Андрей Шаронов: Интервью - Андрей Шаронов, заместитель мэра Москвы

Вчера московское правительство утвердило трехлетний бюджет города. Из-за законов о трансфертных ценах и консолидированном налогоплательщике за несколько лет Москва потеряет сотни миллиардов рублей. По-прежнему сохраняются и серьезные риски снижения доходов из-за нестабильности в глобальной экономике и колебания цен на энергоресурсы, поэтому проект бюджета на 2013 г. достаточно напряженный. Для его безусловного исполнения, сказал на заседании мэр Сергей Собянин, потребуется проводить взвешенную финансовую политику.

Дефицит бюджета в 2012 г. может составить 225 млрд руб., прогнозирует заммэра Москвы по вопросам экономической политики Андрей Шаронов. Это 16% от доходов, но цифру чиновник называет «очень щадящей, очень консервативной». Подробнее о бюджете и развитии города он рассказал в интервью «Ведомостям».

– Скоро два года, как в Москве назначен новый мэр и поменялась команда правительства. Что хорошего она сделала?

– Мне нравится сравнение, которое привел кто-то из западных консультантов, что Москву по масштабу и сложности управления можно сопоставить со средней европейской страной. Сейчас мы только в начале пути, и пока рано подводить итоги. Но есть проекты, которыми уже можно гордиться. Штаб по защите прав и законных интересов предпринимателей, созданный в начале этого года. Он в оперативном режиме помогает малому и среднему бизнесу решать их проблемы, вести диалог с разными госструктурами. Уже рассмотрены 108 обращений – и больше половины решены. В 2011 г. стартовали 16 адресных инвестпрограмм, направленных на повышение качества жизни москвичей. Запущены проекты по благоустройству общественных пространств – в частности, изменился облик московских парков. Открылись новые станции метро. В городе появилось большое количество парковочных мест. Можно много всего перечислять, но лучше вы скажите – как житель Москвы, конечный потребитель.

Желания и возможности

– Мне стало неудобнее передвигаться по городу – пробок больше, большие штрафы, а общественному транспорту до европейского комфорта далеко.

– Развитие транспортной системы – одна из самых значительных статей расходов города. На целевую программу с 2011 по 2016 г. предполагается потратить 1,64 трлн руб. На эти средства будет построено около 88 км метро. Это примерно четверть того, что было построено за предыдущие 80 лет. Сейчас протяженность линий метро в Москве – 305 км, а будет около 400 км. Идет замена подвижного состава, появляются новые вагоны с кондиционерами и антибактериальной системой очистки воздуха. Будут созданы тысячи мест перехватывающих парковок. Планируется запуск интеллектуальной транспортной системы и многое другое. Но главная цель – увязать подземный транспорт с наземным, автобусами, трамваями и электричками, создать для москвичей комфортные условия, чтобы они больше пользовались общественным транспортом.

– К 2020 г.?

– Программа должна быть реализована к 2016–2017 гг. А как вы хотели?! Это долгий процесс.

– Мы хотели постепенно – например, чтобы штрафовали, хотя бы минимально увеличив для этого количество парковок, а не наоборот.

– А с транспортом постепенно уже нельзя. В городе около 4 млн зарегистрированных автомобилей, а он практически полностью стоит, когда на его дороги выезжает лишь 700 000. Я летом участвовал во Всемирном саммите городов в Сингапуре, куда приехало 14 000 участников, среди них было 105 мэров и вице-мэров крупнейших городов мира. И главной идеей саммита стало создание в мегаполисах комфортной и удобной среды для жителей. А Москва пока, к сожалению, остается городом, удобным для машин. Одним из самых комфортных городов был признан Ванкувер, власти которого приняли решение вывести скоростные дороги из центра. Они пришли к простой мысли, что скоростные магистрали притягивают большое число личного транспорта. То есть замкнутый круг: чем больше дорог вы строите, тем больше автомобилей появляется.

– Поэтому Москва делает Ленинский проспект бессветофорным и расширяет вылетные магистрали?

