Гендиректор ММК: «Через 25 лет все рутинные процессы будут автоматизированы»

Магнитогорский металлургический комбинат (ММК) – одна из немногих крупных российских компаний, которая не стала переносить головной офис в Москву. Поэтому для интервью с его гендиректором Павлом Шиляевым пришлось лететь в Магнитогорск. Перед поездкой старшие коллеги пугали меня воспоминаниями о городе – пелена смога над городом, сильный запах металлургического производства и проч.

Однако Магнитогорск показался мне вполне приятным городом. Возможно, это лето так украсило город, в котором сейчас можно взять лавандовый раф в кофейне на набережной Заводского пруда и сделать пару фотографий на фоне далеких и очень впечатляющих труб гигантского металлургического комбината. Кстати, в этом пруду местные жители купались: прямо в центре города, прямо с видом на завод. Возможно, магнитогорцы, как и жители областного центра – Челябинска, суровые люди и ничего не боятся. Но, скорее всего, дело в том, что за последние 25 лет старейший металлургический комбинат России существенно модернизировал производство и снизил выбросы в атмосферу в 4 раза. Шиляев уверяет, что компания находится в процессе постоянного технологического обновления, внедряет наилучшие доступные технологии, покупает лучшее оборудование. Такой подход вкупе с благоприятной рыночной конъюнктурой позволил ММК даже достичь рекордного значения EBITDA в 2018 г. – $2,42 млрд.

– Я бы так не сказал. Прошлый год был рекордным, и на его фоне говорить о снижении показателей как об ухудшении не совсем корректно. Произошло всего-навсего возвращение к спокойному, поступательному развитию. Если же говорить о конкретных тенденциях, то да, все сегодня обсуждают удорожание железорудного сырья, резкое и в высокой степени избыточное. Делать прогнозы – дело неблагодарное, но для меня очевидно, что нынешний уровень цен является спекулятивным и чрезмерным. По моей оценке, цена должна вернуться примерно к $80.

Не катастрофа для бизнеса

– Наша самообеспеченность железорудным сырьем составляет примерно 18–20%, это довольно комфортный уровень, поскольку вслед за пиковыми значениями спотовых цен на железную руду (до $115 за 1 т летом. – «Ведомости») всегда наступают периоды отката, когда цены опускаются до $50–60 за 1 т. Мы в этой ситуации не несем издержек, связанных с рентабельностью добычи, – и получается, что наша низкая интеграция в железорудные активы становится рыночным преимуществом.

– Это не самоцель. Любые сделки M&A должны работать на повышение эффективности бизнеса. Мы всегда говорили и продолжаем говорить: если на рынке появятся перспективные, интересные предложения с точки зрения M&A, то мы готовы их рассмотреть. Но на данный момент таких предложений нет.

– У «Металлоинвеста» и [казахстанской] ERG (Eurasian Resources Group).

– Любые ограничения – это всегда плохо для бизнеса. Хотя ММК работает на российском рынке, ценовая конъюнктура все равно единая. Все мировые потоки начинают переформатироваться, особенно когда ограничения вводятся избирательно: к Турции применяются одни меры, к России – другие. Тем не менее нам удается находить свои ниши и своих покупателей. Например, нас долго не было во Вьетнаме и в целом в Юго-Восточной Азии. Считалось, что это вотчина китайских металлургов. Но когда рынок приходит в движение, когда начинается поиск нового устойчивого состояния, срабатывают подчас неожиданные схемы. И вот, к своему удивлению, мы пришли на вьетнамский рынок: логистика позволяет, в том числе железнодорожная. Из более привычных для нас рынков – турецкий, одно из наших основных экспортных направлений...

– Нет, Турция проводила расследование, которое закончилось тем, что для российских металлургов все осталось без изменений. Но весь 2018 год из-за этого прошел под определенным давлением. Кроме того, турецкая экономика в последнее время столкнулась с рядом вызовов, что заметно снизило внутреннее потребление и, соответственно, наши поставки.

