Гендиректор «Ростеха»: Новые санкции вряд ли смогут нас подкосить

Сергей Чемезов рассказывает о финансовых и других итогах работы в 2018 г., о влиянии санкций на экспорт оружия и о доходах своей семьи
Сергей Чемезов, гендиректор «Ростеха»/ Максим Стулов / Ведомости

Корпорация «Ростех» создавалась в 2007 г. прежде всего для консолидации принадлежащих государству оборонных активов. Сегодня в ее состав входит более 700 предприятий, на которых работает более полумиллиона человек, и проще сказать, в каких отраслях «Ростеха» нет. Даже Владимир Путин на праздновании 10-летия корпорации предостерег своего бывшего сослуживца, бессменного гендиректора «Ростеха» Сергея Чемезова от «бесконечного, бесконтрольного расширения». Но и это не остановило расширение: после поглощения Объединенной авиастроительной корпорации «Ростех» станет одним из крупнейших в мире производителей авиатехники. Сам Чемезов говорит, что планов дальнейшей экспансии у него нет, он готов делиться активами с частными инвесторами, и объясняет, почему партнерами госкорпорации и совладельцами крупных компаний порой становятся мало кому известные люди.

– В конце прошлого года Владимир Путин публично предостерег «Ростех» от «бесконечного, бесконтрольного» расширения...

– Он правильно сказал: «бесконтрольного» расширения.

– Но с тех пор вы забрали Объединенную авиастроительную корпорацию (ОАК) и концерн «Тракторные заводы»!

– Подождите-подождите! Мы ничего не забирали. Решения о передаче нам этих активов были приняты президентом и правительством.

– Сначала «Ростеху» были переданы в основном оборонные активы, а сейчас это и вакцины, и трактора, и компьютеры. Зачем вам столько всего?

– Ответ уже даже в нашем названии – государственная корпорация. С одной стороны, наша цель – это развитие бизнеса, получение прибыли. С другой – выполнение государственных задач: безопасность по критическим технологиям, социальная стабильность, гособоронзаказ. Знаете, интересно, если посмотреть на 12 основных национальных проектов, которые определил президент, то вы обнаружите, что в каждом из них у нас если не основополагающая, то одна из главных ролей. Также есть задача сохранить важные отрасли промышленности, технологического прорыва. Так в составе «Ростеха» оказываются и ОАК, и «Тракторные заводы».

– То есть для вас это было как снег на голову?

– Что касается «Тракторных заводов», честно говоря, да. Не планировалось, что их нам передадут. Владельцы концерна были не в состоянии обслуживать кредиты ВЭБа – 82 млрд руб. Дальше ожидался тяжелый сценарий – невыплата зарплат, остановка производства. Понятно, что банк не должен управлять промышленными активами. Поскольку мы тоже были кредиторами, в частности «Курганмашзавода» (производит в том числе боевые машины пехоты. – «Ведомости»), и у нас есть профильные направления, связанные с производством сельхозтехники и вооружений, было решено передать актив нам.

А идея объединения ОАК с «Ростехом» существовала достаточно давно, потому что мы изготавливаем почти 70% комплектующих для авиации. Было бы правильно, чтобы и сборка, и производство комплектующих были сконцентрированы в одном месте.

– Когда ОАК окончательно войдет в состав «Ростеха»? И что с ней будет дальше?

– Сейчас мы не совсем четко представляем финансовое состояние ОАК. В общих чертах, конечно, знаем, но нужно посмотреть на все скелеты в шкафу. А потом уже будем готовить новую стратегию. На присоединение отведено 18 месяцев. ОАК и «Вертолеты России» будут объединены в один авиационный кластер, в него войдут все предприятия, производящие комплектующие как для самолетов, так и для вертолетов. Но это будет не юридическое объединение, а условное – внутри корпорации. С учетом новых активов доля авиационного кластера в общей выручке корпорации составит примерно 50% – около 1 трлн руб. То есть авиастроительный блок станет самым мощным в корпорации.

– Планируется ли разделение ОАК на военный и гражданский секторы?

– Сказать со стопроцентной гарантией не могу – пока рано. Если посмотреть на мировую практику, это есть везде: у Boeing есть дивизион гражданской авиации и дивизион военной. В Airbus – то же самое. Но давайте подождем.

– На этом вы остановитесь или есть новые кандидаты на присоединение?

– Думаю, в ближайшее время не стоит этого ждать.

