В новом варианте «Планеты обезьян» Землей пока еще правят люди
В перезапуске культовой франшизы про общество разумных обезьян впервые предпринимается попытка прямым текстом объяснить, каким образом приматы взяли в руки палку и заговорили
Исправленная версия. Первоначальный опубликованный вариант можно посмотреть в архиве "Ведомостей" (смарт-версия)
Вместо того чтобы начать с многоточия, оставленного в 2001 г. «Планетой обезьян» Тима Бертона, «Восстание планеты обезьян» (Rise of the Apes) заходит к давней истории заново и с помощью технологов, научившихся за это время удивительно правдоподобно превращать человека в примата.
В старых сериях обезьяны были безупречно прямоходящими, умели вращать глазами сквозь дырки в резиновой маске и открывать рот. В ремейке Бертона резину заменили на латекс (отчего исполнители обезьяньих ролей Хелена Бонэм-Картер или Пол Джаматти немного изменились в лице) – но уважение к эстетике фильмов категории Б осталось. Как и общая закрученность сюжета: появление говорящих животных в сериале традиционно объяснялось такой же жульнической временной петлей, как и рождение Джона Коннора в «Терминаторе», – разумные шимпанзе попали на Землю из ее же далекого будущего. В новом фильме авторы предлагают более реалистичную версию: во всем, конечно же, виноваты сами люди. Точнее, один.
Амбициозный молодой вирусолог Уилл (Джеймс Франко) тестирует на обезьянах революционное лекарство от болезни Альцгеймера, обещающее обогатить фармацевтов и вылечить его папу – тот когда-то был пианистом, а теперь только бьет кулаком по клавишам. После сокрушительного провала презентации всех подопытных усыпляют, но Уилл успевает утащить домой новорожденного шимпанзенка, получившего внутриплодную дозу лекарства, и несколько ампул отцу. После первой же инъекции папа превращается из авангардного композитора в техничного исполнителя школьной музыкальной программы, а одомашненный шимпанзе обещает годам к десяти вырасти в Эйнштейна. Питомца зовут Цезарем, хотя на роду ему написано стать скорее Спартаком.
Неудивительно, что фильм про зарождение обезьяньего социума доверили снимать малоизвестному режиссеру «Побега из тюрьмы» Руперту Уайатту. Вторую и главную часть фильма – историю того, как преданный воспитателями и упрятанный за решетку Цезарь берет власть в свои руки, – Уайатт ставит в стилистике увлекательных тюремных драм, не забывая рассыпать по пленке ворох цитат из всех обезьяньих историй на свете, от старой франшизы до «12 обезьян» и «Кинг-Конга».
«Планеты» всегда были иносказательной сатирой, вызывающей отвращение к человечеству без его демонстрации – на примере животных, устроивших на Земле рабовладельческий строй. В новой версии люди справляются с этой задачей собственноручно. Надзиратели в обезьяньем питомнике – равнодушные садисты, ученые – глупые и корыстные.
При такой расстановке сил смотреть на шимпанзе и орангутангов, познающих дилеммы этики и гуманизма и к тому же обогащенных впечатляющей графикой, куда приятнее, чем на людей. Один только Цезарь в исполнении Энди Серкиса (изображавшего прежде Горлума и Кинг-Конга) переигрывает всех коллег простым движением глаз. Тем более что даже хорошие люди здесь изображены так, чтобы заронить ключевую мысль – не стоит быть слишком уверенным, что человек лучше обезьяны, – еще до того, как последние начинают проявлять чудеса интеллекта. А они только начинают. И продолжение, разумеется, следует.