Гильермо Бруско: «Нормальный бизнес не построить на поддержке правительства»

Гендиректор «LafargeHolcim Россия» Гильермо Бруско о том, почему упал спрос на цемент в России, как компания оптимизировала расходы и расконсервирует ли завод в Воскресенске
Гендиректор «LafargeHolcim Россия» Гильермо Бруско/ Евгений Разумный / Ведомости

Слияние крупнейших мировых производителей цемента – швейцарской Holcim и французской Lafarge – завершилось в 2015 г. В сделку вошли и активы в России – цементные заводы и карьеры по добыче нерудных материалов. Из-за экономического кризиса в России и падения спроса на цемент LafargeHolcim решила законсервировать завод в Воскресенске, что позволило больше загрузить два оставшихся, рассказал в интервью «Ведомостям» гендиректор «LafargeHolcim Россия» Гильермо Бруско. Избавляться от воскресенского завода и других российских активов компания не собирается, ожидая восстановления спроса.

– В прошлом году потребление цемента в России упало более чем на 11%. В этом году ожидали роста, но по итогам в январе – сентябре сокращение на 2%, по оценке СМПРО. С чем это связано, как думаете?

– В этом году мы наблюдаем восстановление экономики, но строительная отрасль реагирует медленнее: необходимо время для подготовки того или иного проекта, принятия решения. В зависимости от проекта этот процесс занимает от шести месяцев до года. Еще одна причина текущей ситуации на рынке цемента – низкая доступность кредитов из-за высоких процентных ставок. В этом году также наблюдался негативный эффект от погодных условий. Из-за дождливого сезона не все проекты были реализованы. В целом по году в июле и августе наблюдался некоторый спад, а в сентябре и октябре – повышение спроса.

– Какую долю на рынке вы занимаете?

– Если учитывать весь произведенный и проданный цемент в России, то, по нашей приблизительной оценке, около 8%. В разных регионах доли рынка отличаются. В Центральном федеральном округе, например, около 20%. В некоторых других регионах мы выше этого показателя, где-то ниже.

– С кем вы конкурируете в России?

– По объему, конечно, с «Евроцемент груп». Если сравнивать по другим показателям (цене, выручке), то у нас довольно серьезные конкуренты в России. Это компании, которые хорошо знают свое дело, но те или иные проблемы есть у всех. Кто-то старается сохранить производство и снижает стоимость. Порой производители довольно агрессивно демпингуют, желая сохранить прежний уровень. Это вносит напряжение во всю индустрию в целом.

– Вы не гонитесь за объемами?

– Мы компания, которая потеряла в кризис большую долю на рынке и объемы. Поэтому мы не обращаем внимания на объемы, так как в определенный момент важнее сфокусироваться на прибыльности продаваемой продукции. Если вы теряете прибыль, наращивая производство, то это уже очень рискованно. Слишком рискованно, так как вы не знаете, сколько времени еще будете терять деньги. Стратегия LafargeHolcim заключается в том, чтобы поддерживать определенный уровень прибыльности и наращивать пул лояльных клиентов, которые заинтересованы в нашей продукции и услугах. Даже при сокращении объемов производства мы продолжим сотрудничество с этими клиентами. Мы не боремся за любую возможность продажи. Это помогает сократить убытки.

– Ваш бизнес в России сейчас приносит прибыль?

– У нас позитивный показатель EBITDA. Но пока он не настолько привлекателен, чтобы вернуть все сделанные инвестиции.

– Сколько вы уже инвестировали в российские проекты? Довольны ли этими вложениями?

– С 2011 г. мы усиленно проводим модернизацию наших производственных мощностей. Суммарно вложили около 1,3 млрд евро. С одной стороны, мы очень довольны. Мы гордимся тем, что владеем самыми современными производственными площадками в цементной индустрии России. Три действующих завода LafargeHolcim (в Московской, Калужской и Саратовской областях) оснащены новейшим оборудованием. В августе мы открыли модернизированную линию в Вольске. Современное производство позволяет быть гибкими в ассортименте, портфеле продукции; помогает поддерживать качество, обеспечивает стабильные экологические показатели. Наши клиенты довольны. Но есть одно «но». Мы инвестировали в производство до ослабления рубля в 2014 г., а затем произошел спад цементного рынка примерно на 25%. Поэтому с финансовой точки зрения мы пока не вполне довольны результатами.

– Намного ли сдвигаются сроки окупаемости ваших проектов в России?