– А вам самому не кажется, что структура стала слишком большой?

– Вы думаете, неуправляемой?

– Мы этого не говорили.

– Структура у нас оптимальная. Финансовый результат хороший: прогноз по выручке в этом году – более 1,6 трлн руб., чистую прибыль ожидаем на уровне 127 млрд руб. Через дочерние холдинги мы объединяем более 700 предприятий. При этом мы не стремимся все концентрировать в своих руках. Привлекаем частных инвесторов, отдаем им пакеты акций наших компаний вплоть до контрольных, если это позволяет развивать активы. Почти в половине наших холдингов, в семи из 15, или частный инвестор уже в капитале, или мы в процессе сделки сейчас. Мы заинтересованы не только в дополнительных средствах, но и в приобретении новых компетенций, технологий и рынков. Думаю, такой же позитивный сценарий развития, как был у «Камаза», «АвтоВАЗа», «Калашникова», может быть в будущем и у других наших холдингов.

Откуда берутся партнеры

– Партнерами «Ростеха» зачастую становятся люди, которые до знакомства с вами были мало кому известны. А потом благодаря «Ростеху» стали акционерами компаний с миллиардными оборотами – например, «ВСМПО-Ависмы» или «РТ-инвеста». А ваш партнер по концерну «Калашников» Алексей Криворучко недавно стал заместителем министра обороны по вооружению. Это случайные совпадения?

– Нет, мы просто оперируем категориями не известности, а профессионализма и эффективности. Эти качества для нас важнее. Может, они не были публичными, но своими делами доказали, что в состоянии управлять большими предприятиями.

– Когда малоизвестные люди получают в госбанках кредит почти на $1 млрд и становятся контролирующими акционерами такого гиганта, как «ВСМПО-Ависма», возникают подозрения, что они кого-то фронтируют.

– Никто никого не фронтирует.

Мы пришли в «Калашников» с тем же Криворучко, когда годовая выручка была около 2,3 млрд руб. и убытки – почти 2 млрд руб. Сейчас годовая выручка группы компаний «Калашников» – более 40 млрд, а чистая прибыль по 2018 г. будет порядка 3 млрд руб. Концерн – это сотни новых продуктов и экспортных контрактов, несмотря ни на какие санкции, потому что продукт лучший. При этом Криворучко показал себя как в корпорации, так и в бизнесе – наверняка вы катаетесь в аэропорт на «Аэроэкспрессе», который он создал и возглавлял много лет. Уже после этого он вернулся в оборонку и решил инвестировать собственные средства с партнерами в «Калашников».

У Андрея Шипелова [контролирующего акционера и гендиректора «РТ-инвеста»] также очень весомый бэкграунд в бизнесе – он начинал с торговли, занимался нефтепродуктами, вывозом и переработкой мусора, венчурными инвестициями и во всех этих сферах достиг серьезных успехов.

И Криворучко, и Шипелов, и Михаил Шелков [совладелец и заместитель председателя совета директоров «ВСМПО-Ависмы] были достаточно состоятельными людьми, когда пришли в «Ростех». С Шелковым я знаком со времен работы в администрации президента, он тогда уже владел банками.

Сергей Чемезов

Родился в 1952 г. в г. Черемхово Иркутской области. Окончил Иркутский институт народного хозяйства и Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба Вооруженных сил России
1980
работал в экспериментально-промышленном объединении «Луч», в том числе главой представительства объединения «Луч» в ГДР
1988
заместитель гендиректора внешнеторгового объединения «Совинтерспорт»
1996
начальник управления внешнеэкономических связей управления делами президента РФ
1999
гендиректор «Промэкспорта»
2001
первый заместитель гендиректора, затем гендиректор «Рособоронэкспорта»
2007
гендиректор госкорпорации «Ростех»

Стратегия «Нацимбио»

– Еще одна ваша «дочка», «Нацимбио», в которую вы привлекли частного инвестора, Marathon Group, – единственный поставщик препаратов крови, единственный поставщик лекарств для ФСИН, а также исполнитель Национального календаря прививок. К тому же еще несколько лет назад «Ростех» видел в структуре «Нацимбио» «национального дистрибутора лекарств», а сейчас как раз Минздрав намерен создать единого поставщика дорогих импортных лекарств. Каким вы видите будущее фармподразделения «Ростеха»?