– Мы традиционно открыты к таким предложениям, но сейчас не время. Спад турецкой экономики в 2018–2019 гг., а также ограничения, введенные против турецкого сталелитейного сектора Соединенными Штатами, существенно повлияли на производство и продажи нашего турецкого актива. Прошлый год мы закрыли с убытком, хотя в 2017 г. зафиксировали рекордную EBITDA – порядка $50 млн. Во II квартале текущего года нам удалось вновь выйти в положительную зону, и задача на этот год – удержаться в плюсе. Экономическая ситуация в Турции рано или поздно выправится, и наше предприятие сможет перейти к уверенному росту. Все объективные факторы для этого есть: слаженная, профессиональная команда, современное оборудование.

– Нет, не планируем. У нас есть портфель идей, инициатив, но в текущей ситуации мы откладываем их реализацию. В частности, мы начали в 2017 г. подготовку к запуску горячей части на площадке турецкого завода (сталеплавильное производство. – «Ведомости»). В некотором смысле нам даже повезло, что мы не успели исполнить намеченное, поскольку сейчас продажи были бы уже нерентабельными. Вполне возможно, пришлось бы останавливать горячую часть.

– На MMK Metalurji сами принимают решение, где покупать рулон: у нас или на рынке. Это зависит целиком от текущей конъюнктуры. Мы управляем всеми нашими активами, исходя из рыночной специфики, чтобы понимать реальную стоимость каждого из них как отдельного бизнеса. Сейчас завод покупает значительную часть рулона на рынке.

– Не катастрофа. Плохо, когда вы вынуждены ограничивать производство. Мы объемы не ограничиваем. Наша готовая продукция находит спрос на рынке.

Поставки растут

– Да. Мы уже три года наблюдаем рост, и в этом году он тоже будет. Есть разные оценки – и год еще не закончился, но пока мы наблюдаем рост около 1,5%.

– Уже два года у нас стабильно увеличиваются продажи предприятиям автопрома. ММК поставляет больше половины всего металла, потребляемого автомобилестроителями в России. Неплохие показатели демонстрирует строительный сектор, который в этом году хотя и не вырос, но сохраняет прежний уровень потребления. Трубный сектор также стабильно функционирует – по сути, в этом году работой загружены как наши мощности, так и мощности наших коллег.

– Да, растут и поставки, и маржинальность заказов. Мы и в прошлом году имели хорошую загрузку на стане-5000 на магнитогорской площадке. В часах загрузка стана 100%-ная, в производстве – это всегда разные цифры, поскольку производительность всегда зависит от конкретного заказа, сортамента. В этом году это как раз высокопроизводительные заказы.

– Конечно, нет. Это все отрасли, где требуется широкий, толстый лист. Вы удивитесь, но эта сталь востребована даже в автомобилестроении: «Камаз», например, покупает лист с этого стана.

– Доля продаж ММК на внутреннем рынке, включая страны СНГ, в этом году выросла, что в целом соответствует ориентиру, который мы для себя наметили. Географически компания находится в самом центре России – это подразумевает хорошую логистику для внутреннего покупателя. В силу этого внутренний рынок – наш естественный приоритет.

– Безусловно, география диктует направление развития. Однако акцент на внутренних продажах укладывается и в более масштабную стратегию импортозамещения, реализуемую сегодня на общероссийском уровне. Вместе с другими металлургическими предприятиями страны нам удалось почти полностью вытеснить импорт. Для этого ММК инвестировал в развитие товарной линейки с акцентом на продукцию с высокой добавленной стоимостью. По сути дела, российские металлурги сейчас закрывают практически все потребности внутреннего рынка.

– Не могу говорить за весь рынок, но в номенклатуре ММК – в сегменте плоского проката – из-за границы завозятся не столь значительные объемы. Цифры варьируются год от года, но в среднем это около 1 млн т импортируемого оцинкованного проката и проката с полимерным покрытием и около 2 млн т непокрытого проката в основном из Казахстана и Украины. Суммарно это далеко не 12%. В статистику ФТС включаются также нержавеющие стали и, возможно, другие виды проката, которые мы на ММК не производим, – в них действительно высока доля импорта, но это не наша номенклатура – это совсем другая металлургия, совсем другое оборудование.

