В Петербурге сыграли «Парки и сады» Павла Пряжко и Дмитрия Волкострелова

Театральная футурология входит в моду. В летнем Петербурге один за другим появились спектакли о симбиозе машины и человека. Немецкие документалисты из театра Rimini Protocoll сделали здесь спектакль-путешествие «Remote Петербург». Одна из важнейших тем этого исследования - автоматы, от более примитивных - эскалаторов и светофоров - к более продвинутым - например, навигационным системам в автомобилях. Самое замечательное здесь то, что голос виртуального гида в наших наушниках принадлежит не человеку, а компьютерной программе. Подводя итоги, голос обещает, что однажды его преемники-машины станут инструктировать нас все время.

Главный в российском театре писательско-режиссерский союз - Волкострелов и Пряжко в спектакле «Парки и сады» подошли к этой теме, казалось бы, совершенно с другой стороны. Симбиоз человека с машиной сулит не только передачу компьютеру части ответственности, но и радикальные перемены в нашей биологии - возможно, потенциальное бессмертие в виде киборга.

«Парки и сады» не будут повторяться в репертуаре. Премьера прошла только пять раз, в последние холодные летние дни во дворе Фонтанного дома, посреди парка - это любимое место главного героя пьесы, киборга по имени Петр.

Петр проводит досуг, смотря передачи о садово-парковом искусстве: Пряжко выбирает это занятие в качестве примера одного из основных механизмов культуры и цивилизации - подчинение природы. Сын Петра, Сергей, купил своему пожилому отцу новенький титановый корпус. Но, даже не будучи дряхлым и больным, киборг обременяет окружающих - упрямый стариковский ум нельзя рационализировать так же, как и тело. Он упрямо тычет в каждую кнопку, по многу раз проигрывает треки в парковых автоматах, раскрашивает и ломает статуи и заставляет краснеть взрослого сына, который вынужден оплачивать убытки.

При желании можно найти здесь традиционную ситуацию бунтаря, конфликт которого с обществом идет по нарастающей. Но Волкострелов как бы не замечает этой возможности и нивелирует ее монотонными, одинаковыми решениями сцен. Фирменный режиссерский минимум средств: ремарки, выведенные на экран, редкие реплики актеров и видеосъемка. Физически главного героя нет на сцене - только его сын (Иван Николаев) и сотрудница парка (Алена Старостина). Петр - за кадром: его заменяет субъективная камера. Пространство устроено так, что зрителю удобнее смотреть в стоящий рядом телевизор, а не на сцену, так что весь этот час мы вынуждены прожить, так сказать, с имплантами глаз, в какой-то мере уподобившись киборгу. Статичные, однообразные эпизоды рано или поздно, но обязательно утомляют: таков, однако, сознательный расчет Волкострелова.

О нем принято говорить как о режиссере, озадаченном вопросом конвенции с публикой: зрителю предлагается думать на ближайшую в эту минуту тему - над его собственным поведением в условиях «театра». Где в отсутствие пронумерованных кресел сесть? Начался ли спектакль? Могу ли я прекратить его? Когда можно уйти?

Общество стремится к контролю, парки и сады - его примеры. Театр, по Волкострелову, тоже авторитарен: он создает искусственную ситуацию, где публика лишена возможности выбора. Однообразие, скука заставляют зрителя сопротивляться театру - и в этот момент он обнаруживает себя в ситуации персонажа пьесы, в его регламентированном, «садово-парковом» мире: цифровое зрение - далеко не единственный прием, который помогает нам понять героя. Чем утомительнее спектакль, тем сильнее хочется выкинуть что-нибудь в стиле киборга Петра - взобраться на постамент, покричать вороном, да хотя бы встать и пробежать круг-другой, чтобы согреться.

Именно в этом самая глубокая точка пересечения «Парков и садов» с проектом «Remote Петербург», где гуляющая по городу группа подчиняется компьютерному гиду: оба спектакля интерпретируют футуристический мир машин как мир организованного контроля над человеком и природой, предоставляя зрителю шанс ощутить его на себе прямо сейчас.

Санкт-Петербург