– Мы не дилеры, мы производители. Мы создали «Нацимбио», в первую очередь чтобы объединить все активы, которые мы получили в фармацевтике, а также чтобы привлечь частных инвесторов с подобными активами. Главная задача «Нацимбио» – это трансфер технологий, создание в России совместных предприятий, разработка собственных вакцин и препаратов. Чтобы не зависеть от иностранных производителей, которые могут отрезать нас от поставок жизненно важных лекарств, этот риск надо осознавать. Для этого же мы создаем сейчас уникальные протонные центры для борьбы с онкологическими заболеваниями в четырех регионах. Такие клиники есть в США, Китае, Японии, а у нас подобных технологий, можно сказать, нет. Для этого же ведем разработки самого разного медицинского оборудования: УЗИ-сканеров, томографов, оборудования для роддомов. Даже медицинские иглы начинаем делать, потому что в России они не производились.

– Стратегия развития «Нацимбио» предполагала создание национальной логистической холодовой цепи, которая необходима для обеспечения качества продукции от производства до медучреждения, к 2020 г. Получается, стратегию скорректировали и решено было остановиться на производстве и центрах исследования и разработок, без дистрибуции?

– Не совсем так. В первую очередь наша задача действительно развивать производство. Логистика, доставка с соблюдением условий холодовой цепи, конечно, важное, но сопутствующее направление развития. «Нацимбио» уже инвестирует в модернизацию логистической системы – обновляем парк грузовых машин, закупаем более продвинутые термоконтейнеры, внедряем систему постоянного мониторинга грузов. Но все же стратегическая цель компании – это вывод на рынок доступной жизненно важной фармпродукции, а не логистика или дистрибуция.

– У вас есть проблема со строительством завода в Кирове, из-за чего «Нацимбио» может лишиться статуса единственного поставщика препаратов крови...

– Здесь иная логика. Слухи о снятии с компании статуса единственного поставщика появились в связи с обсуждением изменений параметров проекта с регулирующими ведомствами. Это повлекло за собой разговоры об изменениях в преференциях со стороны государства. Строительство было начато много лет назад, еще до передачи площадки в «Ростех», и за это время произошло много структурных изменений как внутри холдинга, так и на рынке, изменилась в том числе и экономическая ситуация в стране. Когда изначальные условия меняются, логично, что и сам проект требует соответствующей актуализации. Дополнительно это осложняется тем, что мы очень долго получали этот актив от Росимущества. Решение о передаче нам этого недостроя принято давно, но сам объект мы получили только в сентябре этого года – мы потеряли очень много времени. Сейчас ведем переговоры с профильными министерствами и правительством о возможности внесения изменений в конфигурацию проекта, в том числе схемы его управления, но раскрывать детали пока преждевременно.

«Ростех» в цифровом мире

– В последнее время «Ростех» очень заметен в сфере информационных технологий и цифровой экономики. Недавно СП с «Мегафоном», USM Holdings и Газпромбанком – «МФ технологиям» (МФТ) на базе Mail.ru исполнилось полгода. Вы уже получили свои 11% в компании? И в каких проектах участвуете?

– Да, мы активны в этих направлениях. И видим большой потенциал в развитии бизнеса через создание технологических альянсов с наиболее развитыми игроками на рынках умной продукции.

Про Mail.ru: «Ростех» приобрел 11% в МФТ, сумма сделки – $49,5 млн. Есть много совместных проектов, которые сейчас обсуждаются в различных областях.

Mail.ru Group активно развивается. Уже после нашего вхождения в капитал МФТ было объявлено о планах создать СП между Mail.ru Group и Alibaba – крупнейшее в области электронной коммерции в РФ.

«Ростех»

Государственная корпорация
Владелец: Росимущество (100%). Консолидированные финансовые показатели (2017 г.):
выручка – 1,3 трлн руб.,
чистая прибыль – 88 млрд руб.
Объединяет более 700 организаций в различных отраслях промышленности. Среди активов – «АвтоВАЗ» (37,6%), «Камаз» (49,9%), «Вертолеты России» (85,7%), «Калашников» (25%) и др. (данные на 30 сентября 2018 г.).

– То есть сделка с Alibaba была главной мотивацией создания этого СП?

– Сделка еще не закрыта, но она, безусловно, существенно повышает инвестиционную привлекательность Mail.ru Group.