Маленькие заказы для большой компании

– На самом деле у нас не стандартизированная продукция. Точнее, продукция, предназначенная для строительного сектора, спотовых и экспортных продаж, действительно представляет собой типичный, простой сортамент. Но все остальные потребители – автомобильная отрасль, трубники – это всегда индивидуальные, очень «кастомизированные» заказы. К примеру, для трубников мы каждый раз реализуем конкретный, специфический проект под определенную магистраль. У них же параметры трубы зависят от рельефа местности, глубины прокладки (если трубопровод под водой), от разного рода внешних условий, например температуры и сейсмоактивности. Исходя из этого, они предъявляют каждый раз уникальные требования к качеству листа. Поэтому каждый заказ от трубников для нас – если и не НИОКР, то всегда опытные прокатки, опытные плавки, получение аттестации.

Что касается автомобилистов, то здесь у каждого предприятия свои запросы. Заказы от автомобильных предприятий предельно разнообразны – и это помогает нам оставаться в тонусе: чтобы поддерживать и повышать эффективность, необходимо постоянно тянуться к каким-то требованиям. Мы даже в своей стратегии до 2025 г. отдельно прописали, что должны стать лидерами по поставкам предприятиям автопрома. Почему? Потому что и автомобилестроители, и трубники – наиболее искушенные, требовательные клиенты. И если мы будем своевременно и в полной мере отвечать на все технологические вызовы, связанные с исполнением их заказов, мы и у себя внутри будем приводить бизнес-процессы в порядок.

– В случае с автомобилистами речь идет, в частности, о цифровизации ряда бизнес-процессов. Мы реформировали оперативно-календарное планирование, разработали и внедрили программный продукт, позволяющий выстраивать загрузку каждого агрегата, оптимизировать ее, а также позволяющий клиентам отслеживать ход исполнения заказов в режиме реального времени. Если раньше мы принимали заказ на месяц, то теперь намечаем конкретную дату и ставим задачу исполнить заказ с точностью плюс-минус три дня. Клиент может следить за исполнением заказа прямо со своего мобильного устройства: заказ принят, заказ в разливке стали, в прокатке, заказ отгружен.

Кроме того, у нас появилась группа технической поддержки клиента, система одного окна, система работы с претензиями. Мы стали активно собирать с клиентов отзывы о нашей работе. Так мы можем увидеть, где наши слабые места, чем клиент недоволен, где и как мы можем произвести дополнительную оптимизацию бизнес-процессов. Например, сейчас мы видим проблему: большое количество мелких заказов с разными требованиями к стали – как по химическому составу, так и по геометрии. Мы ищем, как, не доставляя клиентам проблем, увеличить серийность, укрупнить такие заказы.

– Это опять-таки вопрос клиентоориентированности. Важно не допустить двух крайностей: с одной стороны, нельзя взять заказ и его не выполнить. С другой – нельзя говорить клиенту, что крупные и потому выгодные и простые заказы от него мы будем брать, а мелкие и специфические – нет.

Одно из возможных решений – оптимизировать работу со складскими запасами. На Петербургском международном экономическом форуме в этом году мы подписали соглашение о строительстве логистического центра в Тольятти. Мы долго искали под него место. Тольятти – очень удобный вариант: всего несколько сотен метров от производственной площадки «АвтоВАЗа». Строительство центра позволит нам стать, во-первых, ближе к потребителю. Во-вторых, с его помощью мы станем более гибкими в плане поставок, сможем разбивать продукцию на более мелкие партии и доставлять клиенту тогда, когда ему это будет нужно, сможем резать прокат под необходимый размер прямо там, на месте.

– Пока только там, но это очень выгодное месторасположение. Этот центр закрывает потребности не только «АвтоВАЗа», но и «Камаза» в Набережных Челнах, площадку «АвтоВАЗа» в Ижевске, Ford также находится недалеко (предприятие Ford Sollers расположено в Елабуге. – «Ведомости»). При выборе места мы ориентировались именно на пул наших автомобилистов.