– Да, дороги расширяются. Но в данном случае у нас катастрофическое отставание дорожной сети от среднемировых показателей. Москва проектировалась в 70-е гг. с расчетом три машины на 100 человек, а сейчас 32 автомобиля на 100 человек! И попытка угнаться за количеством автомобилей количеством дорог просто невозможна. Поэтому для наших автолюбителей не очень утешительный прогноз: все крупные города двигаются в сторону приоритета общественного транспорта – через довольно жесткое и последовательное увеличение стоимости использования и владения личным транспортом. Один из лидеров здесь – Сингапур, где просто огромные траты! Если вы хотите купить автомобиль, то должны купить лицензию на владение автомобилем, которая стоит порядка $80 000, купить гараж и, наконец, сам автомобиль с высокими пошлинами.

– Вы более полутора лет заммэра и руководите экономическим блоком, с которым бизнесу приходится непосредственно работать. Признаюсь, нечасто слышно от предпринимателей, что в Москве произошли позитивные изменения.

– А с кем вы общаетесь? (Смеется.) Если серьезно, то, конечно, эту машину очень сложно развернуть. Работа ведется в нескольких направлениях. Административная комиссия пересматривает и утверждает регламенты, сокращая бюрократические процедуры. Штаб по поддержке предпринимательской деятельности возник в связи с тяжелой ситуацией по подключению объектов мелкой розницы к электрическим сетям. Сейчас более 90% объектов подключено, а сроки подключения снизились с 3–6 месяцев до 15 дней. Резко уменьшилось количество документов, которые нужно подавать: если в начале их было несколько десятков, то сейчас нужно 5–7. В будущем мы планируем довести количество справок до двух.

Есть важное достижение, которым команда может гордиться: мы прекратили тот произвол, который был в отношении летних уличных веранд. Если раньше каждый год ресторатор обязан был согласовывать их размещение, то теперь порядок изменен. Вы один раз проходите согласование и каждое лето по этому проекту организуете заведение. Летний сезон у нас начинается в мае, раньше некоторые торговцы получали разрешения на постройку летней веранды только к сентябрю-октябрю.

– Вовремя. А неформальные платежи тоже прекратились?

– Мне о них неизвестно (смеется). Процедура тоже очень жестко регламентирована – той неопределенности, которая позволяла заявителя отправлять в разные места и он в конце концов, отчаявшись, начинал платить чиновникам, больше не существует. В области поддержки науки и промышленности мы максимально сделали прозрачным процесс взаимодействия с малым бизнесом. Процесс распределения субсидий – т. е. заседание комиссии – транслируется через интернет. Наконец, заработала территория инновационного развития «Москвич». Москва в прошлые годы потратила большие деньги, восстановила 218 000 кв. м, а сейчас начали появляться резиденты, в том числе в сотрудничестве с «Роснано». Тоже важно, ведь мы декларируем, что Москва – постиндустриальный город, и это должно подтверждаться появлением такого рода объектов.

Надежда на переезд

– Сейчас Москва как раз работает над стратегией своего развития до 2025 г. Проект документа кажется очень размытым.

– Одна из идей стратегии состояла в том, чтобы описать основные вызовы, которые стоят перед городами в ближайшие 20–30 лет. Мы старались выявить противоречия и уже на их основе сказать, куда двигаться. Очевидно, что в Москве, как и во всех городах мира, сокращается трудоспособное население, оно стареет. Что мы делаем? Либо мы продолжаем создавать привлекательные условия для приезжих, либо меняем структуру экономики, которая снижает потребность в низкооплачиваемых и малоэффективных рабочих местах. Предпочтительнее, конечно, выглядит второй путь – Москва крупнейший мегаполис, производительность труда у нас выше, чем в целом по России. Но нужно осознавать, к чему это приведет. В Москве 6,2 млн рабочих мест, из них москвичами занято 4 млн. И места, занятые приезжими, не самые высокооплачиваемые.

– Это все очень красиво звучит. Но ведь бизнес развивается там, где ему комфортно и на него есть спрос?