– Наряду с МФТ «Ростех» является партнером USM Алишера Усманова в ООО «ЦРПТ», которое будет заниматься маркировкой товаров. Помимо этого «Ростех» еще и совладелец оператора системы «Платон». То есть накапливает огромный массив данных о производителях товаров, их импортерах, перемещении товаров внутри страны, о покупателях. Как вы планируете распоряжаться данными, которые к вам стекаются?

– По большому счету мы их даже еще не собираем. Наверное, при необходимости их можно аккумулировать и что-то с ними сделать. Это продукт, который может стоить денег. Для производителей важно, как продается их продукция. Мы можем делать им такую аналитику.

– Алишер Усманов – ваш партнер в проектах по маркировке, в то же время он совладелец крупного интернет-холдинга, крупного сотового оператора. У них есть конкуренты, которые не имеют доступа к данным, которые есть у «Ростеха».

– Цифровая метка, которая уже делается на табачных изделиях, на шубах, на обуви, медикаментах, – какой для него интерес в этой информации? Он ни в одном из этих бизнесов не участвует. Но эти данные регулируются. Есть службы, которые следят, чтобы данные не использовались по чьему-то усмотрению, создавая искусственные преимущества. В системе обеспечен высокий уровень защиты информации, используются криптографические технологии. И потом – кто еще готов инвестировать в создание такой системы, можете назвать? Бюджетные средства в проекте не используются, а контроль системы, работы единого оператора остается за государством. При этом цели системы и другие плюсы налицо: это уход контрафакта и фальсификата с прилавков. Конечно, у проекта есть противники, именно они теряют от повышения прозрачности рынка. Технология работает, все лекарства с 2020 г. должны маркироваться, от срока внедрения зависят жизни людей. Это значительное подспорье для легального бизнеса, налоги для государства... А вас вот беспокоит только судьба информации, которая собирается при маркировке. А не беспокоит судьба информации, которая собирается всеми сотовыми операторами? Ничего? Нормально?

– Еще из одного вашего совместного с Алишером Усмановым проекта вы в этом году вышли, продав USM опцион на приобретение 25%-ной доли в операторе по освоению Удоканского месторождения меди. На каких условиях вы 10 лет назад получили этот опцион?

– Уже лет 15 прошло с тех пор, как «Ростех» и USM совместно участвовали в конкурсе на лицензию. Кстати, заплатили очень дорого (по словам Алишера Усманова – $500 млн. – «Ведомости»). Но финансово «Ростех» не участвовал в сделке. У нас была договоренность, что корпорация имеет право выкупить у USM 25% по цене, равной прямым затратам USM. Понятно, что сегодня этот пакет стоит намного дороже, потому что там проведена большая работа: проектирование уже завершилось, определены запасы, дороги подведены. То есть месторождение готово к работе. Поскольку Алишер Бурханович решил дальше самостоятельно развивать проект и предложил нам хорошую цену, мы отказались от опциона.

– То есть вы обеспечили административную поддержку, а потом продали свой опцион. За сколько?

– Мы на данном этапе отказались от финансового участия в проекте, но по-прежнему рассчитываем поучаствовать в нем технологически через наши профильные проектные организации. Условия заключения опциона мы не раскрываем.

– «Ростех» стал совладельцем разработчика технологии распознавания лиц NtechLab. Как продвигается проект по внедрению этого распознавания в 150 000 камер в Москве и Петербурге?

– Сейчас мэрия Москвы будет объявлять конкурс, желающих участвовать в нем много. Мы уже проявили себя с неплохой стороны – наша программа была использована в камерах, которые стояли на стадионах чемпионата мира по футболу. Тогда было задержано 180 правонарушителей, в том числе находившихся в розыске. Совсем недавно алгоритм NtechLab выиграл в конкурсе Национального института стандартов и технологий США. До этого была победа в двух других американских конкурсах – они показали самый высокий уровень по распознаванию эмоций и по распознаванию силуэтов.

– Расскажите про проект по совместному радиоэлектронному предприятию с АФК «Система». Готова ли оценка активов, в каком состоянии проект?

– Это одно из наших ключевых стратегических партнерств. Мы объединяем активы в области микроэлектронной компонентной базы, чтобы усилить развитие этого направления в России. Ключевые параметры сделки согласованы. Всего в сделку войдет 21 предприятие: «Ростех» передаст девять активов, АФК – 12. Контроль в СП получит АФК «Система», у нас – 49%. Других инвесторов привлекать пока не планируется, не вижу необходимости.

