Реструктуризация Германии
На прошлой неделе правительство Герхарда Шредера объявило о давно назревшей реформе налоговой системы. С 1 января 2001 г. корпоративные налоги будут снижены с 60% до 38%. Это существенное сокращение, хотя и не особо значительное по международным стандартам. А от реформу подоходного налога иначе как разочарованием не назовешь: самая высокая ставка будет снижена лишь до 45% с 53%, да и то с 2005 г. Но главное (рынкам понадобилось два дня, чтобы разглядеть это), по одному из положений компании освобождаются от налога на прирост капитала при продаже принадлежащих им акций других компаний.
Чтобы понять весь масштаб преобразований, нужно вспомнить, с чего начинало правительство Шредера. За первые 15 месяцев оно повысило налоги, остановило проведение реформы пенсионного и трудового законодательства и слишком долго не приступало к реализации столь необходимой реформы налоговой системы части, относящейся к налогообложению бизнеса. А министр финансов Оскар Лафонтен своим яростным неприятием современного бизнеса навел ужас на немецкое и европейское финансовое сообщество.
Для решения проблемы безработицы Шредер организовал переговоры между правительством, работодателями и профсоюзами, однако дальше разговоров дело не пошло. Иллюстрацией корпоративной политики правительства может служить весьма сомнительное решение Шредера броситься (и бросить деньги налогоплательщиков) на спасение строительной компании Holzmann.
К счастью, наказание последовало быстро. Международный инвестиционный капитал стал покидать Германию, курс евро пошел вниз на опасениях, что европейская валюта не будет столь же твердой, как немецкая марка, а Европейский центральный банк не станет достойным преемником Бундесбанка, поскольку не может рассчитывать на то, что Германия останется образцом твердости финансовой и денежной политике. На местных выборах и выборах Европарламент Социал-демократическая партия понесла серьезные потери. Однако вместо того чтобы изменить политику, ее члены продолжали изобретать все новые изуверские предложения например, ввести сверхвысокий налог на богатых людей.
Тем временем новый министр финансов Ханс Айхель спокойно разгребал дерьмо, оставленное Лафонтеном, возрождая сформировавшийся у немцев образ "правильного" министра финансов - скупого и жесткого. Он выступил за сокращение бюджетных расходов и начал разрабатывать реформу налогообложения бизнеса. Как уже было отмечено, не во всем она оказалось удачной. Однако от положения об отмене налога на прирост капитала просто захватывает дух.
Оно дает Шредеру шанс войти историю реформатором (пусть и по случайному для него стечению обстоятельств) корпоративной Германии.
Deutschland AG сформировалась как сеть взаимосвязанных компаний, которых крупнейшие немецкие корпорации имеют долю, а банки и страховые компании - значительное влияние. Хотя пакеты акций компаний, принадлежащие гигантам, обычно невелики, гиганты имеют существенное - если не доминирующее - влияние на руководство и акционеров этих компаний. Подобная схема весьма устраивала банки, которые предоставляли таким компаниям кредиты и другие услуги, однако данное преимущество исчезло с превращением банковского сектора из национального общемировой.
Подобное строение корпоративной системы защищало ее от попыток недружественных или нежелательных поглощений.
Однако причина того, что немецкие банки и страховые компании изо всех сил держались за активы промышленных предприятий, заключается не ненависти к иностранным конкурентам. Они были вынуждены придерживаться подобной схемы из-за невообразимо высокого налога на прирост капитала - 60%. Изменение налогового законодательства позволит им наконец реструктурировать портфели и использовать принадлежащие им пакеты акций с большей выгодой. Когда стало известно об отмене налога, акции таких банков и компаний, как Deutsche Bank, Dresdner Bank, Allianz и Munich Re, резко пошли вверх.
Этот факт отражает не только новую, освобожденную от налогов стоимость принадлежащих им активов, но и очевидное намерение этих компаний (а также ожидания их акционеров) воспользоваться преимуществами нового закона.
Через 10 лет корпоративная Германия будет выглядеть совершенно по-иному. Рынки первую очередь отреагировали ростом цен на акции банков и страховых компаний, однако этим эффект от ликвидации налога не ограничится. Выиграют и диверсифицированные промышленные конгломераты: они смогут провести реструктурирование, не платя налоговых отчислений, и сконцентрироваться на основных областях своей деятельности. Многие промышленные компании выиграют от новой структуры акционеров. Увеличится приток иностранных инвестиций, поскольку инвесторы смогут рассчитывать на получение полной прибыли при реализации приобретенных активов будущем. Немецкий фондовый рынок станет более широким и глубоким, поскольку на него будут выброшены акции компаний, которые раньше охранялись крупнейшими корпорациями и банками.
Кроме того, возрастет давление на правительство с требованием отменить налог на прирост капитала для малых и средних предприятий, которые составляют 85% немецкой промышленности. Весной правительство повысило его до максимально возможного уровня.
После отмены налога для крупных корпораций иначе как опиющей дискриминацией такое положение дел не назовешь. Нынешний налоговый режим заставляет многих уходящих из бизнеса собственников продавать свою долю не момент наиболее благоприятной рыночной конъюнктуры, а таким образом, чтобы заплатить меньше налогов, что зачастую отрицательно сказывается на их бизнесе.
Однако самым интересным во всей этой истории может оказаться не сам факт изменения налоговой системы, а те аргументы, которые правительство приводит обоснование своего решения.
Отвечая на критику левых, оно заявляет, что объем налоговых поступлений не сократится, поскольку до сих пор банки и страховые компании не продавали принадлежащие им активы из-за высоких налогов и, таким образом, не платили сами налоги. Что за перемена! Социал-демократическое правительство признало, что один из его главных налогов свел активность компаний к нулю. (WSJ)