На Венецианском фестивале показали фильм Андрея Кончаловского «Рай»

В паре километров воды от фестивальной площадки на Лидо во Дворце дожей пламенеет рыжиной «Рай» Якопо Тинторетто. Самый большой в мире живописный холст посвящен праведникам, направляющимся к небесам, и в этом масштабе есть логика. Зло, несмотря на его искушения, триумфы и маскарад, однообразно, механистично, бедно и укладывается в три свои буквы. Добро непредсказуемо и индивидуально, его источники неисчерпаемы, его рыжие черты проявляются там, где не ожидаешь, проступают хоть бы и из сердца тьмы. Отсутствие шаблона в благодати – один из наиболее интересных сюжетов «Рая» Андрея Кончаловского, вписанный в прихотливую композицию картины. Она разложена на три голоса, на три неравноценных характера, и сам фильм снят на трех языках в копродукции России и Германии.

Персонажи – своего рода Плохой, Хороший, Злой на пересылке между смертью и бессмертием. По крайней мере один из них войдет в рай. А пока – серия интервью. Три портрета, три монолога в пустом пространстве – ни столов, ни стульев. Ни свечей, ни ключей, нейтральная полоса. Только потрескивает звуковая дорожка в местах обнаженных монтажных стыков, там, откуда напоказ вынуты наводящие реплики председательствующего на этом Страшном суде. Представьте актерские пробы, когда игра уже сыграна и фильм жизни снят. Избранные сцены из этого «фильма» их жизни составляют контрапункт с признательными показаниями персонажей. Ретроспекции из их белесого посмертья в черно-белую жизнь включают эпизоды встреч героев друг с другом и с собственным выбором. Эти отрывки-улики намеренно фрагментарны и при всей жесткости содержания почти лишены драматизма, хотя Плохого – парижского обывателя-коллаборациониста – застрелят на глазах у сына. Злой, убежденный нацист, романтичный строитель арийского рая на земле, займется чисткой партийных рядов в лагерях смерти. Хороший пройдет через допросы, нары, голод. Кстати, это женщина. Юлия Высоцкая исполняет главную партию – русской аристократки Ольги, белоэмигрантки, ведущей в годы между главными войнами ХХ в. праздную жизнь в Европе и павшей вместе с патрицианской Европой. Взгляд на жизни героев не принадлежит никому из них, ни даже самой Истории. Это, вероятно, взгляд Творца, и потому в нем нет ничего, кроме красоты, красоты без печали, без драмы, без лишних избыточных характеристик. Оптика оператора Александра Симонова уподобляется божественной, она и есть сердце картины. Гениальный оператор, снимавший с Алексеем Балабановым и во второй раз после «Белых ночей почтальона Алексея Тряпицына» работающий с Андреем Кончаловским, Симонов становится великим на этом фильме. Крупные планы «проб» остриженной Ольги напоминают портреты оператора Рудольфа Мате из «Страстей Жанны д’Арк» Карла Теодора Дрейера, но без экстатических ракурсов.

Как выглядит рай и где он находится – остается тайной. Правда, на днях Джуд Лоу, сыгравший римского понтифика Пия ХIII в представленном в Венеции сериале Паоло Соррентино «Молодой Папа», обмолвился, будто у Господа резиденция на Большой Медведице. Как бы то ни было, исполненный красоты взгляд из «Рая» Кончаловского и Симонова пробуждает потребность оставаться в поле этого зрения. Кстати, именно таково всеобъемлющее желание героя другого конкурсного фильма, «Слепой Христос» чилийца Кристофера Мюррея, плачущего о том, что Бог будто бы отвернулся от него – то есть стал слепым. «Рай» Кончаловского наглядно показывает, что такое в принципе невозможно и каждый человек – герой прекрасного фильма. А когда пленка кончится, сомнение в себе, неумение оправдать себя и свои поступки, возможно, окажется лучшим, что может продемонстрировать актер на последнем кастинге.