– Конечно, с учетом всего вышесказанного сроки окупаемости проектов увеличиваются. Средства для финансирования этих проектов частично кредитные, частично взяты из текущего бизнеса. Представьте, что у вас есть план, а потом объемы или спрос на рынке начинают падать, цены снижаются из-за ослабления национальной валюты. Вам нужно пересматривать ваш финансовый план, рефинансировать кредиты или продлевать периоды финансирования... Мы принимаем ряд мер, для того чтобы приблизиться к ожидаемым срокам окупаемости: сокращаем расходы, придерживаемся финансовой дисциплины. За последние 10–11 месяцев выросли цены на продукцию. В ближайшие 2–3 года мы ожидаем повышения спроса, а также восстановления уровня цен.

– Как повлияло на российский бизнес объединение Lafarge и Holcim, какая получилась синергия? И какие активы оказались ненужными в России, от которых пришлось избавиться?

– Когда происходит подобное слияние (что случается не часто), вы можете взять самое лучшее и самое сильное. Так произошло и с LafargeHolcim. Мы оптимизировали расходы, улучшили маркетинг, сейчас улучшаем логистику, настраиваем все остальные процессы.

Что касается активов. Если сравнивать спрос на цемент до кризиса, то сегодня он меньше, как я уже говорил, примерно на 25%. Общее потребление цемента в России до кризиса 2014 г. достигало 72 млн т, сейчас – на уровне 54 млн т. Когда у вас внезапно падает спрос, то вместо того, чтобы эксплуатировать все заводы, скажем, на мощности 50%, вы говорите: «Ладно, я закрою завод, который приносит самые высокие расходы». Так поступили и мы, законсервировав завод в Воскресенске и повысив тем самым загрузку рентабельных заводов. В процессе объединения мы сохранили все активы, ничего не продали и не собираемся продавать.

– Из-за кризиса и слияния сильно сократили штат?

– Да, произошло достаточно существенное сокращение. Кроме консервации завода в Воскресенске, мы приостановили работы на одном из карьеров – «Новаком неруд». Общее количество персонала, которое мы сократили, составило примерно 300 человек. Административный отдел мы сформировали, соответственно, из отделов двух компаний. Количество менеджеров при этом снизилось более чем на 100 человек.

– Для вас это много или мало? Сколько всего у вас сейчас сотрудников в России?

– Около 2000.

– Насколько загружены ваши российские заводы?

– Если мы исключим из расчетов Воскресенский цементный завод, эффективное использование мощностей на данный момент составляет примерно 65–70%.

– А какое оптимальное значение для вашего бизнеса?

– Оптимально примерно от 85% и выше.

– Когда планируете выйти на этот показатель? И когда хотите расконсервировать завод в Воскресенске?

– Текущее планирование расписано на ближайшие три года. По официальным данным, экономика [России] может вырасти в среднем на 2–3% за этот период, а спрос на цемент – увеличиться примерно на 5%, если строительная отрасль начнет развиваться быстрее. Но даже в этом случае вряд ли нам удастся достичь использования мощностей на 85% в ближайшие три года. Тем не менее мы не исключаем сценарии, когда строительная отрасль будет развиваться более стремительно. И это логично приводит к вопросу о Воскресенске. Сейчас мы содержим этот завод в таком состоянии, чтобы он был готов начать выпуск продукции в случае рыночного роста. У нас нет определенной даты, потому что изменения в России происходят быстро и неожиданно, нужно всегда держать руку на пульсе.

– Санкции США и Евросоюза против России сказались на вашей работе?

– Санкции не оказали прямого влияния на наш бизнес, только косвенное. Санкции коснулись некоторых российских банков, и теперь они ограничены в получении кредитов [на глобальном рынке]. Это, в свою очередь, приводит к снижению в стране финансирования. А для инфраструктурных проектов, проектов строительства жилья и коммерческой недвижимости финансирование играет важную роль. В итоге сокращается число новых девелоперских проектов застройки, меняется общий спрос на цемент. Мы это ощущаем. Но в санкциях есть и некоторые позитивные моменты. Они могут ускорить импортозамещение, сфокусировать на развитии внутренней экономики и сформировать дополнительный спрос на строительные материалы.

– За время действия санкций у вас сократилось количество клиентов в России?

– Портфель клиентов, который обеспечивает стабильность нашему бизнесу, сохранился, и мы прилагаем очень много сил, для того чтобы он оставался таковым. Мы работаем с основными девелоперами в Центральном регионе и Поволжье. Кроме того, сотрудничаем с компаниями, которые специализируются на производстве и продаже строительных материалов (сухих смесей, газобетона).

Но сокращение количества запланированных проектов логично привело к тому, что у девелоперов стало меньше клиентов. Соответственно, мы ощутили некоторое снижение спроса в этом сегменте.

– А как распределены доли этих клиентов в ваших общих поставках?

