Россияне хотят верить, что 2017 год будет лучше 2016-го

За два кризисных года (с октября 2014 г. по октябрь 2016 г.) реальные располагаемые доходы населения сократились на 12,3%, реальные зарплаты – на 8,7%, пенсии – на 7%, подвели итоги эксперты РАНХиГС. По соотношению с прожиточным минимумом среднедушевые доходы отброшены на уровень 2006 г. Реальные зарплаты в октябре были на 8% ниже, чем в октябре 2013 г. Сильнее всех пострадали работники бюджетного сектора: покупательная способность их зарплат упала сильнее, чем в среднем по стране.

Чуть более чем каждая пятая семья (22%) ощущает себя бедной: денег хватает только на еду. В 48 из 85 регионов доля таких семей еще выше, в том числе в 17 регионах – выше в 1,5 раза и более. В целом уровень бедности в январе – сентябре 2016 г. составил 13,9%, немногим меньше, чем за тот же период 2015 г. (14,1%), но больше, чем в 2012–2014 гг.

Численность населения, которое кризис не затронул, в последние 1,5 года остается на уровне 7–8%, доля пострадавших возросла с 66 до 75% за счет тех, кого кризис затронул в сильной степени (их численность выросла с 20 до 31%; число тех, кого кризис затронул незначительно, стабильно на уровне 46%).

В адаптации населения к кризису преобладают пассивные формы – приспособление, отказ от привычных норм жизни, выжидание, отмечали ранее эксперты РАНХиГС. В течение 2016 г. регулярные подработки имели только 7–9%, разовые – 11–15%, нашли вторую работу 5–6%. Россияне продолжают сокращать расходы, экономя на всем: в ноябре 2016 г. на еде экономили 52% (в ноябре 2015 г. – 49%), на лекарствах – 26% (19%), на платных медуслугах – 33% (25%), на развлечениях – 57,5% (51%). Половина экономит на отпуске внутри страны, 60% – на отдыхе за границей. Доля сбережений сокращается, но сберегать население стремится все еще активнее, чем до кризиса (см. врез).

Преобладание пассивных форм адаптации имеет под собой ясные институциональные причины, пишут эксперты РАНХиГС. Неорганизованная торговля проиграла крупным сетям; малый бизнес обременен большим числом административных барьеров и не создает рабочих мест. На российском рынке труда кризис проявляется не в росте безработицы, а в сокращении занятости в малом и среднем бизнесе (в крупном занятость сокращается с начала 2000-х гг.). С 2013 г. по середину 2016 г. число занятых на малых и средних предприятиях сократилось на 4%, хотя данные региональной статистики могут быть неточны, отмечается в мониторинге РАНХиГС. В Москве, на которую в 2013 г. приходилось 12% всех занятых в малом и среднем бизнесе страны, к середине 2016 г. занятость в этом секторе сократилась на 19% из-за роста ставок аренды и борьбы властей с павильонной торговлей у станций метро. Для сравнения: в Петербурге и Московской области, где таких репрессий не было, занятость в малом и среднем бизнесе возросла на 2–5%, пишут эксперты. Растет популярность ведения личного подсобного хозяйства (в мае им занимались 29% россиян, в ноябре – 35%). Однако как вид экономической деятельности, приносящий доход, оно утратило свое значение из-за роста доли городского населения.

Уровень пессимизма, по данным ВЦИОМа, с пиков начала 2016 г. снизился в ноябре до уровня конца 2015 г., т. е. в целом за год представления россиян о кризисе почти не изменились: чуть менее половины (47%) полагают, что худшие времена еще впереди, по 22% – что самое худшее происходит сейчас или что уже позади. По данным ФОМа, возрастают ощущения стабилизации: с начала года доля считающих, что ситуация в экономике ухудшается, снизилась с 58 до 38%, число считающих, что она не меняется, возросло с 24 до 34% (уровни начала 2014 г.).

В новый 2017 год большинство россиян смотрит с оптимизмом: 45% считают, что он будет лучше 2016 г., 29% – таким же, 10% – хуже. Причины своих позитивных ожиданий оптимисты объясняли верой в лучшее, перечисляет ФОМ ответы респондентов: «хочется в это верить», «надежда умирает последней», «я верю в чудо», «не високосный год», «потому что это будет год Петуха».