На джазовом фестивале в Монтрё выступили Леди Гага и Тони Беннет

Фестиваль в намоленном музыкантами, писателями и другими знаменитостями приозерном городке на Швейцарской ривьере проходит в 49-й раз. Уже давно джаз в названии фестиваля, да и в основной программе, фигурирует лишь как изысканное украшение к актуальной электронной рок-музыке и ее различным подвидам, заполонившим три основные сцены огромного дворца конгрессов и остальные площадки его окрестностей.

Например, хедлайнером третьего дня, когда фестиваль уже вошел в самую силу, стал британский электронный проект Chemical Brothers, под чей адски популярный биг-бит главный зал фестиваля – «Стравинский» – превратился в настоящую преисподнюю. Способствовало тому и визуальное оформление сета британского дуэта. Огромные проекции витражей с чертями и горгульями сопровождали колдовство над приборами авторов апокрифического евангелия всех электронщиков Push The Button. Публика покорно и даже радостно страдала в этом чистилище.

Отстрадав свое, избранные перешли в зал «Лаборатория», где бельгийский рок-ансамбль dEUS показывал новую программу Following Sea. Антверпенский квинтет под божественным названием довел дантовскую концепцию этого дня до предела. Пятеро взрослых музыкантов, без всякого позерства выстроившись в ряд на авансцене, монотонными экстатическими гимнами с изысканными мелодиями и холодящими душу гитарными соло довели публику до полного экстаза. Особенно впечатляюще прозвучал финальный номер выступления – отчаянная песня тоски и любви Bad Timing.

Главным магнитом программы этого года, конечно же, был заявленный на следующий день концерт Леди Гаги и Тони Беннета. Все билеты на шоу были проданы еще в апреле, у зала на авеню создателя фестиваля Клода Нобса роились билетные перекупщики и висели предупреждения, что купленные с рук билеты могут быть поддельными.

Жара в «Стравинском» достигла точки кипения пота, когда старенький джазмен Куинси Джоунс объявил выход «своего старого друга с тех времен, когда изобрели электричество». Гагу легенда джаза тоже не обошел вниманием, похвалив ее сердце и музыкальный вкус. Сгущающуюся атмосферу предстоящего ретро-камлания усугубил неизвестно откуда вызванный голос Фрэнка Синатры, назвавшего Беннета «одним из величайших певцов». И началось. Восьмидесятивосьмилетний Энтони Бенедетто с микрофоном в дрожащих руках и 29-летняя золотоволосая Стефани Джерманотта (так, своими реальными именами, они были названы в пресс-анонсе) исполняли стандарты из прошлогоднего платинового альбома Cheek to Cheek. Очевидно, главная скандалистка и провокатор современной поп-музыки Гага этим неожиданным виражом придала новую траекторию своей карьере, а великий и последний живой крунер (если не считать таковым Кобзона) подкинул хвороста в свой и без того мощный костер славы. Вместе они – идеальная пара для Монтрё, особенно для респектабельной части публики. Гага шалила, меняла платья для каждого номера и вообще давала Марлен Дитрих. Беннет пел ни капельки не потерявшим мощь и выразительность голосом. Музыканты Беннета были выше всяческих похвал. Насквозь мокрая от жары публика не плакала только потому, что было уже нечем.

А в альтернативном зале «Лаборатория» тем временем выжимал последние соки из публики не менее скандальный, чем Гага, и даже простебавший ее в одном из своих радикальных изобретательных клипов южноафриканский семейный тандем Die Antwoord. Нереспектабельная толпа бесилась под технобит и злобные матерные речевки фриков из Йоханнесбурга. И вдруг стало ясно, что джаз – это не просто музыка, а то, что изначально означало это слово, – смешение всего и всякого, синтез возможного и невозможного. Так что Монтрё этого года просто вернул слову «джаз» забытый смысл.

Монтрё