– В программе «Цифровая экономика», в которой вы активно участвуете, обсуждается проблема радиоэлектроники и электронной компонентной базы (ЭКБ), без которой корабль не поплывет. Готовы ли вы поставлять ЭКБ и более крупную радиоэлектронику для цифровой экономики? И в чем еще вы видите свое место в этом проекте?

– Прежде всего нет цели полностью заменить импорт. Но если мы говорим о суверенной цифровой экономике, то, конечно же, нужны собственные электронные компоненты, оборудование, цифровые системы. Это гарантия безопасности.

Именно поэтому мы ведем собственные работы в этой сфере и активно идем со своими разработками в проекты цифровизации. Например, создаем цифровую инфраструктуру, которая управляет городскими объектами, дорожным движением, системами безопасности. Внедряем цифровые технологии в здравоохранении, системах торгов, закупок и т. д. Конечно, такие системы должны быть надежно защищены от вмешательства со стороны других государств. То же самое касается энергетики, промышленности, здравоохранения, госуправления. Я уже не говорю об оборонке и армии, где мы являемся одним из ключевых поставщиков цифровых решений.

В части ЭКБ, о которой вы спрашиваете, у нас есть хорошие результаты: мы делаем современные чипы, на их основе – вычислительную технику, средства для передачи, обработки, хранения данных. Производим средства мониторинга и робототехнику, например беспилотники. Создаем программное обеспечение – от собственных операционных систем до бизнес-приложений и больших системных решений типа «Безопасного города». При этом акцент сейчас смещается на большие сервисные контракты полного цикла. Никому не нужен набор отдельных устройств. Заказчик хочет получить с продуктом весь пакет услуг под ключ: с поддержкой и сервисом – вплоть до его утилизации, когда подойдет срок. Это направление мы сейчас развиваем.

Гражданское значение

– «Ростех» заявляет, что 50% продукции корпорации к 2025 г. будет относиться к гражданскому сегменту. Каков этот процент сейчас?

– Да, такая цель есть. Сейчас доля гражданской продукции в выручке «Ростеха» составляет порядка 28%. При этом за последние четыре года продажи гражданки выросли более чем в 1,5 раза. Сейчас у нас разработана глобальная программа по диверсификации, совместно с ВЭБом создан проектный офис по диверсификации НПО «Конверсия». Он помогает компаниям ОПК выводить продукт на рынок, находит ниши, способствует развитию маркетинговых компетенций и получению льготного финансирования по программам ВЭБа и ФРП. При этом требования к производимой гражданской продукции очень серьезные, не сковородки и лопаты, как было в 1990-е.

Эффективнее всего предприятия радиоэлектронного кластера: выручка у них выросла на 74% (выручка РЭК 2017 г. – 38 млрд руб., прогноз на 2018 г. – 66 млрд руб.). По нашим расчетам, суммарно за следующие три года продажи продукции гражданского назначения по «Ростеху» превысят 2,5 трлн руб.

– «Ростех» решил участвовать в строительстве нового терминала иркутского аэропорта. Чем этот проект вас заинтересовал кроме того, что это ваша малая родина?

– Участвовать в этом проекте нам предложил губернатор. «Ростех» единолично не планирует входить, мы рассматриваем участие совместно со структурами «Новапорта»: у нас – 25%, 75% – у компании «Системы управления». Любому человеку небезразлично, как живет его родина, конечно. Но Иркутская область – это еще и крупный промышленный регион, где проживает около 2,5 млн человек. На Байкал ежегодно приезжает до 1,5 млн туристов. К 2020 г. пассажиропоток через Иркутск достигнет 3 млн человек в год. Аэропорт станет одним из крупнейших авиационных хабов в стране. Предварительно объем инвестиций в проект оценивается на уровне 100 млрд руб. Сейчас там разгорается скандал: почему проект отдали этой компании, а не той; и Олег Дерипаска якобы хотел там поучаствовать. Если объявят конкурс, пожалуйста! Мы готовы принять в нем участие.

– Росавиация не добилась признания своей системы сертификации в Европе и США. Какие проблемы из-за этого возникнут для экспорта гражданской авиатехники?

– Пока мы пользуемся старыми сертификатами, которые выдал МАК, – на ту технику, которая ранее была создана и которая уже поставляется. А вот с новой техникой, если Росавиация не сможет договориться о процедурах взаимного признания, подписать регламенты с международными органами сертификации, действительно могут быть проблемы. Это касается, например, экспорта самолетов, того же МС-21, на который мы делаем большую ставку. Отсутствие решения, в частности, ограничивает возможности ведения активных переговоров с потенциальными покупателями за рубежом. Я говорил на эту тему с министром транспорта Евгением Дитрихом, он пообещал, что до конца I квартала следующего года вопрос решится.

