Клаус Альбрехт Шредер: главная тема – одиночество, а не эротика

Выставка графики ключевых фигур в австрийском искусстве XX в. Густава Климта и Эгона Шиле – одно из главных музейных событий этого года. Около 100 листов из собрания крупнейшего венского музея Альбертина впервые будут показаны в нашей стране. И Климт, и Шиле – феноменальные рисовальщики и яркие представители насыщенного событиями, противоречивого и трагического периода европейской жизни, предшествующего Первой мировой войне. Оба умерли в 1918 г., Климту было 55 лет, его ученику Шиле – 28.

– Мы вместе с Пушкинским музеем очень тщательно выбирали работы 1910–1917-х гг., которые сконцентрированы на эротике. Мы сделали свой выбор для московской выставки осознанно. Но нельзя рассматривать Шиле только в эротическом аспекте.

– Главную тему у Шиле очень легко определить – это одиночество. Пессимизм и одиночество. Вторая ключевая тема – это вопрос «кто я?». Он примеряет к себе различные роли – я святой, я сексуальный объект, монах, добропорядочный бюргер, семьянин или актер. Так он и в жизни пробует роли. Так что главная мучающая его тема – не эротика, а вопросы бытия, экзистенциальные вопросы, проблема идентичности. И никакой порнографии вы у него не найдете, тем, кто ее ищет, надо смотреть порнографические фильмы.

– Одно из основных отличий рисунков двух художников, что у Шиле они автономны, это законченные произведения, а у Климта каждый рисунок – это эскиз, мотив, предварительный набросок, который позже воплощается в другие. И также важен их подход к сексуальности: если у Климта мы видим сексуальный акт или мастурбацию, то, наверное, он или наблюдал, или сам принимал там участие, но я не хочу ничего об этом знать. Если мы видим соитие у Шиле, то это не рисунок с натуры, а некоторая фантазия, так что здесь два совершенно разных подхода.

– Действительно, между ними большая разница, ведь они принадлежат разным поколениям. Климт родился в 1863 г. и представляет собой художника югендстиля, модерна, он приветствует красоту. Шиле родился в 1890 г., он относится к ранним австрийским экспрессионистам и уже предъявляет нам эстетику уродства, что и есть правда для него.

– Искусство может сделать уродство прекрасным. В «Распятии Христа» Грюневальда (часть Изенгеймского алтаря начала XVI в. – «Ведомости») мы видим ужасные кровоточащие раны, но мы восхищаемся этим образом.

– Да, в этих словах большой смысл. Потому что апокалипсис Шиле – это предвестие Первой мировой войны, это его личная бездна. И это его неустанное стремление к прекрасному. И эти два слова характеризуют как нельзя лучше всю эпоху модерна.

– Есть индивидуальные причины, почему у некоторых художников были признаки болезни. Но есть, конечно, и влияние эпохи, предшествующей Первой мировой войне и распаду Австрийской империи. Разрушалась монархия, исчезал целый мир, этого нельзя было предотвратить и невозможно не замечать. И предчувствия катастрофы, конечно, видны в творчестве многих художников. Но индивидуальное расстройство психики не зависит от эпохальных событий. Герстль был влюблен в жену композитора Шенберга, и именно их разрыв привел его к самоубийству. Это случайность, хотя и очень яркая случайность. Да, в это время в столице психоанализа было предчувствие эпохальных потрясений. И да, в это же время часто происходили личные трагедии. Но тем не менее мы все же относим личные крушения и исторические к трагическим совпадениям.

– Никто не получает денег, никто денег не платит. Это обмен, Пушкинский музей нам много помогает, он дал нам на выставку Клода Моне четыре работы. В первый раз рисунки Климта и Шиле выставляются в Москве, это и для нас важное событие.

– О Шиле по выставке можно составить представление, потому что, как я уже говорил, его гуаши и акварели минимально отличаются от его живописи, это законченные произведения. Но о Климте, конечно, нет, разница между эскизами и законченной картиной у него огромная, и графика не дает представления о художнике. Но мы ставили перед собой задачу показать не только Климта и Шиле, но именно их эпоху.