Пушкинский музей показал совместную выставку Рембрандта и Дмитрия Гутова

Пушкинский музей впервые включился в программу Московской биеннале современного искусства, сделав выставку с вызывающим названием «Рембрандт. Другой ракурс. Произведения Рембрандта Харменса ван Рейна и Дмитрия Гутова».

Соединение имени всем известного великого художника с именем художника мало известного музейной публике, будем честны, звучит немного комично. Но Дмитрий Гутов – художник опытный и человек смелый, смутить его трудно. К тому же в Пушкинском он выступил со своими уже несколько лет имеющими успех гнутыми рельефами.

Впервые он показал работы, сваренные из железных прутьев, на международном арт-фестивале documenta семь лет назад. Но то были переведенные в объем и новый материал надписи – примеры восточной каллиграфии и автограф Бетховена. Но была и железная копия рисунка Карла Маркса, он и вывел убежденного марксиста Гутова на исключительно плодотворную стезю.

С тех пор художник воспроизводил в металле прориси русских икон, античные эротические изображения, супрематическую композицию Малевича, рисунки Пикассо и Рембрандта. И все у него получалось одинаково хорошо – к полному зрительскому удовольствию. Контурные скульптуры-рельефы только из одной точки видятся четким изображением, а отойдешь чуть в сторону – просто грудой металлолома, хаосом.

Критикам работы Гутова нравятся, поскольку в них видится если не смысл, то хоть какая метафора произрастания искусства из сора и его зависимости от установки смотрящего. Также они позволяют немного порассуждать о плоскости и объеме. Публика же ценит прежде всего виртуозную работу, зоркий художнический глаз и симпатичный оптический фокус. Так что Пушкинский музей ничем не рисковал, пустив современного художника соседствовать с Рембрандтом. Не рисковал и Гутов, с великим не состязавшийся, а ему как бы поклонившийся.

Как и в случае с Вимом Дельвуа, год назад внедрившимся в музейные залы со своими затейливыми объектами, Пушкинский торжественно артикулировал выставку. Поставил при входе гнутую фигуру старика, обозначил перед каждой железной конструкцией место, с которого на нее следует смотреть. Из постоянной экспозиции вынесли лучшую рембрандтовскую картину музея – «Артаксеркс, Аман и Эсфирь», и многократно превышающая ее в размере металлографическая «Девушка» Гутова ласковым телом с живописной Эсфирью невнятно перекликалась. Хотя прототипом ее была одна из героинь рисунка «Исцеление Товита» из музея Кливленда.

Так же виртуозно были воспроизведены персонажи другого рисунка и гравюр великого голландца. И все воспроизведения были исключительно эффектны и до слез умиления выразительны. В чем, конечно, заслуга автора первоисточника, а не его современного оригинального копииста.-

∆о 11 октября