– Примерно 50% продукции мы поставляем компаниям по производству и продаже строительных материалов, около 30% – в строительный сегмент, здесь и девелоперы, и инфраструктурные проекты; остальные 20% составляют розничные каналы дистрибуции. Но это ориентировочная оценка.

– Структура эта за год изменилась или остается стабильной?

– Она довольно подвижная. Ранее в России росла наша доля в поставках производителям готового бетона. Теперь увеличивается доля поставок в инфраструктурные проекты. Эта тенденция, по нашему прогнозу, сохранится в ближайшие годы. И возможно, мы будем продавать больше цемента напрямую строительным компаниям, реализующим такие проекты. У нас есть также нишевые товары. Например, тампонажный цемент, используемый в нефтегазовой отрасли.

– Кстати, в этом сегменте есть у вас клиенты или проекты, которые попали под санкции?

– В этой сфере есть некоторые проекты, которые попали под санкции, но, к счастью, не те, в которых мы являемся поставщиками.

– Вы сказали, что проводили оптимизацию расходов. Изменился ли при этом ваш продуктовый микс? Например, начали больше выпускать высокодоходных продуктов, заходить в сегменты, в которых раньше не присутствовали. Может быть, начали развивать экспорт?

– Мы не фокусируемся на продуктах как таковых. Наши приоритеты – это проекты и потребности клиентов. Наш портфель продукции смещается в сторону специальных, для особых проектов, а не массовых типов цемента. Мы можем стабильно обеспечивать высокий уровень качества, адаптировать свои продукты к определенным требованиям.

Гильермо Бруско

Гендиректор компании «LafargeHolcim Россия»
Родился в 1964 г. в Аргентине. Окончил Национальный университет Кордовы в Аргентине (специальность «гражданское строительство») и Гарвардскую школу бизнеса. Получил степень MBA в Университете Борнмута (Великобритания)
1998
Начал работу в Holcim. До этого прошел путь от инженера в компании Brusco & Lascano (Аргентина) до руководителя департамента проектов и тендеров в Corviam, S. A. (Испания)
2003
Директор цементного завода в мексиканском Рамос-Ариспе
2009
Вице-президент по производственной деятельности Holcim в Аргентине
2014
Стал гендиректором Holcim в России
2015
Назначен на должность гендиректора компании «LafargeHolcim Россия»

Что касается экспорта... Мы поставляем из России незначительный объем тампонажного цемента, который используется в нефтегазовой отрасли, – в Азербайджан и Казахстан. В общих продажах на экспорт приходится около 1%. Расширять число стран не планируем. Мы расположены далеко от границ, поэтому экспорт для нас связан с высокими расходами на логистику, и мы не видим в этом смысла. И кроме того, LafargeHolcim, как крупнейший мировой производитель, уже ведет деятельность в тех странах, куда мы могли бы дополнительно экспортировать продукцию [из России].

– Просите ли российские власти субсидировать часть расходов при транспортировке цемента, поставляемого на экспорт? Так уже делается в автопроме, например.

– Мы не получаем и не просим никакой особой поддержки от правительства. На наш бизнес, конечно, влияют логистические тарифы, которые продолжают расти. Наши клиенты тоже спрашивают об этом, потому что в конечном итоге повышение тарифов сказывается на стоимости цемента. Но мы понимаем, что повышение тарифов на логистику, особенно дорожных тарифов, необходимо для накопления фондов, обслуживания и ремонта дорожной инфраструктуры. Поэтому было бы странно просить государство уменьшить тарифы, если мы хотим видеть позитивные изменения в транспортной сети России.

– Субсидируя часть логистических расходов, государство стимулирует развитие экспорта, помогает увеличить загрузку российских заводов. Как считаете, есть ли смысл такую же схему применять и для цементной отрасли в целом?

– Экспортировать цемент для страны экономически нецелесообразно. Представим, что Россия заинтересована в развитии торговых отношений с другими странами для поддержания активного торгового баланса. Но, грубо говоря, экспортируя одну тонну машин, вы зарабатываете $10 000, а одну тонну цемента – всего $100. Поэтому если мне нужно для увеличения экспорта сделать существенные вложения в инфраструктуру, то я не буду заинтересован делать их для продукции с прибыльностью в $100.

– В 2018 г. в России пройдет чемпионат мира по футболу. Вы воспользовались возможностью поучаствовать в строительстве стадионов?

– Конечно. Наш цемент был использован на многих строительных и инфраструктурных объектах, например в «Лужниках», стадионе «Спартак» и при строительстве стадионов в Самаре, Екатеринбурге, Казани, Волгограде. Для возведения стадионов в Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде применены наши нерудные материалы – щебень.

– Прибавка от заказов для этих объектов была ощутимой для вашего бизнеса?

