"Свадьба Фигаро" в Доме музыки: Вот и женили"

Опера в концертном исполнении пользуется не меньшим успехом у публики, чем театральные постановки. Конечно, уровень событию обычно задают приглашенные звезды-вокалисты, но и собственные молодые силы иной раз могут не отстать. Молодых оперных певцов учат и выпускают все новых, поэтому не удивительно, что и желающих выступать, сбиваясь во временные оперные труппы, становится все больше. Вот и Академия хорового искусства имени В.С.Попова, где учат особенно фундаментально, создала свой Московский молодежный оперный дом.

Первым опытом в Москве стало исполнение «Свадьбы Фигаро» Моцарта – она была дана силами выпускников и студентов академии. Начинающие солисты выглядели вполне ровной командой. Ни один из них не выделялся ни индивидуальным тембром голоса, ни персональным артистизмом. Слуги и аристократы тоже друг от друга ничем не отличались, но все голоса звучали школьно и опрятно, а партии были выучены настолько досконально, что актеры могли свободно действовать на сцене – и преуспели в этом почти наравне с опытным комиком-басом из «Геликон-оперы» Дмитрием Овчинниковым, затесавшимся с партией Дона Бартоло в ряды молодежи.

В помощь молодой команде были призваны искушенный оркестр Musica viva и главный дирижер «Новой оперы» британец Ян Латам-Кениг, который выбрал стиль, близкий аутентичному, – быстрые, порой жесткие темпы, безвибратный звук – и неукоснительно выдержал его до конца.

Однако новое предприятие само поставило на своем пути два непроходимых завала. Первым оказался выбор места, вторым – желание превратить это место в театр.

Сколько ни улучшали акустику Светлановского зала Дома музыки, а петь без звукоусиления певцы все же не рискнули – в результате вокальный ансамбль, пропущенный через пульт, звучал гулко и неразборчиво, словно со дна кастрюли.

Спасти положение было обязано театральное искусство, и в программке на второй строке после Моцарта значилось: «Постановка Дениса Азарова». Молодой режиссер и раньше ставил оперы в полуконцертном исполнении, зарекомендовав себя профессионалом: о его работе никто не говорил, а это как раз и означало, что работа сделана точно и хорошо. На этот раз Азаров не удовольствовался прежней скромной ролью и храбро расчистил пространство для себя, отправив оркестр в партер.

Поставить комедию положений на голой концертной сцене, без ширм и дверей, пользуясь лишь условными деталями костюмов и малым реквизитом, – задачка для большого мастера, и Азаров замахнулся на нее слишком смело. Внешнего действия на сцене было хоть отбавляй, но большей частью оно должно было лишь развлекать зрителя по ходу исполнения арий. Режиссерская концепция мелькнула в самом начале (согласно ей одни персонажи могли заключать других в рамочку и делать с ними то, что делают в мыслях, – так, Фигаро заключил Графа в рамочку и избил полотенцем), но режиссер поиграл в эту концепцию первые 15 минут, а потом бросил. Далее возникла тема классовой борьбы: сперва Керубино, а за ним пьяный садовник пустились размахивать красным знаменем – но и про эту собственную затею режиссер впоследствии забыл. Хочется обнаружить большую дисциплину мысли в следующих постановках Московскогомолодежного оперного дома.