Чем похожи три фильма о знаменитых маньяках-убийцах

В российском прокате встретились картины про Теда Банди, Чарльза Мэнсона и Фрица Хонку
Кадр из фильма «Красивый, плохой, злой»/ COTA Films

Все эти фильмы – не только про преступления, но и про женщин, которые находили маньяков интересными. Любовь, конечно, зла, но все-таки интересно, почему несчастные дамы стремились посмотреть в глаза чудовищ.

Причина первая: ничто не предвещало плохого

Фильм «Красивый, плохой, злой» лучше всего смотреть в совершенно девственном состоянии, не имея никакого представления о герое. Нашему зрителю это далось бы легко: для подавляющего большинства россиян имя Теда Банди – просто набор звуков. Но слова «плохой» и «злой» в названии сразу подскажут, как к нему относиться (а оригинальный вариант – Extremely Wicked, Shockingly Evil and Vile – и вовсе не оставит никаких сомнений).

Впрочем, и слово «красивый» более чем оправдано. Обходительный, обаятельный, куртуазный, Банди неизменно очаровывал женщин. Знакомясь с ними, он еще обычно надевал на руку перевязь или брал в руки костыли, изображая жертву какого-то несчастного случая. Просил помочь что-нибудь загрузить в багажник. Девушки млели и оказывали увечному джентльмену посильную помощь, не подозревая, что их ждет через считаные минуты.

Мрачную шутку из романа Томаса Харриса «Ганнибал» – «он ее трахнет, убьет и съест, причем неизвестно, в каком порядке» – к Банди можно было применить почти буквально: он был не только насильником и убийцей, но заодно каннибалом и некрофилом. Он погубил более тридцати женщин, как минимум у 12 отпилил ножовкой головы, которые потом прятал дома. Но – еще раз – внешне он был просто душка, язык у него был подвешен как надо, процесс над ним показывали по телевидению, и он смог очаровать множество зрителей и особенно зрительниц. Защищал себя сам, блистал в зале суда, казалось, еще чуть-чуть – и избежит наказания.

«Красивый, плохой, злой» построен так, словно нет никаких статей и книг о Банди, его вина не доказана, он запросто может оказаться хичкоковским «не тем человеком», обвиненным по ошибке. Мы будто смотрим на него глазами американцев 1970-х – тех, для кого его имя еще не стало почти нарицательным, как для русских – имя Чикатило. Все начинается со знакомства в 1969-м Теда Банди и Элизабет Клепфер (впоследствии она стала его гражданской женой, потом помогла полиции его изловить и написала о нем книгу). В первый момент она обезоружена его улыбкой, проводит с ним ночь (причем очень целомудренно), утром он играет с ее ребенком. Он почти идеален, они проводят вместе годы. И она, конечно, не подозревает, что бойфренд иногда сжигает те самые женские головы в камине, когда они уже совсем разложатся и их нельзя будет использовать в качестве сексуальных приспособлений.

За чудовищными деталями надо лезть в специальную литературу – в фильме их нет, как нет картин убийств. Режиссер Джо Берлингер предваряет картину эпиграфом из Гете: «Немногим людям хватает воображения, чтобы представить себе реальность». Картина, в сущности, об этом. Берлингер – документалист, который по работе много общался с осужденными преступниками и был поражен, какими искренними и убедительными они выглядели, доказывая свою невиновность (хотя факты говорили об обратном). Только пару раз в глазах актера Зака Эфрона (который наконец окончательно вырывается из образа героя диснеевских мюзиклов) мелькает что-то леденящее и звериное – да и то можно списать на игру света и тени. И в описании процесса над Банди видится горькая ирония: оно выстроено по лекалам голливудских юридических триллеров, обвиняемый разбивает один довод обвинения за другим, судья (Джон Малкович) шутит с ним как с коллегой по офису – у подсудимого юридическое образование. И мы по инерции ждем торжества героя, хотя знаем, что он воплощение зла, что будет приговорен и через несколько лет казнен на электрическом стуле, а к его женщинам (еще с одной у него начнется роман прямо в тюрьме, а поженятся они буквально в ходе судебного заседания) навек приклеится ярлык подружек маньяка. Но вот такая она, реальность: то, что с виду кажется симпатичным, в любой момент может кусаться, насиловать, убивать и есть, и еще неизвестно, в каком порядке.

Причина вторая: тоска по сильному плечу

Ну ладно Банди – Эфрон. Но что находили в Чарльзе Мэнсоне девушки, стайкой собиравшиеся вокруг его берлоги? Бородатый, грубый, с явными, мягко говоря, заскоками – однако же подчинил себе небольшую толпу последовательниц, которую называл «семьей».

