Концертную программу Зальцбургского фестиваля в этом году адресовали широкой аудитории

Шестинедельный марафон Зальцбургского фестиваля завершен, и если в его оперной программе нашлось место неожиданностям, то концертная часть ими не удивила. Венские филармоники, бессменный оркестр – резидент фестиваля, отыграли пять симфонических программ. Цикл концертов с участием ансамблей Klangforum Wien и Ensemble Intercontemporain, объединенный подзаголовком Salzburg Contemporary, этим летом разнообразно представил музыку Пьера Булеза – композитора, юбилей которого празднуется в этом году повсеместно: сугубое внимание 90-летию Булеза уделил Даниэль Баренбойм, представив несколько программ со своим сводным молодежным оркестром «Западно-восточный диван». Набор солистов, удостоившихся чести выступать в Зальцбурге, в этом году не таил сюрпризов. Как обычно, отыграл превосходный клавирабенд Григорий Соколов, собравший на свое выступление огромный зал Фестшпильхауса. Череду сольных концертов продолжили Маурицио Поллини и Мицуко Учида; все трое ежегодно выступают в Зальцбурге.

Череда камерных концертов прошла в зале Моцартеума. Трио Циммермана не без изящества сыграло редко звучащее B-dur’ное Трио Шуберта, дополнив его угловато-графичным по мелодике Струнным трио Хиндемита и Es-dur’ным Трио Бетховена. Три ярких, самостоятельных солиста отнюдь не сразили наповал отличной сыгранностью – слишком уж выпирала индивидуальность каждого из них. Зато порадовали тонким чувством стиля и сочным насыщенным струнным звуком. Особенно же запомнился очаровательный финал Трио Шуберта, сыгранный грациозно и тактично.

Казалось бы, все формальные признаки, структурирующие зальцбургскую концертную афишу, соблюдены. Однако жизнь будто ушла из схемы, складывавшейся годами.

Ни неожиданных сопоставлений, ни параллелей, рождающих новые смыслы, ни расширения репертуара, ни новых имен. Зальцбургская программа утратила главное свое качество: инновативность и провокационность, а следовательно, элитарность. Крупнейший в мире музыкальный фестиваль с бюджетом под 62 млн евро предложил публике предсказуемый набор имен и сочинений, тем самым адресуясь не к знатокам, не к искушенным любителям академической музыки, но к профанам. И эта смена целевой аудитории не замедлила сказаться на качественном составе публики.

Высочайший уровень исполнительства – а Зальцбург десятилетиями задавал стандарты – оказался несколько снижен. Даже Венские филармоники поддались этой тенденции; впрочем, оркестр уже несколько лет теряет позиции, играя чинно, гладко – но скучно. Скажем, концерт венцев под управлением Риккардо Мути с участием самой звездной солистки, какую только можно найти, – «скрипачки номер один» Анне-Софи Муттер, – вопреки обычаю прошедший даже не два, а три раза кряду, с трансляцией на всю Европу, не оправдал ожиданий. Ну разве что в смысле кассы: зал был переполнен. Муттер играла Скрипичный концерт Чайковского бог весть который раз в своей жизни, досужие критики подсчитали, что она исполняет его уже 30 лет. Темпы выбирала средние и осторожные; скрипичный звук не отличался ни мощью, ни ярким вибрато. Текст звучал усредненно, игрался с большим запасом прочности – и абсолютно бездушно. Оживление внесли разве что первые мгновения – когда ослепительная Муттер появилась на сцене в ярко-лимонном облегающем платье, сугубо подчеркнувшем плавные изгибы ее фигуры, по очертаниям сознательно срифмованные с формой скрипки.

Удивили неожиданные аплодисменты, раздавшиеся после исполнения первой части: вопиющее нарушение ритуала, обычно такого в Зальцбурге не бывает. И этот факт еще раз красноречиво подтвердил догадку: качественный состав фестивальной публики существенно изменился. В худшую сторону.

Примерно в том же ключе, что и Скрипичный концерт, была сыграна и Вторая симфония Брамса. Частые «киксы» меди (особенно валторн) заставили задуматься о том, что оркестр теряет форму. Интерпретацию симфонии, предложенную Риккардо Мути, даже интерпретацией назвать было сложно: каноничное исполнение текста, без озарений и внутренней энергетики.

Аркадий Володось, удостоившийся клавирабенда в «Доме Моцарта», тоже играл Брамса: Шесть пьес, опус 76, дополненные редко звучащими Вариациями ре минор на тему из Струнного секстета. Это было единственное сочинение в программе, не заигранное до дыр. Ибо во втором отделении прозвучала циклопическая Соната Шуберта си-бемоль мажор, гениальнейшая из поздних Шубертовых сонат, единственным недостатком которой является то, что играют ее все и всюду с частотой раз в неделю.

Володось, что и говорить, большой мастер рояля. Фантастическая техническая оснащенность, красивое туше, истаивающее пиано, журчащие переливы романтических пассажей – все в наличии и предъявлено публике с надлежащим пылом. Но вот в чем странность: ни на одну пьесу из ор. 76 – а музыка эта очень трогательная, искренняя и чистая – сердечные струны не дрогнули, не отозвались. И лишь когда Володось заиграл на бис скорбное Интермеццо ми-бемоль минор – только тогда, напоследок, на игру пианиста возник эмоциональный отклик.

Если кинуть взгляд в недавнее прошлое, в нулевые, то разница в наполнении концертной афиши тогда и сейчас будет очевидна. Художественная политика Маркуса Хинтерхойзера, куратора концертных программ, привела к явному, скачкообразному повышению уровня как музыкальной составляющей афиши, так и качества публики. Вот почему возвращения Хинтерхойзера на фестиваль в 2017 г., уже в качестве интенданта, с таким нетерпением ждут те, кто знает толк в современной и в целом академической музыке.

В нынешнем году пристальным созиданием концертной афиши, похоже, никто не занимался. Александр Перейра окончательно ушел из Зальцбурга еще в прошлом году, а «местоблюстителя» интендантского кресла, Эрика-Свен Бехтольфа, актера по первой профессии и режиссера волею карьерного взлета, волнует только театр и опера.