– Да. В частности, есть убеждение, что власти города могут взять и вывести промышленность за его пределы. Реальность же такова, что собственники предприятий сами решают, переезжать им из города или нет. Город может влиять на эту ситуацию – через экологию, субсидии, новые возможности для редевелопмента. Идея в том, чтобы сохранить промышленные зоны как источник рабочих мест, а с другой стороны – необязательно тех, что изначально там были. Но при этом не оставлять их промышленными резервациями, а идти по принципу смешанного использования. Весь мир уже отказался от того, чтобы строить промышленные районы, спальные районы и т. д.

– А как же популярная теория про города-спутники?

– Она, кстати, сейчас оспаривается. Многие урбанисты говорят о том, что плотность – то, чего мы сильно боимся, – наивысшая ценность, с ней только нужно научиться работать. Плотность является условием разнообразия. В городе на 500 000 человек вы можете найти 30 сортов колбасы и прочих продуктов и услуг, в городе на 1 млн – 150, а на 10 млн – 4000 сортов. Какие-то будут делаться в единичном экземпляре по сумасшедшим ценам, но на них будут покупатели. Это отличает развитый мегаполис, и это делает его фантастически привлекательным для элит, для высокооплачиваемых специалистов, потому что они могут найти то, что не найдут в маленьком городе. Оборотной стороной, конечно, является ритм, который многих утомляет, тем не менее и с этим пытаются бороться.

Продвигается идея смешанной застройки – в небольшом районе должны быть все виды разрешенного использования: образование, жилье, рабочие места, парки, здравоохранение и т. д. Это повышает комфорт – все находится в пешей доступности. В прошлом веке в городах жило 20% населения, сейчас – 50%. И к 2050 г. – 75%. Главенствует тенденция появления агломераций и мегагородов. Американские урбанисты предполагают, что города в США к 2050 г. будут объединены в 10 агломераций, одна из которых может включать территорию от Бостона до Нью-Йорка.

– В прошлом году Москва почти стала агломерацией – расширилась до Калужской области. Недавно завершился конкурс по развитию московской агломерации, выбраны победители, однако их проекты не будут реализованы – власти намерены использовать их предложения. В кулуарах конкурсанты говорили, что власти все равно освоят территорию так, как считают нужным.

– Если бы власти города не были заинтересованы в новых идеях и проектах по развитию московской агломерации, они не потратили бы столько времени на конкурс. На участие в нем претендовало 75 мировых архитектурных бюро, отобрали 10, которые работали в Милане, Большом Париже, Нью-Йорке, Барселоне и других городах. Его основная задача – получить много векторов развития, красивых идей.

– А Москва не сильно торопится? К Большому Парижу готовились шесть лет.

– У нас ситуация немного другая – было принято политическое решение, которые мы пытаемся реализовать. Этот конкурс был посвящен не новым территориям Москвы, а стратегии развития московской агломерации.

– Что такое, по-вашему, московская агломерация?

– Это совокупность населенных пунктов, которые объединены прежде всего ежедневной трудовой миграцией, единством транспортной системы, инженерной и т. д. Это Москва и часть области. Участники конкурса как раз говорят, что к 2025 г. московская агломерация выйдет за пределы области – будет включать Тверь, Тулу, Калугу. Сейчас развитие железных дорог идет в таком направлении, что движение пригородных пассажирских поездов со скоростью 150 км в час будет реальностью. Это означает, что из центра Твери до центра Москвы можно доехать за час, а от Бутова – за час пятнадцать. То есть можно иметь квартиру в Твери и приезжать работать в Москву.

– Главной идеей расширения был переезд чиновников, чтобы разгрузить от транспорта центр Москвы. Сейчас про вероятность переезда говорят все меньше и меньше. Если решение о переезде не будет принято, что будет делать город?

– Пока мы находимся в гипотезе, которая обсуждалась у президента и премьера, что федерация рассмотрит проект перевода части чиновников на новые территории. Для этих целей создается акционерное общество, в уставный капитал которого будут внесены недвижимость, которую занимают федеральные органы власти. Совершенно очевидно, что одна Москва без участия федеральных органов власти такой проект не осилит.

– Москва просчитывала свои затраты на развитие новых территорий? Страшно не становится?

