Концерт Владимира Федосеева и оркестра БСО: оперетта спасла оперу

Вполне естественно, что маэстро Федосеев, много работающий в Вене и прекрасно знающий венские традиции, захотел угостить нас сладкими блюдами классической венской оперетты. Шедевров в этом жанре написано достаточно, но почему-то на всю программу их не хватило: почти все первое отделение было отдано фрагментам из опер. Это и стало проблемой. Есть певцы-солисты, в равной степени владеющие оперным и опереточным мастерством. Но те двое, кого пригласили участвовать в концерте Большого симфонического оркестра имени Чайковского под руководством Владимира Федосеева, оказались не из их числа.

Вообще-то стараниями филармонии и других концертных организаторов мы давно уже привыкли к определенному вокальному уровню приглашенных из Европы певцов, даже звездами первого ряда нас теперь не удивишь. Не говоря уже о том, что компакт-диски и интернет тоже всегда под рукой. Очевидно, это неизвестно второразрядным европейским агентам, с упорством, достойным лучшего применения, поставляющим в Москву третьеразрядных певцов.

Австрийский тенор Николай Шуков и французское сопрано Изабель Кэлс, конечно, артисты не равного достоинства. У него есть и густой низкий регистр, и пиано в высоком регистре, и высокие ноты (впрочем, заметно сдавленные). У нее – лишь бесхарактерный щебет, полное пренебрежение деталями и детский писк вместо пиано.

Уж не знаю почему, Владимир Федосеев, когда аккомпанировал солистам в фрагментах из «Фауста» Гуно, держался в замедленных темпах – для того ли, чтобы немного убавить певцам сложностей, или в силу собственного понимания этой музыки, – но исполнение в целом едва плелось. Выяснилось, что прославленный оркестр слабо знает оперную музыку: хотя фрагменты из «Отелло» Верди БСО играл не в первый раз, квартет виолончелистов (состоящий из знаменитостей всех возрастов) вдруг, к большому удивлению поющего тенора, растерянно затормозил и уснул. В арии Калафа из «Турандот» Пуччини аккомпанемент был образцовым, но сам тенор на верхах куда-то спешил.

Положение спасло второе отделение, когда наконец перешли к оперетте. Тут оказалось, что Николай Шуков – артист довольно обаятельный и на сцене кое-что умеет. Исполняя арию из «Графини Марицы» Кальмана, он показывал концертмейстеру Михаилу Шестакову, как играть с цыганской слезой. Шестаков, человек со строгим вкусом, так играть не хотел, и тогда Шуков играл на воображаемой скрипке за него. В арии из «Веселой вдовы» Легара истошно заливался тоской и тут же переходил на залихватское веселье. И в каждом дуэте, где только оркестр брал слово для вальсового проигрыша, использовал два квадратных метра на сцене Большого зала консерватории, чтобы сделать с партнершей несколько туров. Но бисов не было – как будто классики венской оперетты не оставили нам столько великолепных арий, чардашей и вальсов!