Малена Эрнман преподала московской публике урок, как стать хорошим парнем

Сказки Гофмана» Жака Оффенбаха – одно из популярных в мире произведений, да и у нас его пробовали исполнять и в концертах (дирижер Валерий Полянский), и ставить в театре («Геликон-опера»). Однако шедевр Оффенбаха всегда будет оставаться премьерой – это текст, который можно собирать и интерпретировать с разных концов, не опасаясь упреков в непочтительности к автору: ведь Оффенбах доделывал и переделывал оперу до конца дней, да так ее и не закончил. Ставили ее, то выбрасывая целые акты, как это произошло на парижской премьере в 1881 г., то укрепляя, напротив, вставными номерами из других сочинений. К тому же еще при жизни Оффенбаха прошла мода на разговорные диалоги, и Эрнест Гиро заделал все дыры музыкальными речитативами – в точности так же, как он поступил с «Кармен» Бизе.

В Зале имени Чайковского прозвучала версия музыковедов Майкла Кея и Жана-Кристофа Кека: она верна авторскому замыслу (если он был), но в ней остались и Гиро, и вставные номера (хотя и нет секстета в акте «Джульетта», которого жаль).

Как и хотел Оффенбах, партии всех четырех возлюбленных Гофмана были отданы одной певице – Лоре Клейкомб. Так часто делалось и раньше, но в данной редакции партии сближены. Лора Клейкомб спела на совесть, хотя несколько приблизительно – колоратурам куклы Олимпии хотелось бы пожелать большей точности. Гибкий, бесцветный голос американской певицы справился с рельефом и стилем партий, а пластика, мимика и четыре разных костюма подчеркнули разность образов.

На фоне этой пестроты выпуклым оказался как раз цельный образ Никлауса, спетый Маленой Эрнман. Брючную роль друга Гофмана часто объединяют с ролью Музы, но шведская дива сыграла их обе как две половинки целого. Женственная Муза знает, что именно она владеет душой артиста, в то время как женственный Никлаус демонстрирует чувство юмора, помогая другу весело избавиться от ложного очарования своих пассий. Меццо-сопрано Малены Эрнман – гибкое и впечатляющее по диапазону, но неровное, кое-где глуховатое, из-за чего хит соперниц – Баркарола – в исполнении Лоры и Малены несколько поблек.

Труднее всех было Гофману: обаятельный мексиканец Артуро Чакон-Крус, напоминавший то Доминго, то Роландо Вильясона, пел некрасивым зажатым тембром – впрочем, выручали свободные верхи.

Безупречнее всех в вокальном отношении отработал Эндрю Фостер-Уильямс: щуплый англичанин нашел в себе краски для всех четырех злодеев, не потерялся в мрачных низах и не запорол светлого баритонового верха.

Молодой и обаятельный дирижер Лоран Кампеллоне провел длинную оперу с огоньком и радостью: оркестр «Новая Россия» звучал празднично, хор Тевлина и все русские компримарио дополнили отличный ансамбль.