«Кармен» в Большом театре — искусство уснуло

Большой театр еще не завершил сезон, впереди – премьера балета «Герой нашего времени». А «Кармен» стала последней оперной премьерой сезона. Выбор названия принадлежит главному дирижеру театра Тугану Сохиеву – это его первая премьера в Большом, если не считать концертного исполнения «Орлеанской девы» Чайковского, которое открывало нынешний сезон. А считать его надо – именно тогда москвичи, дотоле отстававшие от счастливых петербуржцев, впервые увидели молодого, но опытного маэстро в оперном деле и убедились в том, что Большой театр попал в нужные руки.

Премьера «Кармен» удивила обратным – Сохиев провел ее на редкость вяло. Если увертюра и прогремела должным образом, то все первое, а за ним и второе действие (четырехактная опера идет с одним антрактом) темпы были несколько замедленными, а характера заметно не хватало. Возможно, это было следствием сознательно выбранного подхода к делу. Сохиев словно напоминал нам, что, хотя страсти на сцене кипят испанские, музыка-то французская и исполнять ее нужно со сдержанностью и вкусом. У Сохиева большой опыт работы во Франции, он знает тонкости стиля, он понимает французскую просодию и, готовя «Кармен» в Большом театре, уделил внимание нюансам ритмики и произношения. Создалось впечатление, что он понимает «Кармен» скорее как камерное произведение, подчеркивая детали и вилочки в оркестре. Однако объективно в историческом зале Большого театра не хватало звука: хор и оркестр, голоса солистов звучали будто издалека, ручку громкости хотелось покрутить направо.

В третьем и четвертом актах положение слегка поправилось, особенно хоры в финальном действии прозвучали энергично. В лишенном жизненного тонуса спектакле появилось что-то похожее на темперамент.

Естественно, львиная доля успеха постановки «Кармен» зависит от исполнительницы главной партии. В составе заявлены четыре артистки, а премьеру доверили Агунде Кулаевой, прекрасно проявившей себя в сезоне в русских партиях. Кулаева – отличная вокалистка, и с партией она справляется без проблем. Но на премьере «Кармен» ей не хватило того же, что и дирижеру, – артистического темперамента. Кулаева красиво ходила и даже пыталась танцевать, но вопрос, почему к ее ногам валится все мужское население Севильи, остался открыт. Турецкий тенор Мурат Карахан, певший Хозе, оказался не в пример ярче – третий и четвертый акт он отпел с куражом и хорошо звучал на форте (лишь однажды голос предательски качнулся), а проблема его в том, что ему не удается лирическое звуковедение: дуэт с Микаэлой в первом действии певец провел до обидного кондово. Микаэла в исполнении Анны Нечаевой была лучшей в этом составе, голос звучал пластично и трогательно. Баритон Эльчин Азизов очень формально спел Эскамильо – все ноты были на месте, но надо было сильно постараться, чтобы Куплеты тореадора стали самым скучным местом спектакля.

Режиссер Алексей Бородин попытался увидеть в «Кармен» тему, интересующую его в драматическом театре, – свободный человек в несвободных обстоятельствах. Все это, однако, скорее на словах, чем на деле. Действительно, цепь солдат, бывает, теснит на сцене разбушевавшихся женщин и даже невинных играющих в войну детей. Действительно, контрабандисты в третьем акте похожи на беженцев. Несвобода имеется – а вот свободы нет. Одна банальная мизансцена сменяет другую. В дуэтах персонажи только и знают, что ходить слева направо, меняясь местами. Потасовки поставлены чудовищно неуклюже, танцы (с участием испанских танцоров) чуть веселее. Сценография Станислава Бенедиктова напоминает новенький, только что из магазина, комод в разобранном виде. Перемещения его частей не заменяют отсутствия в спектакле динамики. Дамир Исмагилов осветил Севилью так, что солнцем и не пахнет. Не пахнет и дымом: целомудрие на сцене возведено такое, что работницы табачной фабрики, вопреки тексту либретто, выходят на перекур без сигарет.

Странное дело: одной рукой Большой театр участвует в копродукции с Экс-ан-Провансом, где Кэти Митчелл ставит «Альцину» Генделя – стало быть, мы ждем этот спектакль и в Москве. Другой – приглашает режиссеров, чья манера напоминает псевдотрадиционный Большой театр конца брежневских лет, существовавший на этой сцене и все перестроечные годы. «Кармен» – спектакль, в котором заснуло искусство. Это ли опера Бизе, полная огня и страсти?