Премия «Нос» досталась Борису Лего за сборник «Сумеречные рассказы»
Вошедшие в книгу новеллы оплакивают разлагающийся русский мир
После долгих дебатов, предельно учтивых по отношению ко всем включенным в шорт-лист работам, жюри во главе с режиссером Константином Богомоловым, эксперты (Константин Богданов, Борис Куприянов, Анна Наринская) и отчасти зрительный зал проголосовали за прозу Бориса Лего. На церемонии лауреата, впрочем, не оказалось, и статуэтку принял издатель.
Борис Лего (ударение на последний слог) – мистификация, за этим именем укрылся 36-летний московский писатель Олег Зоберн, сочинивший немало талантливых рассказов о русской бесприютности. Как сообщается в предисловии к книге, Лего – «потомок русских эмигрантов, приехал в современную Россию искать славы, а нашел демонов и людей: первые служат вторым, вторые почитают первых, равновесие соблюдено, работа кипит, жизнь налаживается».
Отрезали
За «Нос» сражались включенные в шорт-лист «Авиатор» Евгения Водолазкина, «Шерлок Холмс и рождение современности» Кирилла Кобрина, «Калейдоскоп: расходные материалы» Сергея Кузнецова, «Люди августа» Сергея Лебедева, «Книга перемен» Владимира Мартынова и «Аппендикс» Александры Петровой. Приз читательских симпатий получил Игорь Сахновский – за роман «Свобода по умолчанию».
В переносном, разумеется, смысле. Жизнь в «современной России» все отвратительнее – это нехитрое наблюдение и иллюстрируют все 19 новелл книжки, несколько раз названных на дебатах готическими, но нет, это вовсе не готика. В готическом мире злыдням и мерзавцам обязательно противостоят отважные рыцари, которые в итоге и побеждают. Не надейтесь: в «Сумеречных рассказах» род человеческий представлен исключительно моральными уродами, спившимися маргиналами, скурившимися любителями гашиша, злобными попами и операми-беспредельщиками. Разлагающийся мир показан во всей своей омерзительности: лего, из которого сконструированы эти новеллы, изготовлен, кажется, из разбитого на куски, заплеванного и заблеванного асфальта; блевоты, спермы, дерьма, и не фигурального, здесь действительно много.
Вот несколько сюжетов: трое приятелей из Электроуглей объединились во имя сатаны, для разминки перед подвигами они жгут и распинают кошек, пока не решают отправиться новобранцами на войну с Украиной («Новобранцы»). Степан курит гашиш и ездит в московском метро, вслушиваясь в потусторонние голоса, и в итоге добивается аудиенции с Люцифером («Степан в метро»). Фельдъегерь в отставке, пенсионер Самарин, предлагает построить «свободный храм Сатаны», и ему не возражает даже священник («Духовная инициатива»). Ленин переходит по льду Финский залив, везет вещи в гробу на санках, но проваливается в полынью, дух его принимает Дьявол («Провал»). Федор ищет в лесу станцию глушения радиосигналов, чтобы подавить «иностранную звукопропаганду» и «освободить место для трансляции русских народных новостей, хоровых песен, записей богослужений и гимна Российской Федерации» («Повелитель леса»).
Социологией подобного рода переполнена русская словесность, начиная с «Физиологии Петербурга», Куприна и Горького, кончая сочинениями Пелевина и Сорокина (кстати, дважды получавшего «Нос» – из рук жюри и читателей); традиции изображения российского мрака – под двести лет. Но и формальные литературные инновации, которые тоже поощряет премия, в «Сумеречных рассказах» обнаружить нелегко. Навязчивое обращение к демонологии звучит слишком монотонно и вяло.
Владимир Сорокин – чей след в этой прозе так отчетлив, – пишет о распаде мира хотя бы изобретательно, задорно, а временами и очень смешно. Прозе Бориса Лего, слишком серьезного в отвращении к русскому миру, именно этого и недостает – литературной игры, веселья. Тем не менее жюри сочло, что одного остроумного рассказа на весь сборник – о цепном псе Иване Денисовиче («Лохматые звезды»), ненависти к «церковникам» и тоталитарному государству для премии за литературную и социальную новизну достаточно. Тем более что Владимир Сорокин нового романа пока не написал.