На оперном фестивале в Брегенце «Сказки Гофмана» рассказывают не для оптимистов

Режиссер Стефан Херхайм поставил романтическую оперу Оффенбаха как мрачный фарс без любви
Романтизм Гофмана в спектакле Стефана Херхайма распространился на эксперименты с половой идентичностью/ Bregenzer Festspiele/ Karl Forster

Женщины в смокингах, мужчины в подвязках, секс в грубой форме, постоянная смена пола героев... На сцене два Эрнеста Теодора Амадея Гофмана и два Жака Оффенбаха – неужели все это нужно, чтобы разобраться с идентичностью героев, понять, может ли художник любить и если да, то как долго?

У оперы Оффенбаха «Сказки Гофмана» сложная биография, как и многие великие произведения, она не была дописана автором, ее завершил учитель Поля Дюка и Клода Дебюсси Эрнест Гиро. Но работа над композицией продолжается до сих пор. Рукопись Оффенбаха разбросана по наследникам и архивам разных континентов, до сих пор всплывают неизвестные прежде фрагменты. Так, в 1998 г. финал «акта Джульетты» Жан-Кристоф Кек купил на аукционе. Неудивительно, что убедительные версии от Сильвена Камбрелена и Кента Нагано так и не стали итоговыми, в Брегенце режиссер Стефан Херхайм, дирижер Йоханес Дебус и драматург Олаф А. Шмит предложили свой вариант, основываясь на реконструкции Кека и Михаэля Кайе.

Раритеты вернутся

В будущем году в Брегенце, как и в эпоху Дэвида Паунтни, вновь поставят оперную редкость – «Гамлета» Франко Фаччо (1840–1891). После малоудачных премьер в Генуе и миланской «Ла Скала» «Гамлета» забыли на полтора века, лишь недавно издали его партитуру, а в прошлом году поставили в американском Альбукерке. Раритетней некуда.

Херхайм почитает «Сказки Гофмана» как важнейшую оперу XIX в., он видит в ней предшественницу «Лулу», а в позапрошлом столетии в целом – ключ ко многим сегодняшним вопросам; об этом же были его «Нюрнбергские мейстерзингеры» в Зальцбурге два года назад. Потому и ставит Оффенбаха словно поздний экспрессионизм – классически тяжеловесно, монументально депрессивно. Уследить за размножающимся Гофманом практически невозможно, весь пражский филармонический хор в итоге становится похож на шведского тенора Даниэля Йохансона, не зря у всех парики одинаковые. Если б не ироничность и пародийность иных мизансцен – к оперным штампам режиссер беспощаден, – хроническому оптимисту спектакль покажется безнадежным.

Любви нет, есть только ее иллюзия, в каждой новой женщине мужчина встречает прежнюю. Херхайм радикально отнесся к традиции давать одному исполнителю в «Сказках» по три-четыре партии – так, баритон Михаэль Фолле появляется в партиях Линдорфа, Лютера, Копелиуса и пары других недоброжелателей главного героя, а начинает свой творческий путь в спектакле со сцены в партере, где он как рядовой зритель громко возмущается трансвеститами и извращенцами. Но у Херхайма даже трех женщин Гофмана поют две певицы – шведская сопрано Керстин Авемо (Олимпия) и ее немецкая коллега Манди Фредрих (Антония) вместе создают образ Джульетты. Впрочем, авторы мечтали, что всех их споет одна.

Фарс не отменяет поэзии. В спектакле много тонких и романтичных сцен, особенно в венецианском сюжете, где сцена с гондолой достойна анналов театра, а поднимающиеся из гробов красавицы доказывают, что и ужас может быть приятным (увы, оркестр порой звучит хоть и точно, но слишком рационально). Художник Кристоф Хетцер построил функциональную лестницу, которая раздвигается, открывая то комнату, то венецианской канал. Ассоциации понятны, и в какой-то момент во всю сцену проецируется картина Курбе «Происхождение мира» – шок для пуристов. Но для многих количество загадок выглядит излишним, публика жалуется, что после оперы остается «слишком много вопросов». Конечно, часто после падения занавеса ответов куда больше вопросов. Но такое почему-то случается с произведениями, имеющими отношение в основном не к искусству.

Другое дело, что у Херхайма есть постановки, которые сразу выглядят законченными шедеврами, как «Нюрнбергские мейстерзингеры», а есть спектакли непростой судьбы, как «Похищение из сераля», которые в свое время шли в Зальцбурге три года, каждый раз благодаря интенданту Петеру Ружичке режиссер основательно их редактировал.

В случае со «Сказками Гофмана» тоже можно надеяться на последующую авторскую редактуру: фестиваль выпустил оперу как совместную продукцию с театрами Кельна и Копенгагена. Если все еще мучают неразрешимые вопросы – пожалуйте туда.

Брегенц