– Нет, она была незначительной.

– Тогда, быть может, использование вашего цемента в стройке для чемпионата помогло с точки зрения имиджа?

LafargeHolcim

Производитель цемента
Акционеры (данные компании на 31 декабря 2016 г., голосующая доля): Томас Шмидхейни (11,4%), семья Демаре (9,4%), Нассеф Савирис (4,8%), Black Rock (3,02%), Dodge & Cox (3%), Harris Associates Investments Trust (2,9%).
Капитализация – $32,8 млрд.
Финансовые показатели (9 месяцев 2017 г.):
выручка – $19,7 млрд,
чистая прибыль – $1,6 млрд.
Продажи (девять месяцев 2017 г.): цемента – 155,8 млн т,
нерудных материалов – 208,1 млн т, бетона – 37,7 млн куб. м.

– Ничего выдающегося в цементе, который использовался в этих стадионах, нет. (Улыбается.) Я не могу сказать: смотрите, мы сделали нечто особенное, потому что у нас особенный цемент. Это наша стандартная продукция. Но, в принципе, у нас есть интересные решения, разработанные нашей лабораторией в Лионе. Например, Ductal – тонкодисперсный бетон с ультравысокими эксплуатационными свойствами, из которого можно делать очень тонкие и сверхпрочные конструкции. Вы можете утверждать, что ваш цемент «особенный», только в тех случаях, когда он может обеспечить определенную форму или структуру для объекта. Например, для России это пока не очень привычно, но во многих странах мира при строительстве дорог цемент (и гидравлические вяжущие на его основе) используют для стабилизации грунта.

– С весны 2016 г. весь поступающий на российский рынок цемент сертифицируется. У вас есть с этим сложности? ФАС настаивает на изменении условий сертификации, считая, что условия для иностранцев отличаются. Вы это поддерживаете?

– Сертификация всегда была, но в 2016 г. она стала обязательной. Для страны это безусловно позитивная мера, потому что на российском рынке цемента были (и, может быть, частично остаются) проблемы контрафакта. Но в первоначальной редакции ГОСТа прописан несколько отличающийся порядок сертификации для российских производителей и поставщиков из-за рубежа. Мы являемся российским производителем, сложностей с сертификацией у нас нет. Но мы поддерживаем мнение ФАС, которая считает, что необходимо создавать равные условия для всех участников рынка.

– А почему обязательная сертификация не смогла убрать весь контрафакт?

– Власти получили дополнительный инструмент контроля за ситуацией на рынке. Тем не менее на рынке остаются небольшие упаковщики, перекупщики, которые активизируются в строительный сезон.

– Сколько еще вы готовы инвестировать в развитие бизнеса в России?

– В среднем на ближайшие три года мы запланировали инвестировать 15 млн евро. Но не для того, чтобы наращивать объемы, а чтобы оптимизировать производство, затраты, качество, экологические показатели.

– В долгосрочной перспективе планируете строительство новых предприятий – например, в регионах, где вы сейчас не присутствуете?

– Сейчас у нас нет таких планов. Но мы следим за спросом и анализируем планы государства, заинтересованного в развитии удаленных территорий... В любом случае если в итоге мы решим создать новое производство – это может произойти не скоро.

– Филарет Гальчев, контролирующий «Евроцемент груп», раньше был акционером LafargeHolcim. У вас есть совместные проекты в России?

– Из прессы я знаю, что в какой-то момент Филарет Гальчев был одним из акционеров LafargeHolcim. С «Евроцементом» мы конкурируем, и у нас нет совместных проектов. Но с этой компанией мы входим в ассоциацию «Союзцемент». Она помогает нам совместно решать проблемы отрасли, клиентов и переадресовывать их государству.

– Судя по вашим ответам, вы не особо много просите у правительства.

– Это потому, что я, мы в компании так понимаем бизнес. Нормальный бизнес не построить на поддержке правительства. Основные разговоры и те вопросы, которые мы обсуждаем с властями, – это устранение барьеров, которые мешают ведению бизнеса. Мы работаем с органами власти по конкретным проектам. Например, бетонные дороги. С точки зрения погодных условий в России они могли бы составить достойную альтернативу асфальтобетонным дорогам. На первоначальном этапе инвестиции сопоставимы, но если мы говорим о жизненном цикле, содержании бетонных дорог, то они несравнимо более экономически эффективны, чем асфальтобетонные. На уровне государства есть понимание того, что такие дороги нужны. Это отражено в стратегии развития строительных материалов. Теперь нужно принять конкретные меры, чтобы процесс запустился. Это прежде всего касается введения новых стандартов для строительства этих дорог... Мы сейчас находимся в диалоге с государством по этим вопросам.