В принципе, этот феномен давно и хорошо известен: сектанты сплотились вокруг шизофренического лидера. У Мэнсона в голове бродили идеи о скорой войне между белыми и чернокожими, будто бы напророченной в песне The Beatles «Helter Skelter»; этот апокалипсис предполагалось переждать где-то под землей, после чего выйти на свет во славе. Но войну требовалось как-то подстегнуть, а то черные все не торопились нападать на белых. Результатом стала серия зверских убийств, которые предполагалось свалить на афроамериканцев. Самым громким стало убийство беременной Шэрон Тейт и гостей, заехавших к ней на виллу.

Мэри Хэррон (режиссер «Американского психопата», «Я застрелила Энди Уорхола» и «Непристойной Бетти Пейдж») в фильме «Так сказал Чарли» пытается проникнуть в мозги мэнсоновских поклонниц и поклонников. Они и сейчас сидят в тюрьмах, одна умерла в 2009 г., остальные тоже, скорее всего, покинут места заключения вперед ногами. Действие фильма начинается через три года после их ареста: три девушки – Лесли, Патришия и Сьюзан (Ханна Мюррей, Соси Бейкон и Мэриэнн Рендон) – все еще верят в непогрешимость своего лидера, который является им во снах с утешениями и пророчествами. Они называют себя не именами, которые дали им родители, а именами, которые придумал для них он. Вспоминают дни, проведенные в хипповской «семье» Мэнсона – групповуха, инструктаж по оральному сексу, запрет на животную пищу, разрешение на наркотики, песни под гитару (Чарли мечтал стать знаменитым на всю Америку автором-исполнителем). Мэнсон требует, чтобы они отказались не только от родных семей, но и от своего эго и были «как пальцы на одной руке» – его руке. Антрополог, изучающая девушек в тюрьме, пытается «вернуть их самим себе» и объяснить, что выжить под землей во время апокалипсиса было бы затруднительно. Они смотрят, разинув рты: да? А Чарли говорил, можно. А что, и в эльфов потом превратиться тоже было нельзя?

У Лесли, главной героини картины (мы видим происходящее во флэшбеках ее глазами), кажется, даже получается «вернуть себя», выкарабкавшись из-под мэнсоновской власти. Вот только таким, как она, действительно не стоит есть говядину: это значило бы есть себе подобных. Весь психологический анализ героинь, все попытки Хэррон исследовать, как и почему жестокий мужчина подавляет нежных барышень (а те и рады), разбиваются, как о стену, о короткое и жесткое слово «дуры». По крайней мере, такими они выглядят в версии Хэррон.

Режиссера обвиняли в том, что она упрощает трагическую историю. Но такое ощущение, что она, уже начав снимать картину и поковырявшись в героинях, обнаружила там прежде всего зияющую пустоту. Ну, и еще желание чем-то ее заполнить. Самое простое – заполнить ее волей мужчины; просто этим девочкам трагически не повезло с мужчиной. В финале Лесли воображает чудесный альтернативный вариант: она уезжает в солнечное будущее на мотоцикле, вцепившись в талию другого, хорошего мужика и навсегда оставив поганца Чарли за спиной. И более счастливого пути Хэррон, несмотря на весь свой феминизм, для нее не видит.

Причина третья: отчаяние

Фриц Хонка, герой «Золотой перчатки» Фатиха Акина, не может похвастаться ни красотой, ни умением парализовать волю девиц. Он живет в гнусной грязной квартирке в Гамбурге, страшен как смерть и беден как мышь. Вечера он проводит в пивнушке, где собираются разные уроды. Ночи ему скрашивают толстые, очень немолодые женщины, которых он, по удачному выражению одного поэта, «осязает своими клешнями», капая слюной с гнилых зубов. Одну из них он убивает (свое первое убийство Хонка, видимо, совершил случайно – женщина пришла к нему домой, а сексом заниматься в последний момент раздумала, вот он и взбесился). Он распиливает труп, дрожа от страха, и пытается разбросать куски тела по городу. В дальнейшем сила духа ему изменяет: он больше не выходит с женскими руками и ногами на улицу, просто начнет складировать расчлененные трупы в своей квартире. «Почему так воняет?» – интересуются гостьи, переступающие порог его квартиры от одиночества и отчаяния (им хочется выпить, а денег нет). «А это соседи-греки готовят свою гнусную греческую еду».

Акин, 15 лет назад победивший в Берлине с фильмом «Головой о стену» и с тех пор выпускавший довольно скучные картины вроде «Душевной кухни» или «На пределе», неожиданно снял фильм, перегруженный грязью, кровью, перегаром и уродливостью в самых разнообразных проявлениях. Это и фильм ужасов (жанр, в котором режиссер мечтал поработать с юности), и «фильм отвращения», и черная-пречерная комедия, и портрет очень несчастных обитателей дна, которые все-таки остаются людьми – хотя смотреть на них так же приятно, как на мокриц. Другое дело, что Акин не может управиться со всем этим великолепием – он, похоже, открыл рот, еще до конца не решив, что именно хочет сообщить миру. Как минимум этот лютый гротеск трудно забыть – хотя и смотреть его нежным натурам будет очень, очень тяжело.

Автор – специальный корреспондент «Комсомольской правды».