Санкции

– США обещают ввести новые санкции в отношении России. Чего вы ждете, как к ним готовитесь?

– Знаете, нас это не очень пугает: мы сделали все, чтобы минимизировать ущерб от санкций. Мы научились работать в этих условиях, а более жесткие санкции уже сложно придумать. Например, мы практически не заказываем за рубежом комплектующие изделия. От закупок в США ушли. Поэтому новые санкции вряд ли смогут нас подкосить.

– Правда ли, что после распространения закона CAATSA на «Рособоронэкспорт» с весны были парализованы долларовые платежи по военно-техническим контрактам с Индией и другими странами?

– Конечно, санкции создают сложности для нас и наших партнеров, которые сталкиваются с серьезным давлением. Но непреодолимых препятствий нет. Мы же подписали крупнейший контракт за всю историю военно-технического сотрудничества России (со времен СССР) и Индии – на поставку зенитных систем С-400.

Проблемы с платежами действительно периодически возникают. Мы приняли решение перейти на расчеты в национальных валютах: с нами могут рассчитываться как в рублях, так и в других конвертируемых валютах. Рассматриваем и другие формы платежей.

– Соответствует ли действительности информация, что Индонезия может отказаться от контракта на покупку истребителей Су-35?

– Пока никто не отказывался. Тут надо внимательно следить не за газетами, а за тем, что говорят официальные лица. Министр обороны Индонезии недавно подтвердил, что его страна крайне заинтересована в Су-35 и что Индонезия не откажется от выполнения контракта с Россией под влиянием возможных санкций США. Санкции выгодны только американским компаниям, которые конкурируют с нами на рынках вооружений. У многих мировых производителей и государств такой подход вызывает лишь возмущение.

– Может ли давление, которое оказывает США на покупателей российского оружия, отразиться на общих показателях экспорта?

– У нас на сегодняшний день рекордный портфель заказов – более $50 млрд. Такого никогда не было – это показатель того, что никто не отказывается; наши партнеры не боятся и заключают контракты.

– Гендиректор «Рособоронэкспорта» Александр Михеев говорил, что в этом году поставок будет осуществлено более чем на $13 млрд. А на следующий год какие планы?

– Если исполнять, как предусмотрено в контрактах, можем достичь и больших результатов, но многое зависит от распределения поставок, от сроков финансирования.

– Приходится ли «Ростеху» из-за санкций снижать свою долю в предприятиях, где есть иностранные партнеры?

– Пока нет. Вы знаете, что на «ВСМПО-Ависме» я председатель совета директоров, у них создано СП с Boeing. И меня никто не просил, чтобы я ушел. Хотя я попал под санкции одним из первых. По другим предприятиям – «Камаз», «АвтоВАЗ» – тоже никаких вопросов нет.

Автомобильные проекты

– В этом году «АвтоВАЗ» впервые за долгое время показывает чистую прибыль. На какую прибыль вы рассчитываете по итогам года и допускаете ли выплату дивидендов? (За девять месяцев 2018 г. чистая прибыль «АвтоВАЗа» – 5,4 млрд руб., за девять месяцев 2017 г. – убыток в 4,5 млрд руб.)

– Думаю, в этом году должны получить порядка 5–6 млрд руб. Это первая за 10 лет прибыль. С учетом того что у «АвтоВАЗа» обширная инвестпрограмма, логично было бы направить средства на ее финансирование. Но решение о выплате дивидендов будут принимать акционеры.

– Когда СП с Renault переедет в Россию? Ранее сообщалось, что планируется реорганизация Alliance Rostec Auto B.V. и перевод акций «АвтоВАЗа» в российскую юрисдикцию.

– Мы ставили условие перед нашими французскими партнерами – в обязательном порядке перевести СП в российскую юрисдикцию. На этих условиях мы принимаем участие в докапитализации «АвтоВАЗа» более чем на 100 млрд руб., которая завершается в этом году. Я надеюсь, что в первом полугодии следующего года предприятие переедет.

– Партнер «Ростеха» по другому автопроизводителю, «Камазу», – Daimler, у него 15%. Они не хотят вернуться к вопросу увеличения своей доли?