– В течение двух лет.

– Нет, это сервис для клиентов, оптимизирующий сроки выполнения заказов, их размер, комплектацию. Реализация проекта обеспечит нам снижение внутренних затрат на хранение и доработку металла. Фактически такой центр одновременно повышает и нашу внутреннюю эффективность, и качество клиентского обслуживания.

Время для творчества

– Для металлургов цифра – это инструмент, средство, новые возможности. В той части, в которой цифра применима к работе с клиентом, мы активно развиваем соответствующие инструменты и уже видим хорошие результаты. Цифровой инструментарий помогает эффективно снижать внутренние затраты: к примеру, наш проект «Снайпер», который позволяет ежегодно экономить существенные ресурсы на дорогостоящих ферросплавах при производстве металла. Такого рода проектов у нас много. В коммерческой службе у нас развиваются проекты «Индустрии 4.0» – в частности, специальный программный робот, отвечающий за взаимодействие с поставщиками металлолома. В кадровой службе мы запускаем робота-рекрутера. Кто-то говорит, что на ММК сложно попасть из-за бюрократических процедур, – так вот, теперь робот-рекрутер все эти вопросы снимает: нужно лишь заполнить стандартную анкету на сайте и ждать sms с приглашением на собеседование, когда появится подходящая вакансия. У нас есть также популярное мобильное приложение «Мой ММК», которое сейчас активно развивается. В этом приложении можно дистанционно заказывать все необходимые справки, планировать отпуск, получать информацию о премиях.

– Не увольнять, а перепрофилировать, занимать другой работой. В конечном счете технологии избавляют работников от рутинной работы, не требующей высокой квалификации. Это повышает эффективность бизнеса в целом.

– Возникает необходимость переобучения. ММК ежегодно вкладывает большие ресурсы в профессиональное развитие работников. Автоматизация производственных процессов высвобождает рабочее время сотрудников для более сложных, интеллектуально емких задач. Если освободить людей от монотонной, рутинной работы и оставить им более творческие задачи, то в конечном счете это сделает их самих счастливее, а производство – эффективнее. Темп экономики и жизни в XXI в. подразумевает необходимость постоянного обучения.

– У нас с выпускниками все-таки дела обстоят неплохо. Конечно, любому вчерашнему студенту, пришедшему в компанию, потребуется период адаптации на предприятии: в учебном заведении у него была теория, а здесь – практика. Но большого разрыва между теоретическими знаниями и практическими требованиями я применительно к нашим, магнитогорским, выпускникам не вижу. Возможно, потому что два главных учебных заведения города – МГТУ им. Г. И. Носова и Политехнический колледж – работают в тесной связке с комбинатом. Они оперативно реагируют на новейшие производственные тенденции. Например, когда мы в компании осознали, что необходимо переосмыслить систему охраны и безопасности труда, эти учебные заведения достаточно оперативно ввели соответствующие учебные программы. Они также быстро откликнулись и на процесс цифровизации на ММК – в МГТУ, например, открыли с нашим участием R&D-центр. Мы выступили заказчиками, но юридически этот центр – составляющая университета.

Мы хорошо интегрированы в образование в регионе нашего присутствия. Студенты приходят к нам на практику. И когда они потом возвращаются в аудитории и слушают теоретические курсы, у них уже есть визуальное, практическое представление о том, что им рассказывают. К тому же кто-то, посмотрев на металлургическое производство изнутри, вовремя поймет, что это не его предназначение, и уйдет в другую сферу. А кто-то, наоборот, убедится, какая за стенами завода скрыта красота и мощь, и начнет лучше учиться.

Нельзя забывать о культуре

– Такая проблема есть везде. Из любого маленького города люди стремятся уехать в город побольше. Из Москвы люди тоже хотят уехать.

Необходимо улучшать условия жизни. И в Магнитогорске это происходит благодаря координированным усилиям городской, областной администраций и ММК. Вы первый раз в городе и поэтому не можете оценить изменения, произошедшие здесь. Удалось вам прогуляться по городу?