– Конечно, это огромные деньги. Понятно, что по одежке протягиваешь ножки. Все это будет сказываться на темпах освоения этой территории. На развитие инфраструктуры иннограда «Сколково» запланированы значительные траты как из федерального, так и городского бюджета. Это плата за то, что российская Кремниевая долина будет частью Москвы. С другой стороны, сейчас нам придется вкладывать деньги, а дальше те резиденты, которые будут там работать, станут инвестировать в Москву, в создание дорогих рабочих мест, а это налоги в бюджет.

– Москва развивает территорию ЗиЛа как инновационную, есть Зеленоград. Присоединены Сколково, Троицк. Они не начнут между собой конкурировать?

– Они все – «про разное» и не сильно рассчитывают на городское финансирование. Скажем, Зеленоград и Троицк участвовали недавно в конкурсе на создание федеральных кластеров. Зеленоград попал в первую группу, которой будут давать гранты. Троицк попал во вторую группу, которая получит гранты в рамках существующих федеральных программ. Это очень серьезные драйверы, которые должны сделать Москву центром притяжения для интеллектуальной элиты, важно, чтобы она здесь оставалась.

Антикризисные меры

– Сейчас все живут в ожидании нового кризиса. Как меняются доходы москвичей? Не ожидаете роста безработицы?

– Денежные доходы выросли на 5,5%, а реальные располагаемые доходы с учетом инфляции – примерно на 0,1%. Роста безработицы не ожидаем. Более того, если посмотреть прогноз, продолжается сокращение экономически активного населения (другие категории – дети и пенсионеры – растут быстрее), и это сокращение не компенсируется прогнозируемой миграцией. Сейчас уровень безработицы – 0,7%, это чрезвычайно низкий показатель.

– Город меняет параметры бюджета?

– Мы несколько их скорректировали. Если сначала планировали доходную базу в сумме 1,439 трлн руб., то по факту будет около 1,385 трлн руб. Отклонение на 54 млрд руб. связано с падением налогового дохода из-за образования консолидированных групп налогоплательщиков и ухода части налога на прибыль в регионы. Мы уже в конце прошлого года понимали, что будут примерно такие потери. Расходы уменьшатся на 81 млрд руб. до 1,691 трлн руб. Прогнозы по ВРП в 2012 г. – 104,3%. Инвестиции по сравнению с прошлым годом вырастут на 10%, хотя мы пока так и не достигли докризисного уровня.

– Какие показатели заложили на 2013–2015 гг.?

– Доходы в следующем году вырастут по сравнению с 2012 г. на 8%, расходы – на 5,3% (в 2014 г. доходы – на 5,8%, расходы – на 3,5% по сравнению с предыдущим годом; в 2015 г. доходы – на 5,4%, расходы – на 6,1%).

– У вас доходы вырастут, несмотря на кризис? Какие антикризисные меры предпринимаете?

– Мы ориентируемся на федеральный прогноз. И мы очень сдержанны по отношению к долговым заимствованиям. Пока не взяли заимствований ни в прошлом году, ни в этом и будем стараться снижать наши потребности. Сдержанная долговая политика – одна из лучших гарантий в случае ухудшения экономической ситуации. Кроме того, у города большая программа по приватизации.

– Какие расходы будут урезаны?

– Была проведена скрупулезная работа с отраслевиками, чтобы везде поджаться. Например, в 2012 г. на 23 млрд руб. сокращена Адресная инвестиционная программа.

– Какая сейчас структура бюджета?

– Примерно 90% доходов – это налоговые доходы. А в них 90% – два крупных: физлица и крупные налогоплательщики. Они процикличные: когда все хорошо, эти налоги очень большие, когда меняется рыночная конъюнктура, они маленькие. Весь мир пытается проводить антицикличную экономическую политику – вводить налоги на имущество, налоги на землю. Их доля невелика, хотя Москва – сосредоточение самой дорогой недвижимости и земли. На них приходится 7% от всех налогов, а в штате Техас – 70%.

– Москва будет пересматривать налоговую политику?

