технику в России, обеспечивая работой российских высококвалифицированных сотрудников.

«Планируем две-три модели ноутбуков собирать в России»

– Для того чтобы начать переговоры, нужно принятие системного решения на уровне правительства. Мы как российские производители будем приветствовать меры поэтапной локализации. Но в любом случае важно добиться того, чтобы для конечного потребителя это не вызвало удорожание. Например, с автомобилями это удалось сделать.

– Построить завод на самом деле – дело не хитрое. Китайцы строят заводы очень быстро. Они молодцы в этом смысле. Есть производственный цикл, есть стандартные процедуры, есть профессионалы, которые это делают, есть оборудование. Дайте им площадку, и через пару месяцев у вас будет завод.

– В настоящий момент достаточно. Мы планируем как минимум две-три модели ноутбуков во II–III квартале собирать в России. Это не значит, что мы будем включать их в реестр. Для потребительского рынка это не обязательно. Но на них будет гордо написано: «Произведено в России».

Минпромторг и Минцифры сейчас должны для себя решить, чего мы хотим для страны. Например, хотим ли мы, чтобы условная ICL была загружена на 100% или нет. Сейчас коллеги недозагружены.

– Главное, чтобы у потребителя оставалась возможность купить что-то, кроме российского. Например, я по-прежнему вижу много людей с iPhone 14-й серии или Samsung Galaxy 23.

Выбор должен быть, но при этом должна быть и ценовая дифференциация. Покупателю должно быть выгоднее покупать российское. При этом, если у российской электроники будет плохое качество, спроса на нее не будет. Мы можем пустить всю годовую выручку на рекламу, про ноутбуки F+ будут говорить из каждого утюга, но в конечном счете, если Huawei будет лучше и стоить столько же, покупатель выберет Huawei. Поэтому качество российской продукции должно быть соответствующее.

Сейчас Минцифры и Мин­пром­торг ломают голову над тем, что можно с этим сделать. Есть как минимум поправки к постановлению правительства № 407 о льготных кредитах для закупки компонентов. Это уже очень сильное подспорье, потому что мы вынуждены покупать значительную часть компонентов в предоплату. Когда нам компенсируют хотя бы какую-то часть процентной ставки, мы эту экономию можем использовать для того, чтобы покрывать стоимость сборки в России. В результате мы будем получать более или менее сопоставимую стоимость устройства. Главное, чтобы меры поддержки были доступны всем производителям, а не избранным.