– Пока нет. Совсем недавно у них спрашивал.

– У «Ростеха» 47,1% акций «Камаза». Гендиректор предприятия Сергей Когогин в одном из интервью рассказывал, что советовал не выплачивать дивиденды по итогам 2017 г., так как у компании масштабная инвестпрограмма...

– Действительно, у «Камаза» большая инвестпрограмма стоимостью более 100 млрд руб. Цель – создание новых производств и обновление модельного ряда. Например, в рекордно короткие сроки, за полтора года, был построен новый завод по производству каркасов кабин. Сейчас закупается и устанавливается оборудование. Поэтому объем дивидендов мы сократили до минимума, чтобы завершить инвестиционную программу, не привлекая кредиты. Потому что кредит – это всегда дополнительная нагрузка.

– Готовы ли вы отказаться от выплаты дивидендов по итогам 2018 г.?

– Давайте дождемся финансовых результатов работы компании.

– Планируете ли в перспективе выйти из акционерного капитала «АвтоВАЗа» и «Камаза»?

– Нет. «Камаз» – хорошая прибыльная компания, выплачивает дивиденды. И это стратегический актив. А 25% в «АвтоВАЗе» нужно оставить, потому что это большой социальный актив.

– Вы же там уволили половину персонала!

– Даже больше. Но не сразу и не просто так. Трудоустраивали людей, давали возможность получить новую профессию. Это был вопрос выживаемости завода. А любой частный инвестор мог бы прийти и сказать: ворота открыты, выходи. Зато сегодня за «АвтоВАЗ» не стыдно: завод ожил, создает новый модельный ряд, наращивает продажи и прибыль.

– Минпромторг сейчас определяется с производственной площадкой для выпуска новых российских автомобилей представительского класса Aurus, больше известных как «Кортеж». Обсуждается ли возможность использования мощностей «АвтоВАЗа» или «Камаза» в этом проекте?

– Такая идея была на начальном этапе, но мы от нее отказались. Сборка будет на «Соллерсе». На «АвтоВАЗе» совершенно другая технология сборки – рассчитана все-таки на более низкий ценовой сегмент. А Aurus – дорогая машина, по сути, мелкосерийной сборки. Автомобилей будет производиться не так много, около 5000 в год. Хотя желающих купить достаточно.

– А вы себе купите?

– Да, я встал в очередь. В Минпромторге у Мантурова идет запись. (Смеется.)

– Как вы относитесь к электромобилям и беспилотникам? Намерены ли инвестировать в эти технологии?

– Что касается электромобилей, «АвтоВАЗ» давно уже занимается ими, так как Renault – одна из передовых компаний, которая работает в этом направлении. У них очень неплохие электромобили. На базе «Калины» и Vesta были сделаны такие легковые автомобили, я один даже купил себе.

– Сами водите?

– Да, в выходные. Машина вполне хорошая получилась. А «Камаз» за последние годы значительно продвинулся в области производства пассажирского транспорта на электротяге. Что касается беспилотников, то на «Камазе» мы уже создали один. Испытания провели, он ездит со скоростью до 60 км/ч. Проблема в другом – нигде в мире не существует законодательного регулирования беспилотников. Если беспилотник сбил пассажира – отвечать за это кто будет? Пилота-то нет! Скорее всего, беспилотники пока можно использовать в аэропортах, в цехах крупных предприятий.

Личные доходы

– В опубликованных на сайте «Ростеха» декларациях указано, что ваш годовой доход в 2017 г. уменьшился по сравнению с 2016-м с 212 млн до 193,5 млн руб. А у вашей супруги – и вовсе с 848 млн до 69 млн руб. Почему это произошло? Есть ли у вас лично какие-то активы, которые могут не отражаться в декларации, но приносят доход или приобретены с расчетом на рост их стоимости?

– У меня лично ничего нет. Супруга занимается бизнесом много лет. В 2016 г. она получила крупную сумму от инвестиционных вложений, и, кажется, тогда мы продали дом. Год спустя уже таких доходов не было. Я возглавляю госкорпорацию и не имею права владеть какими-то активами. Поэтому у меня только зарплата и вознаграждения за участие в советах директоров. Например, я вхожу в совет директоров «Аэрофлота». Кстати, мы в прошлом году приняли решение, что сотрудники «Ростеха» не получают вознаграждений за работу в советах директоров предприятий, входящих в состав нашей госкорпорации.