– В Магнитогорске сейчас активно развивается городская среда: парки, улицы, дворы. ММК софинансирует эту деятельность. Мы решили заняться озеленением города: подписали пятилетнюю программу по высадке деревьев. На комбинате эта же программа называется рекультивацией, мы всегда этим занимались. Нельзя и о культуре забывать. Например, недавно в городе при личном участии основного акционера ММК [Виктора Рашникова] началась реконструкция известного на всю страну Драматического театра им. Пушкина.

– Расходы ММК на социальные проекты и благотворительность составляют около 2,5 млрд руб. в год. Для Магнитогорска это приличная цифра. Это весь спектр поддержки населения: детские программы, поддержка пенсионеров, молодых семей.

Мы не только направляем миллиарды рублей на социальные проекты, но и содействуем развитию в городе малого бизнеса. Для этого мы запустили свой индустриальный парк, резиденты которого получают ряд налоговых льгот. Базируется парк на территории комбината. Резиденты парка получают в пользование развитую, фактически готовую инфраструктуру, созданную силами ММК.

– Это может быть любой бизнес. Но, конечно, в Магнитогорске якорный бизнес – это ММК, поэтому резиденты индустриального парка специализируются в основном на сопутствующих нашему бизнесу услугах: поставках той или иной продукции для ММК, производстве товаров, востребованных комбинатом, дальнейшей переработке нашей продукции. Но это не обязательное требование – возможность прийти и открыть дело есть у каждого. Мы даже гранты даем.

– Да, есть около 30 резидентов. Недавно подписали соглашение с инвестором, который займется производством термоприборов.

Время черного снега прошло

– Не знаю, где вы эти фотографии находите. Снег белый уже давно. Было время лет 25 назад, когда снег мог быть и черным, и красным. Но с тех пор выбросы уменьшились в 4 раза! Мы продолжаем инвестиции в модернизацию первого передела (доменного и коксохимического производства. – «Ведомости»), которые позволят еще больше сократить техногенное воздействие на окружающую среду. На протяжении всей новейшей истории комбината, после акционирования предприятия, когда решения относительно его судьбы стали приниматься на месте, компания находится в процессе постоянного технологического обновления, внедряет наилучшие доступные технологии на производстве. В советские годы мы даже словосочетания такого не знали. А теперь если мы строим новый проект, то само собой разумеется, что покупаем лучшее оборудование на рынке.

Раньше тут было 35 мартеновских печей – их уже нет, компания полностью изменила технологию производства стали. Раньше были огромные расходы: на 1 т конечной продукции требовалось 1,3 т стали (сегодня – 1,08 т. – «Ведомости»). А сегодня построены новые цеха, применены новые технологии, разработаны и запущены в производство новые продукты – продукты, которых раньше вообще не существовало в стране. Не было полимерных покрытий, не было такого толстого листа.

ММК из всех советских металлургических предприятий – самое старое. Комбинат начали строить в 1929 г. НЛМК и «Северсталь» строились существенно позже. Магнитогорский металлургический комбинат в начале 1990-х должны были реконструировать, но Советский Союз прекратил свое существование – и так сюда никто с деньгами и не вернулся.

– Россия производит больше стали, чем потребляет, в отрасли высокая конкуренция. Все предприятия рыночные, и никто из бюджета денег им не дает, всем приходится выживать в условиях конкуренции, а значит, активно заниматься собственной эффективностью. Мне кажется, российская черная металлургия – самая конкурентная отрасль в стране. Может быть, еще и поэтому к нам пошлины так любят применять. Потому что мы – я имею в виду российскую черную металлургию – очень эффективны, конкурентоспособны.

– Я уверен, что Магнитогорск будет еще краше, зеленее и комфортнее для жизни. Уверен, что молодежь по-прежнему будет стремиться работать на ММК. А предприятие будет технологически современным и будет производить широкую продуктовую линейку. И, конечно, через 25 лет все рутинные процессы будут автоматизированы. Останется только творить и наслаждаться результатами своего творчества.

В интервью исправлены данные о количестве стали, необходимом для производства тонны готовой продукции.