Россия входит в новое социально-экономическое состояние

Внимание российских элит смещается с борьбы с текущей рецессией на преодоление рисков долгосрочной стагнации, это формирует планы широкого комплекса реформ, рассказал президент партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев на конференции Credit Suisse.

Инициативы реформ «закачиваются» по разным каналам (пример – улучшение позиций России в рейтинге Doing Business), снимаются табу на реформы по таким направлениям, как таможенное регулирование и государственное управление. В судебной системе вряд ли возможны радикальные реформы, но их публичное обсуждение говорит о возможности пересмотра отношений государства и бизнеса, считает Дмитриев.

В развитии частных длинных денег (еще одно направление институциональных реформ) будет предпринята попытка повторить успех ипотечного кредитования - рынка, созданного с нуля за 10 лет, не исключает он. Переключение внимания политических элит с краткосрочных на долгосрочные перспективы означает, что страна входит в новое состояние, однако запрос элит на реформы – это тоже источник неопределенности, заключил Дмитриев: «Эта ситуация обещает много сюрпризов в российской экономической политике».

Риски смещаются в будущее – долгосрочные темпы роста экономики ниже 2% воспринимаются элитами как угроза, рассказал Дмитриев.

Кризис переложен на население

Переключению внимания с краткосрочных проблем на долгосрочные способствовала реакция на текущий кризис. В кризис-2008 государство поддержало население, доходы людей почти не упали, однако это не предотвратило роста недовольства, протестов, длительного периода политической неустойчивости, сопровождавшегося падением рейтингов. Власти сделали вывод, и сейчас у них другая стратегия – поддержка макроэкономической стабильности, отметил Дмитриев: нести тяжесть нынешнего кризиса выпало прежде всего населению, чьи доходы и потребление резко упали.

Перераспределение происходит в пользу бизнеса: его растущая, несмотря на кризис, прибыль была бы эквивалентна росту инвестиций на 20%, подсчитал эксперт: просто в ситуации неопределенности никто не инвестирует. А население сокращает потребление продовольствия быстрее, чем непродовольственных товаров. Это означает, что люди экономят на самом насущном и бремя кризиса для них серьезно, указывает Дмитриев. Если в 2008 г. власти расходовали резервные фонды, то сейчас тратят резервы доверия – политический капитал, полученный в ходе российско-украинского кризиса.

Рейтинги президента высоки, но эрозия политической поддержки происходит по другим каналам, «снизу вверх», сравнил Дмитриев: уровень неодобрения региональных властей сравнялся с уровнем одобрения, близкого к историческим минимумам, доля не одобряющих правительство впервые за долгое время превысила долю недовольных им. В то же время недовольство не выливается ни в протесты, ни в запрос на социально-экономические изменения: граждане заняты выживанием. Доля тех, для кого приоритетом является текущее выживание, в 2016 г. составила 41% и превысила аналогичный показатель начала 2000-х, постдефолтного времени. Такая тенденция чревата скатыванием в популизм, в зоне риска – бюджетная и денежно-кредитная политики, эффективно помогающие минимизировать последствия внешних шоков. А вот институциональные реформы по улучшению бизнес-климата вряд ли будут подвергнуты такому же давлению со стороны населения, как макроэкономическая политика, и элиты фокусируются на них, считает Дмитриев.

Оптимизм под вопросом

Очень трудно поверить в картину оптимистичного будущего, основанного на реформах по доброй воле властей, сомневается политолог Екатерина Шульман: «Хотелось бы поверить, но непонятно, на чем основана такая уверенность». Источником роста экономики могла бы стать дебюрократизация, но ее предлагается осуществлять руками самой бюрократии, базовая проблема – насколько система способна реформировать сама себя, не верит в реформы Шульман. Центр стратегических разработок, который будет писать программу реформ, – это структура без полномочий, указывает она. Происходит консолидация власти у силовой бюрократии, она - основа режима, говорит Шульман: «Как можно защитить предпринимателя от прокурора, если прокурор – основа режима?» Реформы входят в противоречие с политическими возможностями самой системы, а предвыборный период – дополнительная точка стресса для политического механизма: в такое время система считает себя находящейся под угрозой и склонна защищаться, а не развиваться, говорит Шульман. Такое же состояние и у населения, только защищается оно от бедности, сравнивает она: запрос и власти, и населения на выживание не способствует повестке модернизации.

По итогам 2015 г. ВВП России лишь примерно на 3% превысил уровень 2008 г., посчитал политолог фонда «Либеральная миссия» Кирилл Рогов. Фактически это отсутствие роста: Россия уже семь лет в стагнации, заключает он. В России были периоды роста и спада доходов, чередования ужесточения и смягчения политики, но впервые за 50 лет - период низких доходов сочетается с ужесточением режима, отмечает Рогов: это и есть источник рисков – несовместимость жесткой политической иерархии со снижением доходов.

Успехи России в рейтинге Doing Business и Transparency International впечатляют, согласен с Дмитриевым профессор ВШЭ Мартин Гилман, и их не было, пока не упали цены на нефть: «Моя надежда на то, что цены на нефть никогда не восстановятся, – это будет, наверное, самое лучшее, что может помочь России диверсифицировать экономику и создать благосостояние с лучшим балансом между инвестициями и потреблением».