Граф Чинзано: без Cinzano, но с брунелло
Как семейный бизнес пережил Великую депрессию, терроризм Красных бригад и глобализацию
Найти винодельню Сol d’Orcia (как, впрочем, и многих ее конкурентов) непросто: указателей на тосканских дорогах практически нет. «Три года назад местные власти постановили демонтировать все указатели всех винодельческих компаний: было решено, что их должны заменить знаки в едином стиле, – с улыбкой рассказывает граф Франческо Мароне Чинзано. – Новые указатели до сих пор так и не сделаны. Если бы креативность итальянцев сочеталась с обязательностью и исполнительностью, мы были бы властелинами мира».
Пьемонтцы Чинзано оказались в Тоскане из-за длинной череды событий, начало которых вполне можно охарактеризовать как драматические. Семья графов Мароне Чинзано, владельцы знаменитого вермута, оказалась одной из целей террористов из "Красных бригад", объявивших в Италии в 70-х гг. прошлого века войну богатым и знаменитым.
«Жить тогда в Турине было совсем невесело: мы передвигались в бронированной машине, с телохранителями. В городе были постоянные демонстрации, сопряженные с насилием, покидать дом было небезопасно, мы не могли встречаться с друзьями, – вспоминает Франческо. – И были вынуждены покинуть Турин в одночасье в 1976 г., так как полиция сообщила нам, что я и моя сестра – следующие цели для похищения».
Окончив Женевский университет, Франческо поступил в аукционный дом Christie’s в Женеве, работал за комиссию. «Эта работа мне очень нравилась и была очень доходной», – с улыбкой вспоминает граф. Но однажды отец, Альберто Мароне Чинзано, позвонил Франческо, чтобы сказать, что недоволен выбором сына: «Это не работа, это хобби». Для работы в Cinzano Франческо, по мнению отца, на тот момент еще не созрел – глава компании был готов предложить ему только низшую позицию. По настоянию отца сын уехал в Нью-Йорк, устроился стажером в инвестиционный банк, затем нашел работу в одном из лондонских банков. По прошествии полутора лет, в 1982 г., отец согласился взять сына в Cinzano, и Франческо выбрал работу в Австралии, где у Cinzano была дочерняя компания: «Мне всегда нравилось путешествовать в далекие страны». Но к этому моменту семья Чинзано уже не была единоличным владельцем марки Cinzano. «Моя семья сделала очень большие инвестиции в международное развитие бренда Cinzano в 20-е гг. прошлого века, – рассказывает Франческо. – Cinzano открыла винодельни по всему миру, где были итальянские эмигранты, – в Аргентине, в Австралии, в США, в Колумбии, даже в Германии. Но в 1929 г. случился серьезнейший экономический кризис, и компания оказалась на грани банкротства. Тогда мой дед привлек партнера – семью основателя Fiat, с сыном которого они были очень дружны. Они распределили доли в Cinzano 50/50, но президентом и гендиректором остался Чинзано».
«На протяжении многих лет такая схема работала – до тех пор, пока не пришло новое поколение, – продолжает граф. – У моего отца и нового председателя правления Fiat отношения не сложились, что создало проблемы в руководстве компанией, особенно учитывая, что доли распределялись в отношении 50/50».
Постепенно взгляды совладельцев на управление компанией совсем разошлись, и в 1984 г. Альберто Мароне Чинзано позвонил сыну в Австралию: «Fiat хочет продать свою долю, ты нужен мне в Италии, чтобы участвовать в переговорах». На протяжении года Чинзано вели переговоры с Seagram, но соглашения достичь не удалось, и Fiat продал свою долю другому гиганту алкогольного рынка – IDV (ныне Diageo, в 1999 г. она уступила Cinzano группе Campari). Для IDV компания Cinzano была лакомым куском, поскольку помимо вермута в ее портфолио были и другие знаменитые марки, в частности права на производство и дистрибуцию водки Smirnoff. Таким образом, семейная марка Cinzano стала частью глобальной группы, а Франческо – ее сотрудником. Он переехал в Лондон и стал бренд-менеджером Baileys – «на тот момент ликер в Европе почти никто не знал, но затем произошел взрыв интереса». После этого Чинзано получил повышение: стал директором по маркетингу компании в Испании – это был большой рынок для Cinzano и других брендов IDV. Возможно, Франческо так и продолжал бы делать карьеру в глобальной компании, если бы не трагедия, которая произошла с его отцом: в 1989 г. граф Альберто Мароне Чинзано погиб в автокатастрофе. Его доля была распределена между тремя детьми, и наследники оказались перед фактом, что семейную долю придется продать. «Брат был слишком молод, у сестры росли дети, в одиночку я не смог бы выдержать противостояние с IDV», - объясняет Франческо.
На свою долю в Cinzano Франческо выменял тосканскую винодельню Col d’Orcia: IDV она была не очень интересна («в те годы Монтальчино не было широко известно – не то что сегодня»), а для Франческо это оказалось очень хорошей сделкой. Получив Col d’Orcia в собственность, Франческо cделал дополнительные инвестиции, улучшил качество вина, увеличил объем производства. В 1995 г. начался бум вин Монтальчино в США – после того как был представлен урожай брунелло 1990 г., привлекший большое внимание винной прессы в Штатах, а затем этот бум распространился и по всему миру. Растущие продажи и цены на Сol d’Orcia позволили графу задуматься о новых инвестициях на новых рынках. Чинзано выбрал Чили: он начал изучать винодельческие регионы этой страны в начале 90-х, и в 1995 г. вместе с семьей переехал в Южную Америку. В этот раз инициатива исходила от его жены. «Она сказала: теперь я хочу путешествовать», – смеется граф.
Чилийские виноградники Чинзано – La Reserva de Caliboro – расположены очень далеко от цивилизации, в долине Мауле. «Даже когда чилийские гости приезжают на них, они говорят, что это очень далеко», – смеется граф. Именно в Чили Чинзано увлекся биодинамикой и органическим виноделием (на которое с 2010 г. перешла и Сol d’Orcia): «Когда я приехал в Чили, там никто не использовал химические удобрения: у них просто не было на это денег, никто не работал на тракторах – пахали на лошадях».
Дети Франческо Мароне Чинзано выросли в Чили, но в 2005 г., когда самый важный этап инвестиций в чилийскую винодельню был закончен, а детям пришла пора идти в школу, семья вернулась в Италию, поселившись в Сиене. Когда семья впервые вышла на прогулку по древнему городу, в Средние века бывшему одним из центров торговли в Италии (мощеные улицы без деревьев, четырехэтажные дома, в которых первые этажи неизменно отданы под магазины), дети графа, чьи представления о городской жизни до сих пор ограничивались чилийскими торговыми центрами, опешили: «Папа, а что это такое – средневековый шопинг-молл?»
Чинзано несколько раз вступал в переговоры об инвестициях в родном Пьемонте, пока безуспешно. Но от этой идеи граф не отказывается, хотя и говорит, что с Турином у него сложные отношения: «С 1976 г. жизнь в Турине изменилась к лучшему: это уже не тот промышленный город, что был, но воспоминания все равно не самые приятные. Однако гастрономический опыт от посещения Пьемонта – Альба, трюфели, бароло...»
Пока завести бизнес на родине не получается, Чинзано продолжает вкладывать в Сol d’Orcia. «В 70–80-е гг. отец высадил здесь пино-гриджо, каберне-совиньон, сира, мерло – это был революционный шаг, – говорит он. – Это и характеризует наши вина: с одной стороны, качество, с другой – инновации. Наш переход к органическому виноделию – это тоже инноваторский шаг, но не отвергающий наших традиций».