– Корректируем транспортный налог, вводим для категорий, которые вовсе не платили, например для машин мощностью до 70 л. с. Но величина этого налога будет небольшой – сопоставимой со стоимостью одной заправки. Немного увеличим налог на имущество и землю – в тех пределах, который установлен федеральным законодательством: он у нас был ниже, чем, например, в Московской области.

– С улиц Москвы исчезают торговые ларьки. Это то, к чему стремилась мэрия?

– Это палка о двух концах. С одной стороны, было много неконтролируемых налоговыми органами различных объектов. Мы сейчас пытаемся привести их в порядок как с точки зрения внешнего вида, так и с точки зрения финансовой дисциплины, отношений с городом. Раньше они платили вчерную, сейчас эти деньги город получает через аукционы (за три года – около 5 млрд руб., сейчас – 311 млн руб.). Сейчас мы утверждаем схему размещения нестационарных объектов, каждый будет знать, где киоски могут стоять, а где – нет. Всего в городе около 10 000 объектов нестационарной торговли, из них 8400 – круглогодичные. Всего должно быть выведено 7300 киосков, останется 2700.

– Не маловато?

– Не хотелось бы развивать торговлю через ларьки. Это более низкая производительность труда, не самый современный формат, ведь ларьки – следствие недостатка помещений на первых этажах. Мы планируем создавать магазины шаговой доступности (уже открыто 439 магазинов), открывать ярмарки (ярмарок выходного дня уже 140), за первое полугодие введено в действие 91 сетевое предприятие. Смотрим и на крупные оптовые форматы, чтобы создать возможности для производителей, так как очень мало свежих продуктов в рационе жителей. Если говорить о новых форматах, есть еще вендинг – торговля в автоматах. В Москве 14 000 автоматов, в Токио – 500 000. Это круглосуточная торговля. Правда, свежий салат вы там не купите.

– IKEA давно ищет площадки внутри Москвы для строительства отдельно стоящих мебельных магазинов, но до сих пор не может найти себе места. Почему этот процесс так затянулся?

– Я встречался с их представителями, с представителями Metro и т. д. Москва отстает по уровню развития торговли от других городов, например Петербурга. Но у нас нет желания застроить Москву такими форматами, так как их создание внутри ТТК усложняет транспортную ситуацию.

Увольнение вместо штрафа

– Московские власти все время говорят о доверии к чиновникам. Как вы считаете, доверие к ним увеличилось?

– Повысить уровень доверия можно только через открытость – как через электронные СМИ, так и через разные экспертные сообщества. Тот же штаб поддержки предпринимателей собирается каждую неделю, в него входят представители бизнеса. Когда представитель торговой палаты США Эндрю Сомерс участвует в штабе, влияет на процедуры, на которые будут потом ориентироваться бизнесмены, это повышает доверие. Активно сотрудничаем с представителями розничной сети. На одном совещании они даже пытались устроить митинг.

– Как же это им удалось?

– Видимо, есть ложные представления о демократии (смеется). Общие совещания – это единственный способ, чтобы люди видели, как принимаются решения. Важно вовлечь профессиональные сообщества и городские элиты. Такая же задача по стратегии развития города до 2025 г. – она не может быть плодом работы гениального чиновника, это плод консенсуса городских элит.

– Вы считаете московское правительство открытым?

– Очень серьезный шаг к этому – программа «Открытое правительство». Вы можете нажать четыре кнопки и узнать, сколько денег город потратил за неделю и на какие цели. Вы можете узнать, когда в вашем дворе будет ремонт, и потом пожаловаться, если что не так. Подрядчики тоже уже чувствуют ответственность. Их штрафуют – и это правильный стимул. А тех чиновников, которые не штрафуют подрядчиков, увольняют. Это тоже правильный стимул.

– Новое правительство Московской области постоянно что-то просит у президента. У Москвы нет подобных инициатив?

– Мы серьезно рассчитываем на участие федералов в программах освоения новых территорий Москвы, по развитию Московского транспортного узла, рассчитываем на федеральные трансферты в развитие Сколкова. Мы тоже обращаемся, только необходимо учесть, что бюджет Москвы больше – и по доходам, и по расходам.